следует забывать о псевдоразнузданном характере праздников в честь Исиды в Бусирисе, которые описал Геродот и в ходе которых египтяне якобы нещадно били друг друга (или себя?). Вот что говорит по этому поводу Гроут: «Обряды стали более яростными, почти экстатическими. В ходе их достигалось высшее возбуждение – телесное и умственное. Легенды стали более грубыми, более трагическими и менее патетическими. Женщины реагировали на происходящее особенно остро, хотя их религиозная чувственность часто считалась неуправляемой. Они везде проводили собственные религиозные церемонии отдельно от мужчин – правда, в случае колонистов (особенно азиатских) именно женщины правили страной и поэтому сохранили большую часть неэллинских практик и ощущений. Бог Дионис, который, по легенде, был одет в женскую одежду и вел за собой войско возбужденных женщин, вызывал в зрителях временный экстаз. Те же, кто сопротивлялся внешнему воздействию, поскольку были склонны к неповиновению, наказывались либо особым приговором, либо умственными кошмарами. Те же, кто давал полную волю своим чувствам в означенное время и со всеми соответствующими ритуалами, удовлетворяли свои желания и считали, что обеспечили себе спокойное и безоблачное будущее. Толпы женщин, одетых в шкуры молодых оленей, несли в руках освященные жезлы Диониса. Во время священного периода они собирались неподалеку от Кифрона, проводили там ночь с факелами и отдавались демонстрации отчаянного возбуждения, танцуя и взывая к богу. Говорят, что они раздирали животных на части, чтобы поесть сырого мяса, и резали себя, чтобы ощутить боль порезов. Мужчины при этом давали выход своему возбуждению на улицах, играя в цимбалы и тамбурины и пронося по улицам изображения бога».
Судя по всему, Геродот был уверен, что культ Диониса был заимствован из Египта. Кадм, изобретатель греческого алфавита, привез его в Грецию и научил этому культу Мелампия, который привнес в него вакхические пляски с их фанатическим возбуждением. Более того, миф о расчленении Загрея, первого воплощения бога Диониса, в точности совпадает с аналогичным мифом об Осирисе, а плач и траур вакханок, которые мы находим в мифе о Пентее, разорванном на куски его собственными матерью и сестрами (вместе с толпой вакханок), вызывают в памяти печаль Исиды, когда та узнала о смерти Осириса, а также само расчленение бога и рыдания Исиды и Нефтиды над его останками.
Позже фракийский Орфей стал, так сказать, своего рода Моисеем секты, которая особенно тщательно соблюдала все обряды культа Диониса (Иакха), а не только некоторые правила, касающиеся еды и одеяния. Геродот и пифагорейцы считали, что эти правила также заимствованы в Египте.
Если мы перейдем к описанию отдельных мистических систем Греции, то элевсинские таинства, как считалось, были основаны самой богиней Деметрой. По элевсинской легенде, Деметра прибыла с Кипра, и ее охватила глубокая печаль, поскольку Аид (с согласия Зевса) унес ее дочь Персефону (Кору) в свое Подземное царство. Деметра искала ее днем и ночью, но безуспешно, а потом Гелиос раскрыл ей истинный смысл ее потери. Она пришла в Элевсин и стала няней у Демофона, сына царя Келеоса, как Исида была няней у сына царя Египта. Подобно Исиде, она по ночам клала Демофона в священный огонь, но в конце концов ей не дала это сделать испуганная царица Метанейра, которой Деметра и раскрыла свою божественную сущность. Она повелела царице возвести в ее честь храм и алтарь, где она и стала жить.
Однако Деметра не позволила зернам злаков прорастать в почве, и человечество могло бы погибнуть, если бы встревоженный Зевс не послал Гермеса к Аиду (Гадесу), чтобы вернуть Персефону. Однако Аид сумел заставить жену проглотить зернышко граната (пищи умерших), что сделало для Персефоны пребывание на земле в течение всего года невозможным.
Перед возвращением на Олимп Деметра раскрыла Ке-леосу, Триптолему, Диоклу и Эвмолу природу обрядов и церемоний, которые должны были соблюдаться в ее честь, и таким образом возникли священные таинства Элевсина. Менее значимые таинства совершались в феврале в честь Персефоны, а более значимые – в августе в честь самой Деметры.
Как показывает мисс Джейн Харрисон в своей книге «Вступление к изучению греческой религии», «древние праздники урожая» элевсинских таинств почерпнули почти все свое духовное значение из культа Диониса.
Серьезные сомнения возникают относительно характера Больших и Малых элевсинских таинств. Малые таинства, судя по всему, были посвящены Персефоне, а не ее матери Деметре и появились несколько позже. Ученый в пьесе Аристофана «Плутос» говорит: «В течение года отмечаются два вида таинств – Малые и Большие…Большие были посвящены Деметре, а Малые – Персефоне, ее дочери». Малые таинства представляли собой нечто вроде очищения для других, говорит он. Стефан Византийский добавляет, что «Малые таинства, совершаемые в августе, были имитацией того, что происходит с Дионисом». Таким образом, Дионис разделил Малые таинства с Корой, или Персефоной.
Джордж Фукар настолько глубоко изучил элевсинские таинства, что все, что он может сказать относительно их значения, имеет огромную ценность при рассмотрении предмета таинств в целом. В отличие от покойной мисс Джейн Харрисон, чьи теории рассматриваются в этой главе чуть позже, он не согласен с тем, что культ Орфея имел в практике элевсинских таинств больше чем символическое значение.
Он утверждает, что Малые таинства совершались весной в Афинах в храме Агоры. Это происходило за несколько месяцев до празднования Больших таинств. Им предшествовал подготовительный этап, который длился пятьдесят пять дней. Как уже было сказано, само празднество происходило не в Элевсине, а в Агоре на левом берегу реки Илисс, где стоял храм Деметры и Коры, или Персефоны, а сами обряды отправлялись жрецами, двое из которых были из старинных элевсинских родов Эвмолпидов и Кериков. Существовала каста женщин, чья деятельность состояла в том, чтобы собирать загрязненные вещи и уносить их к морю для очищения или уничтожения.
Во время Малых таинств члены культа совершали очищающие омовения в реке Илисс. Стефан Византийский говорит нам, что Малые таинства состояли из «имитации истории Диониса», части его мифа, которая была не известна всем и которая могла бы помочь им лучше понять откровения Больших таинств. Рождение бога, а также его смерть, возрождение и союз с Корой происходили прямо на их глазах. Что касается Малых таинств, то это – все, что мы можем наверняка сказать о них.
Большие таинства проходили частью в Афинах, а частью – в Элевсине. 14-го числа месяца Бодромиона священные предметы переносились из Элевсина в Афины. Они помещались в священной часовне храма в Агоре в специальные ящики. Переносили их жрицы из рода Эвмолпидов. Процессия заходила в долину, где расположены озера, образующие своего рода границу между Элевсином и Афинами. Это были священные озера Деметры и Коры, а рыба, которая водилась в них, предназначалась только для жрецов Элевсина. Позднее процессия выходила на морской берег, и там ее встречали совет и граждане Афин.
Алтарь в Агоре, как и в Элевсине, был окружен высокими стенами, которые должны были оградить его от взоров непосвященных.
Торжества начинались 15-го числа месяца Бодромиона, с восходом молодой луны. Первый день, который назывался Агирмос, был отмечен сбором всех мистиков в святилище, которое располагалось прямо у Элевсина. В этот момент перечислялись все, кто по определению не мог принимать участия в таинствах, – преступники, грешники, убийцы и варвары. Затем определялось, как и во что должны были быть одеты мистики.
По прибытии в Элевсин мистиков окропляли водой из священной вазы, помещенной при въезде в город. На второй день мистики спускались к морю, чтобы совершить обряд очищения под крики глашатаев: «Мистики – в море!»
Следующий день назывался Иакхос – по имени духа или божества Цикла, или мифа о Деметре. В этот день образ этого божества помещался на колесницу и в сопровождении жрецов и жриц храма перевозился в Элевсин, где должны были совершаться главные обряды. Процессия въезжала в селение под восторженные крики и при свете факелов.
Вместе с образом Иакхоса перевозились мистические предметы, которые использовались при обряде инициации. По странному стечению обстоятельств Страбон описывает Иакхоса (Иакха) как «демона Деметры, основателя таинств» и говорит, что именно его имя выкрикивалось посвященными в ходе шествия. Статуя Иакха с факелом стояла в храме Деметры, и, судя по всему, у него были свои собственные жрецы, хотя и не было своего святилища. Как говорит профессор Фарнелл: «Он приходит как незнакомец и гость и уходит в конце священного обряда». Судя по всему, Иакх действительно появился в этой системе таинств довольно поздно, хотя и был в достаточной степени популярен. Может быть, его имя – искаженное Вакх (Дионис)? Ответ будет почти наверняка утвердительным, как нам доказывает трагедия Софокла
