— Поймите же, Агнес, для меня это великий день! — объяснял он жене, проглотив очередной кусок. — Надеюсь, в Каллендере я сумею так провести матч, что заслужу одобрение обеих команд и восхищение публики. Я буду тверд, но справедлив, и придираться не стану. Возможно, тогда джентльмены из Шотландской лиги уразумеют наконец, что я прирожденный арбитр, а тогда — вы только представьте, Агнес! — не исключено, что уже в следующем сезоне я выйду на поле в Эдинбурге или Глазго. Честно говоря, дорогая, нынче ночью я уже видел во сне, что меня назначили арбитром на турнир пяти наций в Твикенхеме… Но это, конечно, пока лишь сон…
Однако, судя по горящему взору и самодовольству, написанному на лице супруга, миссис Неджент заподозрила, что на самом деле ее благоверный считает подобную перспективу весьма близким будущим. Когда Малькольм садился в машину — до Каллендера ему предстояло проехать около сорока миль, — Агнес подумала, что он очень напоминает воина, с верой в победу спешащего в Каллендер громить англичан. Это мрачное сравнение так расстроило миссис Неджент, что она из-за сущих пустяков отшлепала подвернувшееся под руку последнее по счету чадо.
В Каллендере царило праздничное возбуждение. Каждый расхаживал с таким решительным видом, будто собирался лично участвовать в матче. Последний намечался во второй половине дня на поле Кейта Мак-Каллума, чей сын Гарольд, капитан «Непобедимых», сидя в «Гордом Горце», объяснял почитателям, каким именно образом задаст нынче хорошую трепку доунским «Бульдозерам» и отомстит за поражение со счетом 38:3, нанесенное их команде два месяца назад. Разумеется, виски текло рекой, и можно было предсказать заранее, что примерно пятая часть мужского населения Каллендера наверняка не сможет присутствовать на матче. Тед Булит и его официант Томас не успевали откупоривать бутылки и наполнять бокалы и кружки. Миссис Булит подумывала, что регби — весьма прибыльный вид спорта, а Элизабет Мак- Грю, бакалейщица, как всегда, пилила супруга:
— И главное, Уильям, не вздумайте под тем предлогом, будто вам нужно отпраздновать победу или утешиться после поражения, прийти домой пьяным как свинья! Я этого не потерплю! В пьяном виде вы ведете себя по-хамски даже со мной! Можно подумать, вы совершенно забываете, что я ваша законная жена!
— Будь это так, Элизабет, я бы не трезвел ни на минуту!
Доктор Элскотт, большой любитель регби, прикрепил к двери записку, что едет на матч, и, взывая к спортивному духу сограждан, умолял не отвлекать его от состязания без крайней нужды. Преподобный Хекверсон дал такие же указания своей экономке Элизе, от души надеясь, что Господь не станет призывать к себе никого из его прихожан в ближайшие два часа, то есть во время схватки «Непобедимых» и «Бульдозеров».
В сотрясавшей Каллендер лихорадке все и думать забыли об Иможен Мак-Картри. На какое-то время она как будто умерла для соотечественников. Мало-помалу люди привыкли говорить о ней в прошедшем времени. Все знали, что Иможен вернулась домой уже четыре дня назад, но, поскольку до сих пор она ни разу не показывалась в городе, даже самые ярые поклонники — Тед Булит, Уильям Мак-Грю, Питер Конвей — смирились с горькой мыслью, что Воительница, о которой они сохранили столь волнующие воспоминания, теперь принадлежит Истории. Матч по регби помешал им окончательно впасть в уныние.
Мэр Нэд Биллингс (его предшественник Гарри Лоуден потерпел поражение на последних выборах из-за неприкрытой враждебности к Иможен Мак-Картри) и Питер Конвей как боковой судья от Каллендера решили устроить в мэрии прием для приезжего судьи и хорошенько угостить его виски. Уже задолго до матча они придумали достойный самого Макиавелли план, каким образом сразу же вывести из игры беднягу Неджента и в соответствии с регламентом заменить его другим арбитром — Мердоком Мак-Кензи из Стирлинга, чья племянница недавно вышла замуж на сына Нэда Биллингса. Мердок, хоть и крепкий малый, смертельно боялся своей супруги Джойс, а та просто обожала племянницу, Джоан. Поэтому ни мэр, ни Конвей ни секунды не сомневались, что, если Мак-Кензи придется судить матч, ради Джойс он начнет подыгрывать «Непобедимым», ибо Джоан, конечно, захочет сделать приятное мужу, польстив его самолюбию коренного каллендерца, не говоря уж о том, что Джордж Биллингс был одним из нападающих «Непобедимых».
«Бульдозеры» во главе с капитаном Питером Лимберном и боковым судьей от Доуна Марлоном Скоттом явились в Каллендер около часу дня. Пятнадцать опасных противников… С первого взгляда на этих статных парней кто угодно понял бы, что они приехали сюда не просто погулять. По молчаливому уговору защитники Доуна отклоняли любые приглашения — они отлично знали, что болельщики противной стороны способны на все, и потому сразу поехали на поле. Тренер команды, Рольдрик Форестер (в обычное время довольствовавшийся скромной ролью мясника) стал уже на месте давать им последние наставления.
К несчастью для себя, «Бульдозеры» забыли предупредить Малькольма Неджента, чтобы и он соблюдал такую же осторожность. В результате ничего не подозревающий владелец скобяной лавки из Перта остановил машину возле мэрии, пожал руку встретившим его Нэду Биллингсу и Питеру Конвею и охотно познакомился с членами муниципалитета. Подчеркнутое уважение виднейших граждан Каллендера льстило самолюбию Малькольма, и он, сам того не заметив, успел еще до обеда выпить четыре бокала виски. Ну как тут было отказаться от настойчивого предложения Нэда Биллингса слегка перекусить перед матчем? Недженту впервые в жизни воздавали подобные почести, и ему это очень понравилось.
Обед состоялся в «Лисице и Розе» у старого Уолтера Крисхольма. За торжество «Непобедимых» тот охотно заплатил бы даже собственным местом в раю и без малейших угрызений совести согласился участвовать в заговоре Биллингса и Конвея. Бедная невинная жертва, Малькольм Неджент, ни о чем не догадываясь, после первого же блюда начал излагать доброжелательным хозяевам свои представления об арбитраже. Его внимательно слушали и соглашались. Это так тешило самолюбие Малькольма, что он не мог не выпить за процветание регби, за арбитраж, за Шотландию и за свободу. Все шло как по нотам, и чуть больше часа спустя, после целой серии тостов, в том числе за супружескую верность (находка Нэда Биллингса, думавшего при этом о Джоан и своем сыне Джордже), за шотландскую кухню, за виски — короче, за все, что вообще заслуживает внимания, Малькольм Неджент весьма смутно представлял и где он находится, и когда должен судить матч — сегодня или завтра. Мэру пришлось запихнуть его в машину и везти на уже окруженное беснующейся от нетерпения толпой поле. Малькольм хотел приветствовать игроков обеих команд, но язык не слушался, и бедняга арбитр лепетал нечто настолько невразумительное, что его сразу же отвели в раздевалку. Атлеты из Доуна удивленно таращили глаза, а Мердок Мак-Кензи с помощью жены и племянницы начал распаковывать заранее захваченные вещи — форму, свисток и прочие принадлежности судьи. Уж он-то нисколько не сомневался, что Малькольм Неджент недолго продержится на ногах.
Мисс Мак-Картри уже почти втолковала старой Розмери, как готовить необыкновенно вкусный кекс, рецепт которого она записала в Корнуолле. Сама Иможен хотела отправиться на поле Кейта Мак-Каллума и поглядеть на матч между Каллендером и Доуном, но у калитки неожиданно затренькал колокольчик.
Миссис Элрой, вернувшись, сообщила, что какой-то тип просит мисс Мак-Картри уделить ему несколько минут.
— Какой-то тип? — переспросила Иможен.
— Ну, я так сказала, потому что раньше ни разу его не видела, а вообще-то, там джентльмен, уж это точно…
Известие настолько заинтриговало Иможен, что она сама пошла в сад встречать незнакомца. У калитки дожидался еще совсем молодой, прилично одетый мужчина. Внешность его отнюдь не поражала воображение, но открытый и честный взгляд вполне искупал заурядность всего остального. Джентльмен поклонился.
— Мисс Мак-Картри?
— Да… А с кем имею честь?..
— Меня зовут Норман Фуллертон. Я преподаватель Пембертонского колледжа и хотел бы поговорить с вами…
Иможен знала о существовании в Пембертоне, расположенном всего в нескольких милях от Каллендера, колледжа, но понятия не имела, что от нее понадобилось тамошним ученым. Вероятно, этот Фуллертон — какой-нибудь приезжий и, услышав историю мисс Мак-Картри, решил написать книгу о ее приключениях…
