серые лоскутки Центрального парка. Голые ветки нависали над землей, как туман, и что-то вроде тумана окутывало мой мозг с тех пор, как мы вышли из участка на Питт-стрит. Я потер лицо обеими руками. Без толку. — Мы оказались именно в том положении, которого я надеялся избежать, — продолжал Майк. — Мы выведены из равновесия, мы застигнуты врасплох, мы вынуждены играть в догонялки. — Он тяжело вздохнул, ослабил галстук и закатал рукава рубашки до локтей. — А догонять Флорес нелегко.
— А что она вообще там делала? — спросил я. — Рановато еще объявляться помощнику окружного прокурора.
— Ей нужно защищать свои интересы, — ответил Майк. — Отвратительное убийство, богатый, высокопоставленный подозреваемый, много секса… и все это на таком шумном медийном рынке, как Нью- Йорк. Если дойдет до процесса, это минимум полгода истерии на кабельном телевидении, потом книга и бог знает что еще. Однако на таком деле очень легко загубить карьеру, а такого провала допускать нельзя. Вот Флорес и явилась — приглядеться и предупредить.
— О чем?
— О том, что она настроена серьезно, но готова и к сделке; о том, что в случае отказа от сделки твоему брату не поздоровится. И — самое главное — о том, что у нее все козыри на руках.
— Но ведь видео…
— К черту видео! — оборвал Майк. — Эту мерзость присяжным даже показывать нельзя.
Маккью и Вайнс продемонстрировали нам только кусочек, но и его хватило. Холли, по обыкновению, устроила допрос, а Стефани была вся белая и дрожала от гнева.
Я глубоко вздохнул.
— Ну, до присяжных-то нам еще далеко.
— Не так далеко, как мне бы хотелось, — ответил Майк.
Он повернулся и прошелся по комнате. Прогулка оказалась долгой: по отбеленному паркету, по белому ковру, мимо низкой блестящей мебели из стекла, полированного камня и белой кожи. Лицо Майка было бледным и сосредоточенным.
— Подробности жизни Холли застали их врасплох, — заметил я. — Это нам на руку.
— Подробности замедлят дело, мы можем выгадать немного времени. Копы займутся проверкой предоставленной нами информации — по крайней мере обязаны заняться, — но, если сразу не пойдет, заморачиваться не станут, подтасуют факты, да и успокоятся. Они уверены: убийца — Дэвид. Или Стефани. Или оба. Уверены, так и знай.
— Я понял.
Майк нахмурился.
— Ты у них тоже под вопросом.
— Это я тоже понял. Как ты хочешь распорядиться временем, которое мы выгадали?
— Первым делом найди Джейми Койла.
Я поднял бровь.
— Койл — первый в списке людей, с которыми хочет поговорить Маккью.
— Именно. И мне не нужны новые сюрпризы. Я хочу знать, что он может рассказать, и не желаю слышать его рассказ из вторых рук. В смысле из рук Риты Флорес.
— Копы вряд ли мне обрадуются.
— Даже не сомневайся, — согласился Майк, — впрочем, ничего не поделаешь.
— Тебе легко говорить — не у тебя отберут лицензию.
Майк бросил на меня косой взгляд.
— Твой брат сейчас в весьма щекотливом положении. Не время…
— Знаю, — оборвал я. — Знаю. А вдруг Койл подался в бега?
Майк снова уставился в окно.
— Самое лучшее для твоего брата — признавшийся Койл. Немногим хуже — Койл сбежавший.
— Как насчет Койла, не имеющего никакого отношения к смерти Холли?
Он покачал головой:
— Очень плохо. Без приемлемой альтернативы Флорес продолжит гнуть свою линию.
Я смотрел на Пятую авеню, на автобус, проехавший мимо входа в Центральный парк с Девяностой улицы. Я еще не знал, какое обвинение можно выдвинуть против Койла — можно ли вообще, но высказываться не стал. Майк, похоже, прочитал мои мысли.
— Если можешь предложить кого-то другого, не молчи, — сказал он. — Потому что Флорес не терпится и время против нас.
Я покачал головой.
— Думаешь, Флорес собирается вскоре начать работать под протокол?
— Возможно. И тогда истерию уже не остановить. Скандал обеспечен. Чем дольше Дэвид остается в центре внимания Флорес, тем больше вероятность, что пресса об этом пронюхает.
— Копы сообщат об установлении личности?
— Флорес сказала, что они уже известили сестру, но официального объявления пока нет.
Мы услышали лязг металла о кафель и проклятия Дэвида. Я вышел из комнаты в холл и посмотрел в сторону кухни. По полу мелькнула тень, только и всего. Я повернулся к Майку:
— Значит, я ищу Койла. А ты чем займешься?
Майк пригладил волосы.
— Первым делом надо посидеть со Стефани и выяснить, что же, черт побери, происходит.
Я кивнул.
От Дэвида не было никакой помощи. Пока мы ехали в такси из центра, он молчал. Оказавшись дома, отпустил горничную и замер в полной прострации. Я отвел его в гостиную и усадил на софу. Майк задавал вопросы, Дэвид с трудом подбирал ответы.
— Что Стефани знала о ваших романах?
— Знала, что у меня бывают женщины. Понятия не имею откуда. Мы не говорили об этом… напрямую. Может быть, один раз… не знаю. Я полагал, что она не знает о Рен… она ни словом не обмолвилась. Наверное, я ошибался.
— В тот вторник вы провели вместе весь вечер?
— Когда я вернулся, Стефани была дома, но через некоторое время ушла. Сказала, что идет недалеко, на Восемьдесят шестую улицу… в кино… не помню с кем, с какой-то приятельницей. Не знаю, когда она вернулась… выпил, наверное, и уснул. Когда я проснулся — около половины двенадцатого, — она уже была дома и выглядела, по-моему, прекрасно.
— Как она могла познакомиться с Холли?
— Не знаю. Может, Холли ей позвонила. Понятия не имею.
— Думаете, Стефани могла…
— Нет, абсолютно исключено. Стеф ни при чем. Ни при чем. — Дэвид говорил монотонно и все время таращился на ковер, словно в узорах было скрыто что-то видимое лишь ему. И только когда Майк спросил о беременности Холли, Дэвид поднял глаза. Он покраснел, и на мгновение на губах мелькнула горькая улыбка. — Это не я, — отрезал он.
Майк говорил очень мягко:
— Бывает, презервативы подводят.
— Это не я.
— А Холли не…
— Никогда не говорила об этом ни слова.
— Не могла она сказать что-то Стефани? — спросил Майк.
— Не знаю, говорила она что-то или не говорила, но Стеф… она не поверила бы.
И Дэвид ушел на кухню варить кофе.
Майк сунул руки в карманы и снова прошелся по комнате.
— Зря он солгал Маккью.
— Что они со Стефани были здесь весь вечер? Он растерялся… ошибся.
Майк поджал губы.
