собственно, некому. – Голос ее странно сел, но она докончила: – Если потребуется, я с удовольствием.
– Деньги у нас есть, – сказала Женька.
– Не ври, – перебила Приходько. – Такой суммы у вас сейчас нет. Я просто хотела, чтобы ты знала.
Они стояли, близко глядя друг другу в лицо. Волосы выбились у Женьки из-под косынки, лезли в глаза, она их так и не поправила. Совсем близко видела она коричневые морщинки у переносицы. Широкие, напряженные брови. Крупный подбородок.
Приходько выглядит много старше матери. Мать рядом с ней просто красавица.
– Понимаешь, Женя…
Женька напряглась, уже зная, что она заговорит сейчас об отце.
Где-то хлопнула дверь. Где-то закричали. Женька поморщилась, как от боли. Приходько замолчала, пережидая шум. На площадку выскочила кладовщица, крикнула скороговоркой:
– Ольга Дмитриевна, Надежде худо!
Когда они подбежали, женщины уже вели, поддерживая со всех сторон, почти тащили Надю проходом, между прессов. Она слепо цеплялась за чьи-то плечи, шепотом просила: «Потише». По лицу ее, большому и очень белому, пробегала мгновенная судорога. Тогда она вся замирала, обвисая на женщинах.
– Случайно же обернулась, – рассказывала всем Лиза-с-Перевалки. – Обернулась, а она головой об пресс – раз, раз – и сама со стула ползет, ползет…
– А потом как вот так всхрипнет: «Мамочки!» Я уж думала, помирает. Пресс даже не выключила, как кинусь…
Надю уложили на кушетку в раздевалке. Открыли окно. Пока кто-то бегал в медпункт, ей стало лучше. Медленно, с паузами после каждого слова, она объяснила, что просто голова закружилась, как-то все враз завертелось и куда-то поехало. Как в прошлый раз, только сильнее. Чуток полежит и сама встанет, пройдет.
– Может, «Скорую» вызвать? – спросил кто-то.
Но Надя сразу заволновалась, попыталась подняться, упала обратно на кушетку и вдруг заплакала.
– Не могу я в больницу, – сказала Надя. – Не могу.
– Ну чего ты выдумываешь? – подсела к ней на краешек Ольга Дмитриевна. – Ну, какая больница? Не будем никого вызывать, отлежишься.
Когда пришла Медпункт, представительная, располагающая, вся в халате, Надя все еще плакала, а Приходько уговаривала ее, как маленькую. И держала за руку, как Женьку тогда в машине.
– Что тут у вас? – строго спросила Медпункт, вид у нее был такой, словно ее по пустякам оторвали от дела. А когда за ней прибежали, она всего-то чай пила с санитаркой.
Лиза-с-Перевалки, как первый очевидец, начала объяснять:
– Я обернулась случайно, а она раз, раз…
– Понятно, – сказала Медпункт. Она сделала Наде какой-то укол, заставила ее сесть – Женька придержала Надю за спину – и измерила давление. Покачала головой и веско сказала мастеру, не обращая больше на Надю внимания:
– Надо ее с пресса переводить.
– Не пойду, – прошептала Надя. – На щипке-то и семьдесят заработаю ли сейчас…
– Переведут без потери в зарплате, – сказала Медпункт. – А на прессе вовсе без рук останешься. Лучше?
– А никак не выходит, чтоб профзаболевание? – с надеждой спросила Приходько. Сейчас Надю можно было перевести только в общем порядке – где возьмут, как справится и сколько сама заработает. А при «проф» обязаны были бы устроить на работу полегче, но с тем же заработком.
– Это не профзаболевание, – веско сказала Медпункт. – Я могу в городскую больницу направить, на обследование.
– Не надо, – сказала Надя. – Я завтра уже встану.
– Как хотите, – сказала Медпункт Приходько, игнорируя Надю совсем. – Не советую ее оставлять в цеху. Это вам потенциальный несчастный случай, предупреждаю.
– А что же делать-то? – сказала Ольга Дмитриевна. – Ведь у нее дети. Трое.
– Не одна же она их кормит, – сказала Медпункт. – Пускай мужа на фабком вызовут, поговорим.
– Он другую неделю ушодши, – вдруг сказала Надя, она больше не плакала и лежала с белым, отрешенным лицом. – К женщине с ребенком ушел, к разведенке, пьют, поди, вместе. Вчера и пальто забрал…
– Тогда не знаю, – сказала Медпункт, обращаясь по-прежнему только к Приходько. – Пускай хоть подписку даст, что на собственную ответственность.
– Вам бы только подписку! – крикнула Женька, сама себя не слыша. Она уже давно чувствовала, что крикнет, хотела встать и уйти, а все-таки не выдержала – крикнула.
– А вам здесь вообще нечего делать, – веско, без раздражения, сказала Медпункт. – Вы должны быть на своем рабочем месте.
– Иди в цех, Женя, – сказала Приходько.
Женька встала и вышла. В висках у нее часто и больно стучали молотком. И внутри была пустота и невесомость. Женька нажала кнопку, внутри пресса заурчало, вспыхнула лампочка. Женька нашла ногою
