сиятельное и грозное обаяние пророка.
— Правоверные! — на прекрасном арабском языке произнес Стефан Искра. — Бросьте на землю оружие, отдайте Афганистан другим, пусть потешатся своим ложным всемогуществом. Идите домой!
Молящиеся встали и молча, оставив на земле русские АКМ, разошлись в разные стороны, время от времени оборачиваясь в сторону оставшегося на площади пророка в белом одеянии. Никто из них не сомневался, что перед ними предстал именно тот, который тысяча триста восемьдесят лет назад, обнаружив на своем плаще уснувшую кошку, отрезал кусок плаща, дабы не разбудить ее.
Впрочем, пилоты бомбардировщика-невидимки «Стелс» ВВС США не могли видеть «пророка» в образе Стефана Искры. Они видели лишь скопление противника в этом квадрате, сведения о котором поступили с военного спутника «Мемфис». Огромной разрушительной силы вакуумно-детонирующая бомба, предназначенная для конструирования смерти в высокогорных районах и на больших глубинах, с нежным всхлипом вышла из капсулы бомболюка системы «Точка» и устремилась к земле, прямо в то место, где стоял Стефан Искра, «благословляющий» брошенное оружие и уходящих в горы наемников.
Само собой, трудно найти очевидца, наблюдавшего вблизи себя взрыв вакуумной бомбы. Стефан Искра, как бывший десантник, даже слегка восхитился, оценив силу взрыва и рассмотрев причудливую форму смерти, настигшую только что увидевших пророка Мухаммеда арабов. Но затем он презрительно поморщился и даже слегка смутился, когда прямо на него вышли американские спецназовцы. Взрыв вакуумной бомбы снес со Стефана все одежды. Спецназовцы видели перед собою огромное количество трупов и одного голого белого человека, похожего на ожившую скульптуру эллина Аполлона, с непонятной татуировкой на плече. Стефан Искра, дабы сгладить свое смущение, решил поприветствовать союзников и, подняв левую руку вверх, а правую прижав к левой груди, произнес:
— Хаю ду ю ду, янки.
Майор Дуглас, командир зеленых беретов, «захвативших» обнаженного Стефана Искру в эпицентре взрыва супербомбы, с недоумением смотрел на него и задавал вопросы. Стефана Искру приодели и переправили в штаб-квартиру миротворческих сил в Баграме. Ждали спецвертолет ВВС США, чтобы отправить странного пленника на базу США в Пакистане и уже оттуда в Америку.
— Странно. — Майор Дуглас пристально посмотрел на Стефана Искру и спросил у него по-английски: — Мы знакомы?
— МОГАУ нам обоим знакомо, майор, — усмехнулся Стефан Искра. — Судя по всему, американская «Оса» не кусала своих солдат до смерти, как это сделал российский «УЖАС» со своими «солнечными убийцами».
— Черт, — разволновался майор Дуглас и от волнения заговорил по-немецки с вкраплениями русского, — майн готт, едрена вошь. Так ты выполняешь планетарное задание, я понял, ты…
— Тихо, тихо, — успокоил его Стефан Искра, — успокойся, Дуглас, тебя что, контузило той же бомбой, что и меня? Забыл, что МОГАУ самоликвидировалось, Поль Нгутанба и Клосс Воргман застрелились, а вашу «Осу» трепало Лэнгли не хуже, чем наш «УЖАС» ФСБ?
— Я сейчас именно на Лэнгли и работаю. — Майор слегка успокоился и тут же заорал на заглянувшего в палатку полковника-пуштуна: — Пошел вон отсюда!
Полковник испуганно выскочил из палатки и задернул полог.
— Майкл, Джеки! — Майор обратился к двум мгновенно заскочившим в палатку десантникам: — Пропускайте сюда только американских офицеров и только после предварительного сообщения мне.
— О'кей, сэр, — осклабились спецназовцы и, покосившись на Стефана Искру, вышли из палатки.
Глава пятая
Огромная толпа по имени «цивилизованное человечество» активно защищала свои ценности. Как-то так получилось, что лишь прилагательное «западные» придавало существительному «ценности» статус неприкосновенности и даже бесценности. Никто ничего не понимал, но все во все подряд верили. Двадцать первый век, насмешливая эпоха статистического предчувствия, начинал осуществлять сокровенную задумку антибесконечного бессмертия. Все во что-то верят, все ждут прорыва в чудо, все давно готовы к чему угодно, но никто не в состоянии понять, что 21-й век — это век, когда нас, статик-рабов, впервые соединят через генетические изыскания с нашими параллельными двойниками и тем самым опустошат пространство, занимаемое ими, лишат нас резерва. Мы будем сильнее и долговечнее, но у нас больше не будет возможности исправлять свои ошибки, нам придется поверить в то, что мы их не совершаем, то есть стать антибогами, глобализированными сатанистами…
— Нет, — хмыкнула Клэр Гастинг, оглядывая седьмой жилой модуль МХС, — я все-таки испытываю сексуальное влечение к нашему «Хазару», на меня действует его фактура и качество прилагаемых эпитетов. Он огромный, стремительный, многофункциональный. Я бы назвала его «Фаллосом Зевса».
— Не знаю, не знаю, — засомневался Джон Карри, не слушая жену и обращаясь к Харио Группу, американскому физику немецкого происхождения из исследовательской группы Национальной академии наук США. — Меня настораживает наша уверенность в правильности полета на Юпитер. Почему бы для начала не послать менее масштабную станцию, пусть она год-два по-вращается на орбите Юпитера, пощупает, проанализирует, прочувствует масштаб объекта в конце концов.
— Орбита Юпитера? — удивилась Клэр Гастинг. — Это сейчас тебе в голову пришло, или ты и до этого был не в себе, дорогой?
— Не надо, Клэр, — досадливо поморщился Джон Карри. — Ты же знаешь, как я тебя люблю, но если мы можем войти, как ты образно выразились, в Юпитер, то почему нам не совладать с его ближней орбитой? В конце концов хроногиперболизированный ускоритель на «Хазаре» слишком мощное и дорогое удовольствие, как и сам «Хазар», впрочем. На вторую станцию, в случае неудачи, у человечества может не хватить терпения, сил и времени, я уже не говорю о деньгах.
Чем ближе был день выведения и сборки МХС на орбите Земли, тем сильнее и сильнее Джона Карри охватывали сомнения.
— Джони, не забывай о том, что как только ты перестанешь быть руководителем экспедиции, а все идет именно к этому из-за твоей неуверенности, ты сразу же, я бы даже сказала, автоматически, перестанешь быть моим мужем.
— Эээ, — мгновенно побледнел Джон Карри, протягивая к супруге руку и пытаясь что-то сказать в свое оправдание, но Харио Групп неожиданно тихо воскликнул:
— Браво, Клэр! — А затем громко зааплодировал и заорал во всю глотку: — Браво!
— Ага, — произнес Арчибальд Соукс, входя в ангар, где шла сборка седьмого модуля МХС, — я так и знал, что вы возьмете за основу российский проект. Правильно сделали. — Соукс повернул голову к двум сопровождающим его спутникам и объяснил: — Россия загадочная страна. Они из рук вон плохо делают автомобили и сантехнику, но когда дело касается космических технологий и воровства из государственного кармана, то на них можно положиться. Как вы думаете, Кони, я прав?
— Спросите у Клэр, — буркнул директор ЦРУ. — Она, как и вы, считает Россию загадочной страной, правда, с несколько иной мотивацией. Здравствуйте, Клэр, — поздоровался Конти с Клэр Гастинг, вышедшей из движущейся по поверхности модуля лабораторной капсулы, где проверяла стыковочную однородность структурности корпуса.
— Кто это с вами? — Клэр Гастинг кивнула в сторону третьего спутника. — Я где-то его уже видела. Он похож на еврея.
Человек, пришедший с главой ЦРУ и сенатором Арчибальдом Соуксом, не слышал этого разговора. Он ходил по гигантскому ангару, время от времени останавливаясь возле магнитизированного корпуса модуля, тыкая в него пальцем и с сомнением качая головой.
— Ради Бога, Клэр, — Арчибальд Соукс взял Клэр Гастинг под руку и повел в сторону лифта, — давайте спустимся в холл и выпьем холодных сливок, растворенных в радужной текиле из кактуса гурами.
