еще меньше.
— Что там с моей сестрой? — спросила она.
— Мы не могли бы поговорить в доме?
— Не могли бы. Так что там с моей сестрой?
Я глубоко вздохнул и повторил свою историю о несчастном случае и свидетельнице. Николь не стала размышлять о степени ее достоверности.
— И что вам нужно от меня? — спросила она.
— Я надеялся, вы поможете мне связаться с Холли.
Она довольно долго смотрела на меня, все время притоптывая ногой. Застывшее лицо скривилось в недоверчивой гримасе.
— Это предполагает, что я что-то знаю о жизни сестры, мистер Марч, и что я готова помочь вам. Боюсь, оба предположения неверны. — Николь Кейд снова посмотрела на часы, потом на меня.
Я едва не улыбнулся, так она походила сейчас на Дэвида.
— Очевидно, мне следовало сначала позвонить.
— Разумеется, следовало — так велит простая вежливость, — но мой ответ от этого не изменился бы. Я уже довольно давно не общалась с Холли.
— У вас есть ее адрес или номер телефона?
— Мне казалось, я выразилась ясно: я ничего не знаю о жизни сестры и не желаю знать. А теперь, с вашего разрешения…
— Да, конечно, — сказал я. — Как вы думаете, ваш супруг не может знать больше?
— Конечно, нет. — Николь посмотрела так, будто я спросил, летают ли свиньи.
— А друзья в городе у вашей сестры есть?
Николь Кейд поджала тонкие губы, холодные глаза сверкнули.
— Холли не поддерживает отношений ни с кем в Уилтоне, — сказала она спокойно.
— Вероятно, вы правы, — ответил я, — но попытка не пытка. Возможно, мне стоило бы начать с соседей.
Во вспыхнувшем взгляде появилось любопытство. Николь несколько раз топнула.
— Мистер Марч, — прошипела она, — вы угрожаете, что будете надоедать или мешать мне, если я не поговорю с вами? Неужели в школе частных детективов учат таким мерзостям? — Гнев в ее голосе звучал отчетливее, но теперь к нему примешивалось удовлетворение: Николь меня раскусила.
Я продемонстрировал невиннейшую улыбку.
— Я просто стараюсь выполнить свою работу, мисс Кейд.
Она снова посмотрела на часы — на этот раз внимательнее.
— Вам повезло, что у меня много дел и ни минуты на эту ерунду. — И Николь скрылась в доме, прошла по коридору, исчезла где-то слева и быстро вернулась с черным блокнотом. — Это последний ее адрес, по крайней мере из тех, которые мне известны. Понятия не имею, там она сейчас или нет.
Адрес был бруклинский, и я его записал.
— Она по-прежнему играет в театре? — спросил я.
Николь раздраженно вздохнула.
— Играет, пишет, снимает видео… Холли за что только не бралась, но все как любитель, никакого профессионализма. Она ни в одной сфере не удержалась. Понятия не имею, чем она сейчас занимается.
— Она может прокормить себя этим… любительством?
Раздражение перешло в подозрительность, и Николь Кейд покосилась на меня.
— Спросите Холли, если, конечно, найдете… хотя какое отношение это имеет к вашей аварии, совершенно непонятно. А теперь всего хорошего, мистер Марч. — Внешняя и внутренняя двери захлопнулись одна за другой, оставив меня на улице.
Я вернулся к машине. Зашел за угол и обнаружил, что все три двери гаража открыты. В одном отсеке оказался безупречно чистый седан «вольво», в другом — грязный многоместный «фольксваген», а в третьем — Герберт Диринг. Он стоял возле зеленой металлической тележки для инструментов и неумело возился с гаечным ключом. Поднял глаза — и уронил ключ на цементный пол. Поморщился от звона.
— Накопились всякие домашние мелочи? — спросил я.
Он нервно мотнул головой, губы исказила унылая улыбка.
— Теперь на это масса времени… чудеса привлечения внешних исполнителей. — Я кивнул, изображая сочувствие. Диринг выдвинул ящик тележки и начал что-то искать. — Вы закончили с Никки? — спросил он.
— Скорее, это она закончила со мной.
Диринг снова улыбнулся:
— Не думал, что разговор так затянется, раз уж вы сказали, что пришли потолковать о Холли.
— По-видимому, они не слишком ладят.
Диринг покачал головой.
— Они знать друг дружку не хотят, — сказал он и посмотрел на меня. — У Холли все в порядке?
— Насколько мне известно, — ответил я и в очередной раз выложил байку про аварию. Мне она начинала нравиться, да и Диринг, похоже, не жаловался. — Ваша жена дала мне адрес, — закончил я, — но она не знает, действителен ли он еще.
Диринг неопределенно кивнул и выдвинул другой ящик.
— Холли часто переезжает, и, как я говорил, они с Никки не поддерживают отношений. Знаете, как бывает: если одна говорит «белое», другая просто обязана сказать «черное». У сестер обычное дело.
И не только у сестер, подумал я, и кивнул Дирингу.
— Холли все еще работает в театре?
Диринг задумался, пожал плечами:
— Не знаю. Вроде она за это денег не получала.
— Как же она тогда платит за жилье? Работает официанткой?
— Такой проблемы у нее никогда не было, — покачал головой Диринг. — Мамаша оставила ей кое- какие деньги. — Он огляделся и понизил голос. — Вы поедете в Бруклин? — Я кивнул. — Что ж… передайте ей привет, если увидите.
— Передам, — пообещал я и начал искать в кармане ключи от машины. Нашел… и тут придумал еще один вопрос Гербу Дирингу. — Кто такой Фредерик Кейд?
Герб чуть снова не уронил гаечный ключ.
— Фред — папаша Никки, мой тесть. А что такое?
— Это был его дом?
Диринг поморщился.
— Девочки выросли здесь. Мы… Никки… купила у него дом несколько лет назад.
— А он куда делся?
— Переехал севернее, в Брукфилд. В дом престарелых. А что?
— Как по-вашему, могла бы Холли общаться с ним? Просто на случай, если этот адрес устарел.
Он побледнел.
— Господи, нет. Фред — единственный, с кем Холли ладит еще хуже, чем с Никки. С кем, с кем, а с ним она ну никак не может общаться. Но даже если бы и захотела, он бы об этом не узнал — в его-то нынешнем состоянии. — Герб Диринг постучал пальцем по виску. — Болезнь Альцгеймера, — добавил он.
Я кивнул и начал было благодарить его, но вдруг на двери, ведущей из гаража в дом, повернулась ручка. В проеме возникла настороженная Николь Кейд, а голос ее был холоднее зимнего воздуха.
— Мне казалось, мы закончили, мистер Марч… точнее, я в этом уверена. Почему вы до сих пор здесь?
— Хотел посоветоваться, как вернуться в город, — ответил я, — и где лучше перекусить.
— Здесь не автоклуб, а Герберту есть чем заняться.
Я улыбнулся про себя и покачал головой. Гаражные ворота опустились раньше, чем я дошел до машины.
