— Уверен, что сможешь вести машину?
— Да, если мне дать пару минут, чтобы прийти в себя. Здесь нет огромной толпы, так что все в порядке.
Агент «Херца» рассмеялся.
— Недельки через две здесь яблоку будет негде упасть. Начнется грандиозное шоу — родео и индейские шаманские пляски. Население Пендлтона увеличивается с двадцати тысяч до шестидесяти.
— Ох, — содрогнулся Макс. — Надеюсь, к четвергу нас здесь уже не будет.
— Народ начнет стягиваться уже в эти выходные, — проговорил агент.
— Теперь понятно, почему нам так легко достались места в гостинице, — пробормотал Макс, переставляя часы по местному времени. — Сейчас пять тридцать. Встретимся в отеле через пару часов, идет? Скорее всего мы оба окажемся вне зоны действия местной сотовой сети, так что возьми спутниковый передатчик. Звони, если возникнут трудности.
Укия подхватил сумку, в которой лежала рация, и направился к автомобильной стоянке. «Блейзер» стоял открытым и потому нагрелся, как сковородка.
Сыщик включил кондиционер и остался снаружи, привыкая к новому окружающему миру.
Аэропорт находился на окраине речной долины. Равнина неожиданно резко переходила в неровную россыпь холмов. Копны сжатой пшеницы на соседних полях отливали золотом, жаркий воздух дрожал в лучах палящего солнца. Издалека доносился непрерывный гул автотрассы и слабое журчание воды. Как только «блейзер» перестал походить на пыточную камеру, Укия залез внутрь и отправился на поиски Джесса Брыкающегося Оленя.
Пендлтон казался чужим и одновременно знакомым, словно отремонтированный дом. Строгую сетку улиц слегка нарушали изгибы реки, ни одно название Укия не встречал раньше, и всего несколько домов пробудили какие-то смутные чувства. Он пересек реку и по склону срезал до трассы И-84. Выйдя из машины, Укия бросил взгляд на островок цивилизации, окруженный бескрайним морем прерии.
Мама Джо вывезла его из Орегона, минуя Пендлтон, и тогда города мальчик не видел. Неужели он вспоминает события раннего детства?
Он сосредоточился на воспоминании и осознал, что оно принадлежит не ему, а Ренни Шоу.
Когда Укия понял, что он сам, Стая и Онтонгарды не люди, он пошел к Ренни Шоу и потребовал ответов. Кто он такой и какое отношение имеет к Стае? Кто такие Онтонгарды? Откуда они все взялись? Почему Онтонгарды хотели убить его? Ренни ничего не ответил, а просто выпустил немного своей крови в кофейную банку и передал ее Укии, объяснив, что надо делать. Кровь превратилась в мышь — так случалось всякий раз, когда кровь кого-то из Стаи отделялась от человеческого тела, — в которой находилась генетически закодированная память Ренни. Несколько удивившись странному способу передачи информации, Укия поглотил мышь, и воспоминания Ренни добавились к его собственным.
Чужая память несколько отличалась от своей: воспоминания, хотя и столь же яркие, воспроизводились в сознании куда неохотней. Образы и мысли походили на мелких рыбешек, снующих в толще воды и не желающих попадаться на крючок. И все же, сосредоточившись, можно было извлечь воспоминания Ренни из глубин сознания и проанализировать, хотя добровольно они никогда не приходили на ум.
Укия выхватил отголосок из прошлого и углубился в него: Ренни посещал восточный Орегон дважды. Первый раз это произошло через десять лет после того дня, как Ренни перестал быть человеком, — 5 мая 1864 года.
Онтонгарды размножались, паразитируя на чужом теле подобно вирусам и используя особенности биологии других существ. Постепенно все клетки «хозяина» изменялись и становились идентичными клеткам подселенца. Но с одной маленькой особенностью: эти Твари — так Онтонгарды называли полностью модифицированных «хозяев» — сохраняли все знания и умения, необходимые для выживания и процветания в исходной экосистеме. Так Онтонгарды кочевали по вселенной, приобретая по пути не только тела, приспособленные к различным условиям жизни, но и разум, память и навыки, принадлежавшие прежним владельцам.
И некогда хилая и беспомощная раса похитила все необходимое для завоевания звезд.
Чтобы сражаться с Онтонгардами, Прайму пришлось самому создавать Тварей.
На службе в армии во время войны Ренни был ранен и придавлен собственной лошадью в густом подлеске к западу от Дикой Церкви. Первая Тварь Прайма, Койот, явился перед Ренни при свете луны — волк, ставший человеком благодаря крови инопланетянина и названный в честь языческого божества, — и предложил проклятый дар жизни Твари. Ренни согласился: ему тогда было всего двадцать три, где-то далеко его ждала жена с маленьким ребенком, и он не думал о цене. Кровь Койота прожгла себе путь сквозь тело Ренни, внося генетические изменения и превращая Ренни в копию Койота — только с прежним лицом.
И он стал первой Тварью Койота. Но к тому времени Гекс, единственный из Онтонгардов, который выжил после учиненного Праймом взрыва инопланетного корабля на Марсе и теперь держал путь прямиком на Землю, создал небольшую армию Тварей.
Ренни никогда больше не возвращался к семье. Он посвятил себя войне против Онтонгардов, издалека защищая жену, сына и все человечество от космических завоевателей. К 1874 году они с другими Тварями Койота вынудили Гекса убраться подальше. Оставив Гекса на попечении боевых товарищей, Ренни сформировал отряд Волков-Воинов, и они все вернулись в Орегон, чтобы охотиться за рассеянными Тварями Гекса. Чувствуя себя на приграничных рубежах, Волки вели отчаянную борьбу и не щадили врага.
Ренни вернулся в Орегон в первой половине прошлого века по вызову Дегаса, главы клана Дворняг- Демонов. К тому времени противостояние между Стаей и Онтонгардами превратилось в скрытую войну. Ни одна сторона не желала, чтобы люди прознали о существовании между ними пришельцев из космоса.
Ренни стоял на том же холме, озирая Пендлтон и забавляясь своим собственным удивлением.
Маленький городок, родившийся в эпоху золотой лихорадки, послужил отличным местом для охоты на Онтонгардов, думал Ренни. Теперь в этом новом Пендлтоне, появившемся на месте старой доброй Станции Гудвина, будет куда сложнее уничтожить их.
— Теперь у них даже появился шериф, — произнес голос позади Ренни, заставив его подскочить. — Первый из них погиб при поимке бежавших из тюрьмы. Многие почитают его святым мучеником или кем-то в этом роде.
Ренни резко обернулся, выхватывая спрятанный пистолет, но тут подул ветер, принося с собой запах невысокого мужчины, пропитанного дымом от горящего дерева. Тогда Ренни узнал его.
— Дегас.
В последний раз, когда они вместе охотились, Дегас был только-только создан. Его ярко-рыжие волосы свисали кудрями до резко очерченного подбородка. И было это — когда? — лет двадцать назад. Инопланетный ген постепенно делал волосы темнее, и огненные пряди со временем стали каштановыми. К тому же Дегас вздумал побриться — и в таком виде Ренни никак не мог признать крепко сбитого вожака Дворняг-Демонов.
— Ты не особо торопился, — пробурчал Ренни, не слишком-то довольный, что не заметил приближения человека. Уже давно его никто не заставал врасплох.
Дегас спустился с холма, вытирая руки белым платком, на котором оставались пятна крови.
— Тебе не спрятаться от меня, Шоу. Я читаю все твои мысли. Ты злишься, что прозевал меня?
— Сам знаешь, — рявкнул Ренни, испытывая новый прилив раздражения.
Дегас издал негромкий, мягкий смешок.
— Ладно, хватит рычать и гавкать, стань человеком, каким ты был от рождения, а не волком. Иначе в следующий раз мы будем нюхать друг у друга задницы.
— Ты захотел со мной встретиться, чтобы заставить меня дожидаться, а потом оскорблять в лицо?
— Это ты опоздал. — Дегас помахал у него перед лицом окровавленным платком. — Снова начались убийства с обеих сторон. Мы поймали одну из Тварей Гекса, у него из ушей лилась кровь Стаи.
— Кого он убил? Окончательно или нет?
— Не знаю. — Дегас отпустил платок, и ветер унес покрасневшую тряпицу, словно подбитого голубя,
