Тинкер

— Но какого черта ты вообще с ними связался? Ты почти доктор наук по физике. Какого черта ты все это бросил и стал орудием в руках каких-то уродов?

— Ты не поймешь. — Рики порылся в карманах, нашел плеер, печально посмотрел на него, а потом вытащил сигареты.

— Наверное, не пойму. Ничто не могло бы заставить меня поступить так, как поступил ты.

— В самом деле? — Он выбил пальцем сигарету; движения его были замедленны, словно он плыл под водой. — А что, если бы кто-нибудь запечатал твой интеллект? Сделал бы тебя полной идиоткой, но оставил тебе воспоминания о том, каким блестящим был раньше твой ум? По ночам тебе снилось бы, что ты опять изобретаешь всякие хитроумные штучки, пылаешь огнем созидания. А просыпаясь, ты обнаруживала бы, что все это просто приснилось. Что бы ты сделала, чтобы вернуть себе интеллект?

Ее окатило волной ужаса, и, сглотнув, она сказала:

— Этого я бы не сделала.

— Лгунья, — прошептал Рики. Щелкнул языком и зажег сигарету.

— А что, если выйти из сделки?

— Я тэнгу. — Он сделал глубокую затяжку и медленно положил ладонь на висок. — Глубоко-глубоко в моем мозгу гнездится инстинктивная способность летать. Миллиарды лет эволюции были сосредоточены на одной этой способности, но она тщательно скрыта в теле, — Рики показал ей гладкую, без единого следа перьев, руку, — которое не может летать. Ты не в состоянии представить, даже своим чудесным умом, — какая это бесконечная пытка. Тэнгу на Земле не умирают от старости. Рано или поздно они поднимаются на самую высокую гору и бросаются с нее, просто чтобы прочувствовать единение с небом.

— Но ведь есть дельтапланы.

Плечо Рики дрогнуло от короткого, безмолвного смеха.

— Дельтапланы, парашюты, воздушная акробатика… Я могу долго перечислять, но дело в другом: ты падаешь вниз, чтобы никогда больше не подняться наверх.

— Ты бы мог просто отправиться на Эльфдом. Очевидно, там твое заклятие действует.

— Обычно, когда кидаются с гор, спасать уже совершенно нечего. — Он снова затянулся. — Но мы пытались. Снимали кожу с тел стариков, у которых еще имелись татуировки, и хранили их несколько веков, сходя с ума и ожидая того часа, когда сможем обрести собственные крылья и одновременно — свободу.

— Но это не сработало, и поэтому ты продался в рабство.

— Да, — пробормотал он и резко взглянул на Чио. — Эй, Чио! Тебе нельзя спать!

— Но я так устала, — простонала Чио.

Рики вздохнул и резко свистнул. Тут же в комнату заглянул стоявший за дверью охранник. Рики махнул рукой, в которой была сигарета, и быстро сказал что-то на они. Охранник взглянул на Чио, потом на Тинкер, кивнул и вышел.

— Что? — спросила Тинкер.

— У нас небольшая проблема с кадрами. Один из двоюродных братьев Чио погиб во время аварии, случившейся в то Выключение, когда нам не удалось убить Ветроволка. А без него мы как без рук.

Все внезапно прояснилось. Те самые контрабандисты — это они, а их высокотехнологичный товар предназначался для строительства ворот! Двоюродный брат Чио наверняка был тем раненым водителем, которого пристрелили они, опасаясь, как бы он не выдал их ЗМА. Тинкер резко посмотрела на Чио. Если кто-то убил Масленку, она… она… Тинкер не смогла закончить мысль. Вероятность того, что Масленку поймают и начнут пытать, слишком высока, и потому нельзя использовать ее в качестве теоретического предположения.

— Итак, — сказала Тинкер, отвлекая себя от тяжелых мыслей. — Есть какие-нибудь детали, которых недостает для постройки ворот?

— Нет. Лорд Томтом очень методичен. У нас всего в избытке.

Дверь открылась, и вошел охранник, неся цветок сайджин.

— А это-то зачем? — возмутилась Тинкер, отшатываясь от охранника.

— Тебе пора спать. — Рики еще раз затянулся сигаретой и выпустил дым через нос.

— Но он мне не нужен. Я и без него засну.

— Нам нужно быть уверенными в том, что ты спишь. Пожалуйста, понюхай его сама. Я испытываю такую жуткую боль при ходьбе, — он поднял ногу, которую она ему сломала, — что могу не сдержаться и причинить боль тебе.

С угрюмым видом Тинкер протянула руку к цветку и под пристальным наблюдением присутствующих глубоко вдохнула его запах, сулящий фальшивый комфорт.

Тинкер выплыла из белого тумана наркотического сна и, открыв глаза, увидела незнакомый потолок. Где она? Сонное состояние все еще липло к ней, словно тянучка, и мешало думать. Она выпростала руку из-под одеяла и потерла глаза, заставляя себя проснуться. И вдруг снова почувствовала, как по лбу методично движется паук. Она быстро провела рукой по лицу, взъерошила волосы. Ничего. «Что за черт?»

Потолок изменился.

Она нахмурилась при виде этого широкого белого пространства и вспомнила, что лежит на футоне. На Онихиде. Постой! Значит, потолок не изменился? Или изменился? И тот, прежний, и этот, нынешний, потолки были ровными и белыми, и она не могла объяснить, почему один казался ей чужим, а другой — знакомым. И зачем кому-то понадобилось бы менять потолки? Бессмысленно. Может, это просто игра света? Тинкер села на футоне, подозревая, что дело тут нечисто.

В углу обнаружилась разодетая в свежее кимоно Чио. Она самодовольно улыбалась.

Стараясь разогнать застилающий разум туман, Тинкер стала перебирать одежду, которую принес вчера Рики. Джинсы отвлекли ее от тайны потолка. Это были голубые мужские джинсы «плотницкого» покроя, размером тридцать на тридцать. То есть точно такие, какие она носила обычно, но только новые. Это на мгновение озадачило ее: как это они сумели подобрать правильный размер и покрой? Но тут же она сообразила, что Рики, вероятно, изучил ее гардероб в мастерской. Масленка наверняка заметил бы, что одежда пропала, и потому они попросту купили ей новую. Педантичность они действовала на нее угнетающе.

Она надевала ботинки, когда появился Рики. За ночь синяки почти сошли с его лица, и это тоже вызвало у нее раздражение.

— То был не эльф, — сказала ему Тинкер.

— Что?

— Ты сказал, что эльф избил тебя на Ярмарке в ту ночь, когда Ветроволк изменил меня. Но это неправда: я вернулась спустя три дня, и к этому времени у тебя уже не осталось бы синяков.

— Меня избил Томтом, — признался Рики. — Он не думал, что ты вернешься. Но я убедил его, что рано или поздно ты приедешь — ради своего двоюродного брата, — так что он отпустил меня, и я легко отделался.

— Ничего себе, «легко»! — проворчала Тинкер. — Для начала я хочу поесть, а потом поговорим о воротах, которые я должна построить.

Ну хотя бы еда у них была хорошая: копченая форель, яйца-пашот, сваренные в соленой воде, и сладкий оранжево-желтый мягкий фрукт, очищенный от кожуры и нарезанный ломтиками. Все это лежало поверх большой миски с темно-коричневым рисом с ореховой подливкой. Единственное, что Тинкер не понравилось, так это странным образом замаринованные овощи. Чио и Рики ели их совершенно безропотно.

Рики объяснил, что это традиционная пища тех краев, откуда происходит лорд Томтом. Там, в жарком климате, острый маринад — единственный способ консервирования пищи.

— А повар — шамба семи футов ростом. Все члены его семьи умерли от голода. Он очень обидится, если мы оставим что-то недоеденным.

Шамба? Тинкер не стала уточнять, полагая, что в определенных случаях невежество выглядит полным идиотизмом. Узнает как-нибудь потом, что это значит.

— Нельзя оставлять еду на тарелках, — подтвердила и Чио, демонстрируя пустую миску.

— Понятно, — сказала Тинкер и, подцепив свои пикули, переложила их в миску Чио.

Секунду Чио выглядела до смешного обалдевшей, а потом ее губы искривились в брезгливой гримаске.