занятий.
Он взглянул на часы, удивился, увидев, что уже десять минут седьмого, и позвонил домой. Трубку взяла Клэр.
— Привет, это я.
— Привет.
— Извини, я только что увидел, который час. Не знал, что уже так поздно.
— Ты собираешься домой?
— Ага, буду через пару минут.
— Хорошо, только… Том?
— Что?
— Вечером останешься дома?
— Извини, дорогая, но мне придется вернуться в школу к семи часам, на заседание родительского комитета.
— А… ну ладно.
В ее голосе Том услышал разочарование.
— Мне очень жаль, Клэр.
— Да ничего, я понимаю.
— Увидимся через пару минут.
Поднявшись из-за стола, Том выключил в кабинете свет и отправился домой. Ужин был готов, и Клэр раскладывала еду по тарелкам, когда Гарднер подошел к дверям. Он повесил пиджак на спинку стула и, подойдя сзади, поцеловал жену в шею.
— Дорогая, чем будешь кормить?
— Цыпленком под соусом. Садись. — Ставя тарелки на стол, она громко позвала: — Дети! Ужин готов!
Том ослабил узел галстука и занял свое обычное место во главе стола. Когда все расселись, он весело спросил:
— Ну, как прошел первый школьный день?
— У меня — прекрасно! — с энтузиазмом ответила Челси.
— А у меня теперь будет преподавать этот чокнутый мистер Голлиоп, — Робби явно пребывал в дурном расположении духа, — и начнет теперь действовать на нервы всем окружающим.
— Почему ты называешь его чокнутым? — спросил Том.
— Ой, папа, все знают, что он такой, кроме тебя! Ты только посмотри, как он одевается! И разговаривает, как псих.
— Не все же носят строгие костюмы, как папа, — вступила в разговор Челси, — правда, ма?
— Правда. — Клэр взглянула на мужа. — А как ты провел день?
— Был очень загружен, но ничего, в начале года ведь всегда так. А ты?
— Всем хватило парт, никто не обратился ко мне со словами «Эй, вы», и кажется, у меня будут очень умные ученики.
Челси спросила:
— А что ты думаешь о Кенте Аренсе?
— Всем уже известно, что ты думаешь о нем, не правда ли? — встрял Робби. — Я слышал, что ты сегодня с ним отобедала.
Какая-то едва заметная перемена в поведении Тома привлекла внимание Клэр — почти неуловимое движение плечами, секундное замешательство перед тем, как он потянулся к масленке, быстрый взгляд на жену и то, как он еще быстрее отвел взгляд, — в эти мгновения она готова была поклясться, что муж чего- то испугался, хотя чего он мог испугаться? Они разговаривали всего-навсего о новом ученике, которого сам Том недавно хвалил.
Наполняя тарелку макаронами, Клэр продолжила беседу.
— У Кента Аренса прекрасные манеры, он оставляет впечатление очень способного парня и не боится принимать участие в обсуждении темы. Это все, что я пока могу о нем сказать.
Челси не удержалась от пикировки с братом:
— Ну и что с того, что я с ним обедала? Я ему вполне официально помогаю, а ты идиот.
— Ага, а скоро ваше общение перерастет, так сказать, в неофициальное. Подумай-ка об этом!
— Па, объясни, пожалуйста, своему сыночку, что в нашей школе означает быть партнером? Сам-то он нипочем не сможет выяснить — времени не хватает, все качается, качается, скоро уже шея станет, как бревно.
И снова Клэр внимательно посмотрела на мужа, удивленная его реакцией. Она знала Тома слишком хорошо, чтобы не заметить смущение на его лице и это характерное движение подбородком, как будто ему давил воротник рубашки. Когда муж чувствовал себя виноватым в чем-то, он всегда так непроизвольно дергал подбородком. Заметив, что жена наблюдает за ним, Гарднер опустил взгляд и обратился к детям:
— Так, вы оба, успокойтесь. Достаточно. Челси, на самом деле, год только начался и еще рановато для… ну, для свидания. Мы с мамой всегда так гордились тем, что для тебя учеба важнее, чем мальчики. Надеюсь, в этом году ничего не изменится.
— Па-па! — протянула Челси, округлив от негодования глаза и рот. — Я просто не верю своим ушам! Все, что я сделала, — это показала ему, как пользоваться компьютером в столовой! Что в этом плохого?
— Ничего, детка. Просто… ну… — Том мельком взглянул на Клэр, отвел взгляд. — Забудем об этом.
Клэр сказала:
— Он, кажется, действительно славный парнишка, Том. Ты сам так говорил.
— Ладно, ладно. — Гарднер вскочил со стула и направился к раковине сполоснуть свою тарелку. — Забудем об этом, я же сказал!
«Боже мой, да он покраснел!» — подумала Клэр.
— Есть еще десерт, — предложила она, не сводя с мужа глаз.
— Не хочется.
Том поспешно прошел в ванную. Он всегда обожал десерты, и сейчас у Клэр осталось впечатление, что муж просто сбегает.
Без четверти семь он отправился на свое собрание. Робби решил съездить купить какие-то школьные принадлежности, а Челси пошла к Эрин делать помпоны для выступления.
Оставшись одна, Клэр сложила белье, достав его из сушилки, прогладила пару помятых блузок и села за стол на кухне, чтобы проверить короткие стихотворения, которые она задала написать сегодня в классе, о каком-нибудь запомнившемся летнем дне.
Первое стихотворение звучало так:
На ракете я промчаться. По воде, как вихрь, смог, Донырнул до дна реки я, Но нисколько не промок.
«Должно быть, этот ученик побывал в парке аттракционов в Вэллифэр», — подумала Клэр.
И тотчас поймала себя на том, что листает остальные работы в поисках стихотворения, написанного Кентом Аренсом. Может, в нем содержится разгадка того, что так сильно огорчило сегодня Тома.
За тысячи миль отсюда
Нас ждет наш новый дом,
И страшно и одиноко
Мне даже думать о нем.
Голубой вагон — восемнадцать колес
Из детства в юность
Меня унес.
Печальный мальчик, огорченный разлукой с друзьями и всем тем, что было ему близко и знакомо. День переезда, новый дом. Это вызвало сочувствие в душе Клэр, но никак не подсказало причину волнения Тома.
Она прочитала еще несколько стихотворений, вернулась к работе Кента, перечитала ее три раза, потом
