Он закрыл дверь, потом вернулся к столу и открыл папку.
Сверху, на толстой пачке документов, лежала детсадовская фотография его сына. Гарднер почувствовал, как сжалось сердце при виде улыбающегося маленького мальчика в полосатой футболке, с большими карими глазами и длинными локонами, причесанными на прямой пробор и не скрывающими хохолка на затылке.
Том почти рухнул в кресло, как будто получил хороший заряд картечи в ноги. Полминуты он просто глазел на фото, прежде чем взял его в руки. Мальчик был вылитая копия его самого в этом возрасте. Гарднер постарался представить себе ребенка, вбегающего на кухню с сообщением, что он нашел гусеницу или сорвал колокольчик. Каким он был тогда? Сейчас парень так сдержан и вышколен, что трудно сопоставить мальчика на фотографии и теперешнего выпускника. Сожаление, огромное сожаление охватило Тома при мысли, что он не знал этого мальчугана. К нему добавилось чувство вины за то, что он оказался отсутствующим отцом.
Он перевернул фото и на обратной стороне увидел надпись, сделанную давным-давно каким-то воспитателем: «Кент Аренс, группа К».
Следующим в папке лежал листок со словами, выведенными нетвердой рукой простым карандашом. Печатные буквы складывались в «Кент Аренс, Кент Аренс», сползавшие со строчек листка из записной книжки. Далее следовал список умений и навыков выпускника детского сада, составленный безукоризненным учительским почерком:
Знает свой адрес. Знает номер своего телефона. Знает дату своего рождения. Отличает левую и правую стороны. Может назвать дни недели. Может завязывать шнурки ботинок. Знает наизусть гимн.
Может написать свое имя. (Здесь опять сам Кент оставил свой автограф.)
Затем лежал табель, выданный в начальной школе Дес-Моннес, штат Айова. Все оценки в нем стояли в колонке «переведен в следующий класс».
После Том увидел карточку с отметками о родительских собраниях, в том году их было два. Мать Кента посетила оба. В «Заключении» учитель написал: «Знает все буквы алфавита, может написать их. Пишет цифры до 42. Хорошее знание чисел. Не знает, что такое овал. Инцидент со жвачкой».
Гарднер постарался себе представить, что это был за инцидент, и почувствовал сожаление, что никогда этого не узнает. Случай, возможно, уже стерся из памяти Кента и его матери и остался только на бумаге.
В папке хранились и другие школьные фотографии Кента, и каждый раз, рассматривая очередную, Том переживал шок узнавания, потом печаль и новый толчок отцовской любви, похожей на ту, что он чувствовал к своим законным детям. Он разглядывал фотографии дольше всего. Стрижки Кента менялись с возрастом, но вихор оставался прежним.
В папке также лежали результаты тестов — за шестой и седьмой классы, тест на выбор профессии в девятом классе, где явно предпочтение отдавалось науке и технике. Здесь же хранились результаты спортивной подготовки — сколько приседаний и отжиманий делал Кент, на сколько прыгал в длину. В пятом классе его учительница отметила: «Хорошая зрительная память», и в конце года написала: «Да не оставит тебя Господь своим вниманием. Нам всем будет тебя не хватать». (Кент тогда учился в начальной школе под названием Св. Схоластика, а учительницу звали сестра Маргарет.) Записи, переданные из средней школы, отражали историю ученика, которого любили все учителя. Итоги, подводимые в конце каждого учебного года, мало чем отличались: «Примерный учащийся. Превосходный товарищ. Старателен, трудолюбив, всегда добивается своей цели. Рекомендации для поступления в колледж».
Табели Кента пестрели сплошными «5» и «4». В спорте он также добился больших успехов и в предыдущем году участвовал в соревнованиях по футболу, баскетболу и легкой атлетике.
Становилось очевидным, что не только Кент был примерным учеником, но и Моника была примерной матерью. Повсюду в документах значилось, что за все время учебы сына она не пропустила ни одного родительского собрания. Кроме того, здесь хранилась фотокопия ее записки учителю по имени мистер Монк, из которой становилось ясно, что Моника целиком и полностью поддерживала школьные методы воспитания и обучения.
«Уважаемый мистер Монк, учебный год подходит к концу, и я подумала, что должна сообщить Вам, как Кент был рад учиться у Вас. Благодаря Вам он не только приобрел широкие познания в геометрии, но и смог оценить Ваши высокие личностные качества. То, как Вы помогли мексиканскому мальчику, подвергавшемуся дискриминации со стороны тренера, сделало Вас героем в глазах сына. Спасибо Вам за пример, который Вы подаете молодому поколению в наш век, когда моральные ценности так легко теряются.
Моника Аренс».
Как преподаватель, Том Гарднер знал, что такое благодарное отношение было большой редкостью. Чаще всего родители выплескивали целый поток жалоб, сметающий тонкий ручеек похвал. И снова Том подумал, что Кенту здорово повезло с матерью.
Эта мысль не принесла ему облегчения.
Просмотрев в папке все бумаги, он вернулся к последней школьной фотографии Кента и долгое время разглядывал ее. Все растущее чувство одиночества охватило его, как будто это он был заброшенным и покинутым родителем, а не Кент — покинутым ребенком. Опершись локтем о папку, Том смотрел в окно на ярко-зеленую траву на террасе.
Я должен прямо сейчас рассказать все Клэр.
Эта мысль ужаснула его. Он лег в постель с другой женщиной за неделю до свадьбы, в то время, когда Клэр была беременна их первым ребенком. Как унизительно для нее будет узнать об этом, несмотря на то что сейчас их брак такой прочный. Открыв правду, он ничего уже не сможет скрыть. А вдруг она не захочет жить, зная все, не захочет больше ему верить, что тогда произойдет с семьей? В лучшем случае последует период огромного эмоционального напряжения, и как он объяснит все детям? Признает свою вину и постарается ее исправить — логичный ответ, потому что уже сейчас он понимал, что совесть замучает его, пока не станет все известно.
С другой стороны, сейчас не самое лучшее время, чтобы признаваться Клэр. Он расскажет ей все в эти выходные. Самое подходящее место — романтический уголок, где они будут только вдвоем. Может, она воспримет его слова легче, если ситуация укрепит их отношения и станет ясно, как сильно он теперь ее любит?
Взгляд Тома переместился с газона на фотографии в рамках, стоящие на подоконнике. С этого расстояния черты любимых лиц были неразличимы, но он так хорошо знал их, что мог представить себе изображения во всех Деталях. Он разглядывал фото Клэр, раздумывая — что будет, когда она узнает, а вдруг это причинит ей такую боль, что он потеряет ее.
Не глупи, Гарднер. Неужели ты не веришь в крепость вашего союза? Расскажи ей, и побыстрее.
А нежелание Моники Аренс?
Он снова вгляделся в фото Кента. Мальчик заслужил, чтобы знать, кто его отец. Были десятки причин, от практических до эмоциональных, от проблем здоровья в будущем до будущих детей. Кент, в конце концов, имел сводных брата и сестру, и их отношения могут окрепнуть с годами. Его дети и дети Робби и Челси будут двоюродными братьями и сестрами. И у Кента есть еще дедушка, живой и здоровый, который может многое передать своим внукам — дружеское отношение, семейные традиции, родительскую поддержку, какую он оказывает в эти выходные, собираясь присмотреть за детьми. А когда Кент станет взрослым и столкнется с потерей единственного близкого человека? В такие времена поддержка родственников очень много значит. Разве справедливо лишать его брата и сестры, когда шансы, что его мать захочет еще иметь детей, чрезвычайно малы?
Все еще сражаясь с самим собой, Том услышал звонок телефона. Это была Дора Мэ.
— Звонят из клуба деловых людей, спрашивают, смогут ли они занять наш спортзал на пару вечеров.
— Зачем? — спросил Том.
— Собираются устроить соревнование по баскетболу между двумя командами осликов.
Гарднер тяжело вздохнул. Снова придется использовать дипломатию. Отказать клубу «Ротари» означало бы неслыханную дерзость, и тем не менее, когда он в последний раз допустил животных в спортзал, — это было по просьбе общества собаководов, — псы оставили после себя полнейший беспорядок, дурной запах и пятна на полу, от которых вздувалась краска, что, в свою очередь, вызвало
