— Ты боишься, — спросил Сергей, — что, когда увидишь ее вживую, все это исчезнет?
— Да оно уже исчезло, — признался Игорь. — Еще до вживания. То есть выживания. Тьфу, блин. Короче, уже с того момента, когда я сказал, что скоро прилечу, и мы начали строить планы поездки, пошел какой-то развал по всем фронтам. Перестали друг к другу притираться, все время сталкивались какими-то сучками и задоринками. Это ей не так, то ей не эдак, а мне при этом — то не эдак и это не так.
— Как все сложно-то, — посочувствовал Сергей.
— А у тебя все нормально? — поинтересовался Игорь.
— Да вроде более или менее, — пожал плечами Сергей. — По крайней мере, ничего особенно не изменилось. Кроме того, Кира — она не из тех, кто давит на психику и чего-то требует. Девушка спокойная, рассудительная. Я сказал, что мы три дня тусуемся в Сан-Франциско, значит, тусуемся в Сан-Франциско. Сказал, что потом едем в Вегас, значит, едем в Вегас. Опять-таки, я же не сам это придумал. Маршрут-то ты составлял.
— Тогда понятно, — задумчиво сказал Игорь. — Я-то вам все на блюдечке преподнес. Ни о чем и думать не надо было.
— Вот именно, — согласился Сергей. — Ты-то нам все на блюдечке преподнес. Так чего спорить? Мы на все согласны.
— Да, но Оксанка-то спорила! — напомнил Игорь. — Ей же тоже все на блюдечке. А она начала: в Сан-Франциско три дня — много, на Лос-Анджелес один день — мало, что там в Вегасе делать аж восемь дней — непонятно…
— Экая она требовательная, — пожурил незнакомую ему Оксану Сергей.
— Так и я о том же, — вздохнул Игорь. — А как сюда прилетели — так вообще полный дурдом. Такое ощущение, что общаюсь по телефону с совершенно незнакомым человеком. Привет-привет, как там — как сям, пока-пока, чмоки-чмоки. И все дела.
— Ну, у меня тут то же самое, — утешил его Сергей. — Два слова — и пока-пока. Но это вполне объяснимо. Девушки в бегах — сборы и все такое. Да и мы звоним не для того, чтобы два часа болтать, прожигая сотни долларов роуминга.
— Так ты же звонишь уже с местного телефона, — напомнил Игорь.
— Ну, мы же его только вчера купили, — сказал Сергей. — А вчера Кира была уже на низком старте — как-то не до разговоров.
— Ладно, — снова вздохнул Игорь, — в конце концов, сегодня все увидим.
— Точно, — согласился Сергей. — Сегодня и увидим. Да и вообще, старик, чего ты себя распаляешь? Сам же говорил: мы в любом случае не проиграем. Что-то не срастется с девчонками — поселим их вдвоем, а сами будем оттягиваться. Мы-то вдвоем нигде не пропадем, правильно? Скажи, где мы когда пропадали? Ну, кроме как в состоянии крайней алкогольной интоксикации…
— Так дело не в том, что у нас обоих с девчонками не срастется, — объяснил Игорь. — Это как раз далеко не худший вариант. Я намного больше опасаюсь ситуации, когда у тебя с Кирой срослось, а у меня с Оксанкой — ни одного ростка! Даже мелкого! Вот что делать в этом случае?
— Старик, — решительно сказал Сергей. — Не надо думать о плохом. Надо думать о хорошем. И настраиваться на хорошее. Настраивайся на то, что у нас у всех все будет хорошо. Ну или на то, что у тебя с Оксанкой срастется величественный дуб, а у меня с Кирой будет все плохо. Тогда это будут уже мои проблемы, правильно?
— Неправильно, — заспорил Игорь. — Ты же мой друг! Как я могу наслаждаться тихим семейным счастьем, когда у тебя все плохо?
Вдруг от входной арки мансарды, закрытой занавеской, послышался очень странный звук — как будто медведь, пробудившийся после зимней спячки, начинает свою первую распевку и предупреждает зверье о том, что царь леса готов приступить к своим ежедневным царским обязанностям. Причем к этому звуку приплетались еще какие-то странные посторонние взвизгивания.
— Что это? — спросил Игорь, напрягшись. — Интересно, тут в Нью-Джерси медведи водятся?
Впрочем, через секунду все выяснилось: когда Вадик, откинув физиономией занавеску, появился в арке мансарды.
Вадик стоял на четвереньках и рычал, изображая из себя медведя. На загривке Вадика сидел Джонни Вадимович, вцепившийся ручками в отцовские волосы, и заливисто хохотал.
— Ну вот, пожалуйста, — сказал Сергей. — Типичный нью-джерсийский медведь. Только он неопасный.
— Ры-ыр-р-р-р-р-р-р, — взвыл Вадик, подполз к Игоревой лежанке и упал боком прямо на нее.
Джон Вадимович, продолжая хохотать, свалился прямо на лежащего Игоря. Тот успел поймать малыша, поднял его на вытянутых руках и застыл, не зная, что делать дальше.
— С добрым утром, — сказал Вадим, отрычавшись. — Мы тут с Джонни в войнушку играем.
— А ты кого изображаешь-то? — спросил Игорь, бережно передавая Джонни в руки Вадику. — Боевого медведя?
— Какого медведя? — обиделся Вадик. — Я — боевой танк. А Джонни — три танкиста. И даже собака.
— Джонни, Джонни, — сказал Вадик сыну. — Аф-аф! Покажи дяде Игорю, как ты умеешь «аф-аф»! А?
— Жажа, — сказал Джонни застенчиво и уткнулся Вадику в грудь.
— Он умеет, — сообщил Вадик. — Просто стесняется. Ну или не в настроении.
Вадик поставил Джонни на лежанку Игоря. Тот встал на четвереньки и начал раскачиваться вперед- назад.
— О, — обрадовался Вадик, — сейчас «аф-аф» будет.
— Ба-ба-ба-ба-ба-ба-ба, — закричал Джонни, упал на бок и начал дергать ручками и ножками так, как будто пытался взлететь.
— Не будет «аф-аф», — огорчился Вадик. — Не то у него настроение.
— Аф-аф, — робко сказал Сергей, пытаясь поддержать молодое дарование.
Джонни взвизгнул от счастья и снова бешено замахал руками, ухитрившись при этом заехать Игорю по носу.
— Ай, — в свою очередь, взвизгнул Игорь, хватаясь за нос, — бедя-то за фто?
— За то, что не поддерживаешь творческих изысков ребенка, — объяснил Сергей. — Трудно, что ли, «аф-аф» сделать?
— Так это Джонни должен «аф-аф» делать, — сказал Игорь. — Я-то уже отафафкался сто лет назад. Ну, тридцать лет назад, но все равно отафафкался.
— Па-па, — крикнул Джонни, сел и указал пальцем на нос Игоря.
— Сынок, — встревожился Вадик, — папа — это я. Это я, я.
Джонни отвернулся от Игоря и внимательно посмотрел в лицо Вадику. Тот радостно заулыбался — мол, я это, признал?
Джонни важно протянул руку, сорвал с носа Вадика очки, несколько раз треснул очками родителя по ушам, после чего одним лихим движением швырнул окуляры в угол мансарды.
Игорь с Сергеем зааплодировали, до того эффектно это смотрелось.
— Сынок, — расстроился Вадик, — это ай-ай-ай, это нельзя. А-та-та будет. По попе, — на всякий случай уточнил он.
Игорь из человеколюбия сходил за очками, принес их и снова нацепил Вадику на физиономию.
— Нельзя, сынок, — почти строго сказал Вадик наследнику. — А-та-та.
Джонни сурово посмотрел Вадику в глаза и снова протянул руку. Но Вадик был настороже, поэтому быстро откинул голову назад, так что ребенок не успел цепануть ручкой очки. Непонятно почему, но Джонни это развеселило, и он стал хохотать во все горло. Вадик тоже заулыбался, вернул голову назад и при этом потерял контроль над ситуацией: Джонни быстро сорвал с его носа очки, снова надавал ими отцу по ушам и швырнул очки в сторону уже другого угла мансарды.
Игорь, отсмеявшись, сходил за очками и вернул их Вадику.
— Между прочим, — сказал Вадик обиженно, — очки почти триста долларов стоят.
— Да? — удивился Игорь. — А выглядят, как будто старые советские за семь рублей.
