«Ну и черт с вами, — громко сказал Андрей, поднимаясь с колен. — Уезжаю без вас!» С этими словами он вышел в коридор и оттуда раздался звук закрываемой двери.
— Убег, — сказала Цигейка.
— Вернется, — неуверенно сказал я. — Куда денется. За нас деньги плочены.
— А если не вернется? — полюбопытствовала Цигейка.
Я промолчал. Но потом вдруг услышал, что в коридоре раздался довольно заметный шорох. Но поскольку мышей у нас сроду не водилось, было понятно, что мышка-то — весом килограмм в восемьдесят. Увесистая такая мышка завелась. Андрей ее зовут. Это он нас, как выяснилось, пугал таким образом. Однако мы из-под шкафа не вылезали ни под каким видом. Правда, черт нас знает, почему мы так уперлись, хотя полчаса назад были готовы ехать на квартиру любым способом... Но раз заклинило — значит заклинило. Просто так вылезать мы не собирались.
Минут через десять в квартиру прибежала запыхавшаяся Света, которая увидела следующую картину: Андрей, так и не снявший свою куртку, валялся пузом на полу и шваброй пытался выковырять нас с Цигейкой из-под шкафа. Света раскричалась, что, мол, с животными так нельзя обращаться, на что Андрей заявил, что это не животные, а враги рода человеческого и кусок несчастья, поэтому или Света сама их выковыряет из-под шкафа, или он требует портативный огнемет для выполнения этого задания.
Но Света поступила очень просто. Она достала из кармана заранее припасенную бутербродницу, в котором лежали мои любимые консервы, после чего ее открыла и поставила перед шкафом. Я тут же выскочил подкрепиться, потому что в пылу сражений оголодал со страшной силой, а Цигейка потянулась за мной. Андрей попытался было нас перехватить, но я так заорал (не терплю, когда нарушаются неписаные соглашения), что он перепугался, вскочил и сказал, что пойдет к машине закреплять вещи. А Света дождалась, пока мы покушаем, Цигейку посадила в сумку с открытым верхом (той, в принципе, было вообще наплевать, в чем именно переезжать), меня взяла на ручки и понесла нас в машину.
На новую квартиру мы ехали довольно долго. Я, как вы помните по нашей поездке на дачу, на машине и так-то ездить не люблю, а тут еще мы со Светой были завалены всяким барахлом, да и Андрей на водительском месте своей «копейки» больше смахивал на танкиста, потому что на переднем сидении тоже было полно всяких вещей, которые от тряски расползлись в разные стороны и завалили половину ветрового стекла. Так что я даже и на дорогу не смотрел, а только свернулся у Светы на руках калачиком и ждал, когда это все закончится. Чего при этом чувствовала Цигейка, которая вообще ехала в сумке где-то у Светы в ногах, я старался даже не думать. Надеялся только на ее обычную невозмутимость.
Но всему на Свете (пардон, за невольный каламбур... просто я сидел у Светы на ручках, поэтому решил пошутить таким образом) приходит конец. Судорожные подергивания Андреевой «копейки», которые он в минуту гордыни называл «ездой», закончились, и мы остановились у пятиэтажного кирпичного дома.
— Ну, зверье, — бодро сказал Андрей, снова пришедший в хорошее настроение, — отправляйтесь осваивать нашу новую халупу.
— Почему это «халупу»? — обиделась Света. — Отличная квартира. И что главное — наша!
— Никто на нашу замечательную квартиру не наезжает, — успокоил ее Андрей. — Сейчас, правда, после владычества тети Сони она выглядит как откровенная халупа, но в скором времени мы ее приведем в чувство.
— Ты же сам говорил, — напомнила ему Света, — что тетя Соня пока запретила там что-либо трогать.
— А, разберемся, — махнул рукой Андрей. — Не вечно же мы ее барахло будем хранить. Главное — квартира теперь наша.
— Я там цветочки разведу... — сразу стала мечтать Света.
— Да подожди ты со своими цветочками, — остановил ее Андрей. — Давай туда сначала загрузимся. И Шашлыка надо вперед пустить. Говорят, это хорошая примета.
— Может, вперед Цигейку пустим? — спросила Света. — А то Шашлычок пока всего боится.
Ну, не то чтобы я всего боялся, но в Свету вцепился так, что оторвать меня от нее действительно было довольно сложно. Место-то новое. К тому же мы стояли на улице, а я боюсь открытых пространств.
— Свет, ну что ты несешь? — сразу разозлился Андрей. — В приметах нигде не говорится, что надо Цигейку первой в дом пустить. Ты еще предложи пальто туда вбросить. А вот черного кота запустить — хорошая примета. Ну-ка, давай сюда Шашлычка и пошли наверх. Мы его запустим, он там все обследует, а где ляжет — там можно кровать поставить, потому что кошки на плохое место не ложатся. Это мне тетя Соня рассказала.
И Андрей стал пытаться оторвать меня от Светы. Но я, как и обычно в минуты великих потрясений, вцепился в нее мертвой хваткой и стал орать на весь двор. А тут еще и Цигейка услышала мой мяв и тоже из своей сумки стала попискивать. Вокруг нас тут же столпились непонятно откуда взявшиеся бабульки, которые вслух стали осуждать Андрея за мучение домашнего животного. Но Андрей от всего этого только еще больше озверел, поэтому рванул меня изо всей силы, и я оказался у него в руках вместе с передней частью Светиного свитера. Бабульки ахнули. Андрей цыкнул на бабулек. Бабульки снова ахнули. Света цыкнула на Андрея. Тот ахнул и начал что-то доказывать, размахивая мной. Я продолжал орать дурным голосом. Цигейка выбралась, наконец, из сумки и сказала «Аф» ближайшей бабульке. Бабулька заорала: «Караул, бешеные собаки!», и принялась бегать по двору. Света продолжала орать на Андрея из-за испорченного свитера (она этот свитер очень любила), тот по-прежнему ей что-то доказывал, размахивая мной, но в какой-то момент не удержал, и я, продолжая мявчить во все кошачье горло, полетел в лужу вместе с остатками свитера.
И тут Света завизжала так, что весь двор немедленно успокоился: Цигейка и я притихли, бабульки замолчали, да и Андрей застыл с раскрытым ртом. Света, довольная произведенным впечатлением, подошла ко мне, сняла с себя остатки свитера, завернула меня в него и отправилась на верх. За ней понуро побрел Андрей, за которым семенила Цигейка. Остановились мы на четвертом этаже у большой деревянной двери. Андрей долго ковырялся ключами в двух замках и за каких-то минут пять дверь открыл. Внутри мы увидели коридор, заставленный довольно древними на вид полками и шкафами.
— Свет, — сказал Андрей печально, — запускай Шашлыка.
Света осторожно спустила меня на пол и сказала:
— Ну, Шашлычок. Обновляй квартиру.
Я попытался сделать шаг, но когти запутались в свитере, и я упал. Пока меня освобождали, Цигейка, мелко семеня, забежала в коридор, сказала: «Аф», а потом налила в углу.
— Ну вот, — расстроено сказал Андрей. — Плохая примета налицо.
— Ничего не налицо, — заспорила Света. — Надо было собаку сегодня хоть раз выгулять. Ей же тоже требуется, как и тебе.
— Кто б меня выгуливал, — пробормотал Андрей и побрел в квартиру. За ним пошла Света. В итоге всех дел я туда зашел последний.
Внутри квартира на первый взгляд производила довольно гнетущее впечатление. Нет, она, конечно, была довольно здоровая, но какая-то вся старая, облупленная, а главное — настолько завалена всяким барахлом, что даже нам с Цигейкой по ней бродить было довольно затруднительно.
Одна комната была вроде как гостиной: там стоял диван, стол со стульями, какие-то обшарпанные кресла и шкафы, но посередине комнаты была небольшая дорожка, по которой можно было пройти. А вот вторая комната была настолько завалена всяким барахлом, что туда и войти-то было сложно.
— Мда, — сказала Света, обозрев пространство. — И ты хочешь сказать, что нам весь этот бардак и прибрать нельзя?
— Ну, — замялся Андрей, — прибрать, наверное, можно, но выкидывать ничего нельзя, пока тетя Соня все не разберет.
— Да тут жизни не хватит, чтобы все разобрать, — решительно заявила Света. — Слышь, Андрюш, позвонил бы этой тете Соне и спросил, что отсюда можно выкинуть.
— Свет, — заныл Андрей, — ну ты же в курсе, что я ее и не знаю совсем. Только пару раз разговаривали по телефону. Это же вообще какая-то безумно далекая родственница, причем родители даже и не знают чья именно — папы или мамы. Какая-то боковая ветвь, причем довольно неудачная. Но у нас,
