тракторном заводе, где с начала Отечественной войны разрабатывались и изготавливались знаменитые танки Т-34 и ИС, фактически являлся одним из создателей этих танков. За выдающиеся заслуги перед родиной Николай Леонидович был удостоен звания 'Герой социалистического труда'.
Как конструктор Николай Леонидович поражал своей компетентностью, дотошностью и целеустремленностью. Он любил порядок во всем и этого требовал от каждого. Очень не любил необязательность и несобранность, на что реагировал очень резко. Любые проблемные вопросы с ним можно было решать без промедления; несмотря на занятость текущими делами, он был доступен каждому и в любое время.
Как человек, он был очень добрым и внимательным, в коллективе подчиненных вел себя на равных, не подчеркивал свое особое положение. Но был резок и агрессивен к разгильдяям и нечестным работникам. В принятии решений был весьма осторожным, на неоправданный риск никогда не шел. В критических ситуациях отношений с вышестоящим начальством не обострял, умел обстановку разряжать 'мирным путем'. Правда, в редких случаях, когда мирные средства не достигали успеха, он срывался, приговаривая при этом: 'Не думайте, что я всегда добрый. Я могу быть и недобрым', — при этом приправлял сказанное довольно острыми словечками.
50
Работать с Николаем Леонидовичем было очень легко и интересно. Он был не только прекрасным конструктором, но и замечательным наставником. Свой опыт и знания он передавал подчиненным мастерски.
В дальнейшем Николай Леонидович был назначен главным конструктором вновь организованного в Москве КБ-25, где проработал до последних своих дней. Ушел он из жизни преждевременно, по причине белокровия. Ему не было и шестидесяти лет.
В середине 1948 года на территории завода строителями были сооружены и сданы в эксплуатацию два трехэтажных здания и одно одноэтажное, предназначенное для проведения исследований.
В одном трехэтажном здании разместились лаборатории, образовавшие газодинамический научно- исследовательский сектор и лаборатории физических исследований, возглавляемые Н.А.Протопоповым, Г.Н.Флеровым, Д.П.Ширшовым, Ю.А.Зысиным. В задачу этих лабораторий входили изучение ядерных констант, критических масс делящихся элементов, разработка методик нейтронных измерений.
Из первого лабораторного корпуса была выведена в отдельное деревянное здание лаборатория, которую сначала возглавлял А.Я.Апин, затем — В.А.Александрович. Одним из первых ее работников был физик М.В.Дмитриев. В задачу лаборатории входили разработка конструкции и изготовление нейтронного запала (НЗ).
В первом лабораторном корпусе остались лишь лаборатория В.А.Цукермана, задачи которой к середине 1948 года значительно расширились, и численность значительно выросла, и часть лаборатории Л.В.Альтшулера.
В газодинамический сектор входили лаборатория А.Ф.Беляева, которой впоследствии руководил В.К.Боболев, лаборатории М.Я.Васильева, Л.В.Альтшулера, отдел К.И.Щёлкина с переездом в новое здание в газодинамическом секторе был образован самостоятельный конструкторский отдел, который возглавил Аркадий Петрович Герасимов. В него вошли Георгий Дмитриевич Соколов, Николай Семенович Рыбаков, Сергей Александрович Кривов, Леонид Федорович Лягин и Николай Александрович Ховрин — конструкторы с солидным стажем в области моторостроения.
Задачами данного конструкторского отдела являлись разработка документации на экспериментальные узлы и блоки для газодинамических исследований, а также на приборы и оснастку, необходимые для проведении экспериментальных работ.
В одной из комнат корпуса газодинамического сектора разместились наши теоретики — Е.И.Забабахин, Г.М.Гандельман и Е.А. Негин.
В другом трехэтажном корпусе разместились конструкторы ядерного заряда во главе с Н.Л.Духовым. Из коллектива отделов конструкторов образовался конструкторский сектор (по современной терминологии — отделение).
В части одноэтажного корпуса разместились отделы по разработке схем и узлов автоматики управления и подрыва во главе с В.И.Алферовым.
Рядом с конструкторским корпусом разместилась заводская столовая. Теперь отпала необходимость бегать за километр в административный корпус или в монастырь в 'веревочку'.
Таким образом, с вводом трех новых корпусов были созданы нормальные рабочие и бытовые условия для исследователей и конструкторов.
К тому времени все весьма опасные операции по самодельному изготовлению зарядов в лабораторном корпусе были прекращены, поскольку были введены в действие необходимые мощности завода № 2. Цеха этого завода стали выполнять все заказы газодинамических лабораторий по изготовлению различных зарядов из любых составов ВВ.
В энергоцехе к этому времени был смонтирован и пущен в ход новый генератор на 1000 КВт с газотурбинным приводом. Вместе с двумя локомобилями генератор разрядил сложную обстановку с энергообеспечением.
Научно-исследовательские и конструкторские работы набирали необходимые мощности.
Еще задолго до конца отработки элементов по заданию К.И.Щёлкина в отделе натурных испытаний на модели в 1/5 натуральной величины была начата отработка технологии сборки заряда с алюминиевым керном. На модели предстояло также отработать методику контроля симметрии детонационного фронта сферического заряда по форме обжатия керна при взрыве заряда.
Предполагалось, что индикатором сферичности формы детонационного фронта в шаровом заряде (ШЗ) должна быть целостность и сферичность алюминиевого керна после его обжатия взрывом.
Работы эти было поручено возглавить новому сотруднику отдела Сергею Николаевичу Матвееву, переведенному из НИИ-6 (Москва) и имеющему большой опыт ведения взрывных исследований.
Разработать технологию изготовления элементов модельного заряда из ВВ было поручено Нине Михайловне Григорьевой — инженеру-технологу, имевшей к тому времени большой производственный опыт работы на заводе Министерства боеприпасов, и лаборанту Анне Васильевне Жучихиной. Изготовление этих деталей, а также сборка сферического заряда производились тут же, в лаборатории, где трудился весь состав научных работников и лаборантов.
В группе С.Н.Матвеева в это время трудился научный сотрудник Василий Васильевич Степанов, переведенный к нам из Ленинградского физико-технического института. Он и разработал идею лимбового {52} фотохронографа, реализованную в лаборатории В.А.Цукермана, о которой говорилось выше.
Одновременно С.Н.Матвеев исполнял обязанности заместителя начальника лаборатории натурных газодинамических испытаний, начальником которой был Кирилл Иванович Щёлкин.
Кирилл Иванович являлся образцом человека, ученого и администратора, достойного всемерного подражания. Все эти три стороны удачно сочетались в нем. Главная заслуга в том, что первая атомная бомба была разработана в короткий срок и на высоком техническом уровне, пожалуй, принадлежит ему.
С момента моего первого знакомства с Кириллом Ивановичем в марте 1947 года в ПГУ на Ново- Рязанской улице в Москве, я на всю жизнь проникся величайшим уважением к этому человеку, поэтому не поделился с читателями своими впечатлениями о нем.
В то время ему не было и 36 лет, по сегодняшним меркам — еще вроде бы молодой специалист, но он уже имел богатейший опыт экспериментальных исследований детонационных процессов в газах, результаты
