лицо Моники явно выражало любовь. Клэр готова была побиться об заклад, что это так! Внезапно Моника повела глазами в ее сторону, и Клэр наклонилась, притворившись занятой и перебирая материалы в коробке, стоящей на полу. Она достала папку Кента, открыла ее и занялась изучением ее содержимого, чувствуя, что Моника пробирается к ней сквозь толпу. В ее присутствии Клэр ощущала некую опасность, исходящую от женщины, которая телесно знала ее мужа, которая спала с ним за неделю до их свадьбы и чье тело приняло его семя, когда Клэр была уже беременна от него, и которая только несколько секунд назад смеялась с ним в другом конце зала.
— Здравствуйте, — произнес чей-то голос, и Клэр не сразу смогла заставить себя поднять глаза. Когда наконец она поборола страх, то обнаружила перед собой женщину, державшуюся смело и спокойно. — Я Моника Аренс, мать Кента.
Она протянула руку, и Клэр подумала, что такой привлекательной она Монику еще не видела. Косметика подчеркивала изгиб ее губ и величину глаз. Волосы были уложены с шикарной простотой и обрамляли лицо, не касаясь его. Костюм выглядел дорогим и изысканно облегал фигуру, дополненный со вкусом подобранными драгоценностями.
— Здравствуйте, — ответила Клэр, намеренно вяло касаясь руки своей соперницы. Кашлянув, Клэр выложила на стол папку Кента. — Ну… — Когда-то она преподавала ораторское искусство и искусство драмы и каждый год в программу выпускного класса включала раздел на тему импровизированной речи. Сколько раз она говорила своим ученикам, что никогда не следует начинать разговор с «ну»? И вот сама сидит и мычит это слово, как испуганная дурочка. Она откашлялась и повторила свою ошибку. — Ну… Кент, несомненно, хороший ученик… э…
Так и продолжалось, словно они ехали по ухабистой дороге, и одна из них нервно бормотала, а вторая внимательно слушала, иногда задавая умные вопросы. Никто не говорил: мой сын живет, как в аду, с тех пор как выяснил, кто его отец. Или: ваш сын учил меня, как спасти мой брак. Или: мой сын на прошлой неделе познакомился со своим дедушкой и двоюродными сестрами. Или: моя семья разваливается из-за вас. Они просто беседовали — учительница и мать учащегося, как два покрывающих друг друга мошенника.
Но в конце разговора они не обменялись рукопожатием. И когда Моника поднялась с раскладного стула, напряжение заставило ее замереть на мгновение. Она набрала воздуха, словно собиралась что-то сказать, и Клэр застыла в ожидании. Неловкое молчание затянулось, и Клэр снова проговорила:
— Ну… — думая про себя: «Ах ты ведьма сладкоголосая».
Моника отступила на шаг, зажала сумочку под мышкой и сказала:
— До свидания. Спасибо.
— Да… до свидания.
Клэр уже ожидали двое других родителей, но, пока они садились, она наблюдала за Моникой, уходящей прочь, а потом перевела взгляд на Тома, по-прежнему стоящего у входа в спортзал. Он, не отрываясь, смотрел на них. Когда их взгляды встретились, он направился к Клэр, но она решила, что не стоит сейчас терять время и выслушивать его отговорки, и переключила внимание на родителей, занявших место Моники. Том все-таки подошел, воспользовавшись правом побеседовать с женой.
— Прошу прощения, — сказал он и, положив одну руку на стол, а вторую на спинку кресла Клэр, наклонился, отгородив ее от родителей.
— В пятницу на следующей неделе, в пять часов в консультации по делам семьи. Консультанта зовут мистер Гэйтнер.
— Мне показалось, что ты сказал, будто я могу договориться обо всем сама.
Она отвечала с ничего не выражающим лицом. Том сейчас стоял слишком близко, и ей хотелось, протянув руку, толкнуть его изо всей силы, так чтобы он приземлился на задницу.
— Я передумал. Ты сегодня занята, и я решил сам заняться этим.
— Ты что, не мог договориться встретиться пораньше? Он пожал плечами.
— Ну что сказать? Кругом такой бардак. Полным-полно людей, которые сами себе портят жизнь.
От такой дерзости Клэр разозлилась еще больше.
— Он назначил прийти нам обоим?
Том кивнул, расправил плечи, словно какой-то голливудский красавчик, и удалился.
Он договорился с консультантом-мужчиной! Черт его побери, а объяснил, будто хотел помочь! И ведь прекрасно знает, что она предпочитает женщин, они не раз об этом говорили. Женщины — лучшие советчики, это же ясно. Мужчины нипочем не позволят себе всплакнуть, они держат дистанцию, вместо того чтобы посочувствовать. Хотя даже Клэр была вынуждена признать, что в нынешние сутяжнические времена именно мужчинам приходилось опасаться обвинений в сексуальном посягательстве. Все мужчины- преподаватели, которых она знала, ужасно боялись даже прикасаться к ученицам, хотя бы и случайно. И тем не менее Том знал, что она предпочитала консультантов-женщин. Но договорился с мужчиной.
До самого вечера она злилась и не могла сосредоточиться на работе. Стрелки часов медленно ползли к девяти вечера, Клэр касалась языком неба и чувствовала, как ее голос становится все более хриплым от всех этих бесконечных разговоров. Их многоуважаемый директор предупредил, что ни один учитель не должен покидать своего места до девяти часов, и Клэр Гарднер не стала бы навлекать на себя кару его королевского высочества! Ровно в девять она захлопнула крышку коробки с делами и, подхватив ее под мышку, побежала искать Джоан Берлатски, пока та еще не ушла. Она обнаружила Джоан в ее кабинете, надевающую пальто.
— Джоан, не уделишь мне минутку, пожалуйста? Взглянув на часы, та удержала вздох.
— Конечно. — Она опустилась в кресло.
— Не хочу тебя задерживать, но мне нужен совет.
— Дверь закроешь?
Они обе знали, что Том может в любую минуту пройти мимо, направляясь в свой кабинет. Клэр закрыла дверь и примостилась на краешке стула для посетителей.
— Думаю, ты знаешь, что мы с Томом расстались, и почему.
— Да, знаю, Клэр. Мне очень жаль.
— И ты знаешь, что Кент Аренс — его сын? Джоан кивнула.
— Я должна кое в чем повиниться. Но прежде всего, скажу в собственную защиту, что я все-таки неплохой преподаватель. Я неравнодушна к судьбам и успехам своих учеников. Но сегодня сделала то, чего никогда не делала прежде. Я промолчала о том, что требовало обсуждения с одним из родителей. Видишь ли, у меня была беседа с матерью Кента.
Джоан сидела, откинувшись на спинку кресла. Сплетенные пальцы прикрывали ее рот, и она смотрела на Клэр, слегка нахмурясь.
— Еще несколько недель назад Том предложил перевести Кента в другую группу, но только я веду английский повышенной сложности, поэтому я упрямо настояла, чтобы Кент остался. Сейчас… ну, все так усложнилось и отношения между всеми нами очень изменились. Я не могу не думать, что на мальчике это все сказывается, и гораздо хуже, чем можно предположить. Мне надо было обсудить все это честно с его матерью, но я не смогла. Оценки у Кента всегда отличные, и я убедила саму себя, что раз отметки не страдают, то не стоит на родительском собрании обсуждать личные проблемы. Я знаю — это трусость с моей стороны, и прости, что сейчас изливаю тебе душу, но… ну… знаешь, я думаю… что… иногда я думаю, что у Тома с ней связь. Вот. Господи, я это произнесла. Наконец я сняла камень с души.
Джоан сидела, нахмурившись, кончиками пальцев постукивая по губам. Потом задала несколько уместных вопросов и, выслушав ответы, уяснила для себя всю предысторию.
— А теперь он еще и договорился с консультантом-мужчиной. Джоан, я знаю, что он сделал это, чтобы привлечь того на свою сторону, а я хотела поговорить с женщиной!
— Ты ему это сказала?
— Нет, но он же знает!
Джоан только развела руками. Для нее этот день тоже был долгим и выматывающим. Она беседовала с глупыми родителями и упрямыми подростками с девяти утра. От гудения ламп в зале разболелась голова, а от нескольких печальных ситуаций, с которыми ей пришлось сегодня разбираться, — разболелось сердце. Ей хотелось прийти домой, свалиться в кровать и проспать до начала следующего века. А тут приходит эта женщина, обычно уравновешенная, добрая и внимательная, которая сейчас разрушает свой брак и семью, потому что ничего не видит сквозь пелену собственной ревности. Клэр Гарднер получила высшее
