нее. Ее ноги обхватили его, образовав фигуру в форме сердца. И все, что связывало их все эти восемнадцать лет, снова было здесь: клятва, которую они произнесли в день свадьбы, прошлые размолвки и сегодняшняя ссора, нечастые приступы ревности, напоминавшие им, как сильно они на самом деле любят друг друга, и любовь к детям, и желание, чтобы сын и дочь видели только самое лучшее в жизни, и уж конечно, не страдали по вине родителей. Том и Клэр очень старались, чтобы их семейная жизнь, их карьеры и воспитание детей, — все было идеальным. И они добились любви и уважения друг к другу, а когда их союзу что-то угрожало, это пугало их обоих.
Сейчас страха не было, его смело прочь то, что происходило между ними и что несло в себе нечто гораздо большее, чем секс. Пришло прощение, обновление, и обещание.
После, когда они отдыхали, обняв друг друга, Клэр потянулась и коснулась щеки мужа.
— Не бросай меня, — прошептала она.
— С чего бы это я бросил тебя?
— Не знаю. — Она слегка сжала руку Тома, и он подумал, что жена и в самом деле боится этого. — Не знаю. Просто пообещай, что не бросишь.
— Обещаю, что никогда, ни за что не брошу тебя.
Иногда она вдруг ни с того ни с сего говорила такие вещи, и он понятия не имел, что заставляло ее чувствовать неуверенность. Он погладил Клэр по голове, пальцем коснулся ее щеки.
— Клэр, почему ты такое говоришь?
— Не знаю. Может, потому, что ты вынужден был жениться на мне. А это не забывается.
— Я женился на тебе потому, что хотел этого.
— Я знаю, но все же где-то глубоко внутри… ой, ладно, Том.
Ей никогда не удавалось объяснить ему, заставить понять так, как понимала это Руфь, что постоянным источником ее неуверенности был тот факт, что она забеременела до свадьбы. Однажды, много лет назад, Том сказал ей, что ему обидно слышать такие речи от своей жены, и у них даже случилась размолвка по этому поводу. Клэр не хотелось повторять все сегодня.
— Том, я так устала… давай больше не будем об этом говорить.
Больше они не говорили. Оба повернулись на бок и обнялись, повторяя все изгибы тела друг друга. Он положил руку ей на грудь, и со вздохом они заснули.
Глава 6
В пятницу, в 18.45, на четвертый день нового учебного года, раздевалка школы больше всего напоминала лагерь бойскаутов в тот момент, когда там раздают обед. Первая игра сезона, и все семьдесят членов футбольной команды переодевались здесь и готовились сразиться с противником. Раздавался гул голосов. Хлопали двери. Щелкали зажимы и стучали наколенники. Свитера красного и белого цветов, мелькавшие там и сям, придавали розоватый отсвет влажному воздуху в раздевалке, освещенной лампами дневного света. Парни сидели верхом на полированных скамьях, одеваясь, хлопая ладонями по дереву. Даже слепой догадался бы, что он в раздевалке — по смеси запахов пота, пара, липкой ленты и цемента, пропитанного водой, которая, казалось, никогда не высыхает полностью.
Робби Гарднер заправил наколенники в штаны, потом распутал эластичные веревки, скрепляющие наплечники, и принялся их привязывать. В десяти футах от него Джеф Мохауз сказал что-то Кенту Аренсу, шутливо двинул его по плечу, и они оба рассмеялись. Робби не знал, что его так раздражало в новичке, но ему совсем не нравилось, что его лучший друг так запросто сошелся с Кентом. Пицца Лостеттер тоже начал крутиться возле него, и Робби уже не раз заставал свою сестру Челси, болтающую с Аренсом у камеры хранения.
Из своего кабинета, держа блокнот, вышел тренер Гормэн, на нем были синие брюки, красно-белая олимпийка и красная кепка с инициалами школы над козырьком. Он коротко свистнул в свисток и прокричал:
— Так, все, слушаем меня!
Квадратный, фигурой напоминающий бак для мусора, тренер стоял, широко расставив ноги и уперев блокнот в живот.
— Первая игра сезона, играем дома и попытаемся сегодня установить для себя стандарт. Вы все старались, но вам придется постараться намного больше, и начнем с этого матча. Блейн был и остается нашим самым серьезным противником. Мы должны умно вести атаку и неприступно стоять в обороне, чтобы побить их. Вы все гадали, кто сделает это, кому придется играть, и я не стану больше держать вас в неведении. Вот список основного состава на сегодня. Гарднер, четверть-защитник, Бомгартнер, левый полузащитник, Пиновски, левый защитник… — Он продолжал читать, и кое-кто расправлял плечи, а кто-то, наоборот, сутулил, но в раздевалке по-прежнему стояла тишина. — Аренс, нападающий, — прочитал тренер, и Робби посмотрел на Джефа Мохауза, который был нападающим в прошлом году и надеялся в этом попасть в основной состав. Робби молил: Прочти имя Джефа! Прочти его! Но список закончился, а имени Джефа в нем не оказалось. Робби было трудно представить, как он будет пасовать кому-то другому, когда из центра они вырываются в нападение. Он пасовал мяч Джефу с тех пор, когда они оба играли в детской лиге в третьем классе.
Тренер закончил чтение и перешел к предматчевому инструктажу, напоминая каждому его обязанности, основанные на том, что Гормэну удалось выяснить о команде противника. Это было повторение всего того, что они слышали на тренировках всю неделю. Робби измерял взглядом Аренса, который стоял, как на параде, и почти не моргал все четыре минуты, что длилась речь тренера. Даже способность новичка так полностью концентрировать свое внимание раздражала Робби.
— …так что отправляйтесь и покажите им, какая команда лучше!
Робби так погрузился в свои мысли, что чуть не пропустил конец речи тренера Гормэна. Парень захватил свой шлем и трусцой побежал на поле со всеми остальными, хмурясь в спину Кента Аренса, который бежал на несколько шагов впереди.
Зрительские места заполнялись, и команда болельщиков при появлении игроков начала аплодировать. Оркестр заиграл школьный гимн, и знакомые звуки поплыли в вечернем воздухе. Робби заметил Челси, скандирующую вместе со всеми и проводившую взглядом Кента, когда тот пробегал мимо.
— Эй, Робби! Давай, братишка! — прокричала она, на несколько секунд переставая петь, а потом снова подхватывая гимн.
Сколько Робби Гарднер себя помнил, он всегда с нетерпением дожидался этого момента. Выпускной класс, теплый осенний вечер, мягкая трава под ногами, звуки труб, гудящие в ушах, когда он пробегал мимо оркестра, цвета школы повсюду, последний школьный футбольный сезон, и он, Робби, играет в основном составе, и его мышцы упруги и тело готово к борьбе. И даже Челси приветствует его. Да, именно так и должно быть. Но то, что произошло в раздевалке, не давало Робби ощутить полное удовлетворение. Что должен чувствовать Джеф, которого в выпускном классе перевели на скамью запасных по вине какого-то техасца, который притащился сюда, пробубнил пару раз «да, сэр» и занял место в основном составе? Джеф догнал Робби с правой стороны, и они побежали рядом. Робби сказал:
— Ну что, теперь будешь лентяйничать?
— Да, тут уж ничего не попишешь, последнее слово за тренером.
— Думаю, на этот раз он ошибается.
— Смотри, чтобы он не услышал твои высказывания, а то накажет всю команду.
Ни один из игроков не хотел бы, чтобы по его вине страдали его друзья. Они достигли линии, делящей поле пополам, и, как капитан группы нападения, Робби скомандовал:
— Разошлись для разминки! Поехали!
Под его руководством ребята проделали целый комплекс упражнений на гибкость и растяжку.
— Разбились по парам! — прокротал Робби, и парни принялись растягивать мышцы ног. — Эй, Аренс, поди сюда!
Кент подошел, и сам воздух, казалось, раскалился от злобы Гарднера. Без предупреждения он выбросил вперед ногу и начал разминку наподобие тех, что делают балерины. Кент поймал его ногу и удерживал за каблук, пока Робби сгибался в талии, касаясь лбом колена. Он не торопился, как следует разогревая правую, а затем левую ноги. Когда закончил, они поменялись с Кентом ролями. Глядя на склоненную голову Аренса, Робби ощутил новый всплеск злобы.
— Ну так что же происходит между тобой и моей сестрой?
