порядок.
— Я проанализировал вещество, которое покрывало Марту Вербэ, — продолжал он, не прекращая работы. — Это действительно был мед. Обычный мед, на сто процентов натуральный. В Базеле отыскать почти невозможно. Редкие торговцы им наверняка уже встречались с милиционерами. — В шкурке зверька вспыхивали голубые искры. — Что касается жертв мясорубки, их медленно утопили. Ужасный конец.
Он поправил шубку и с любовью погладил приведенного в порядок соболя по головке. Поставил в шкаф и остановился, не зная, кого выбрать — дикобраза или броненосца, потом схватил белку-летягу с растопыренными пальцами. И вдруг застыл на полпути к столу.
— Кстати, ты пришла поздороваться со мной или приготовила новый сюрприз?
— Мне надо, чтобы ты открыл мне скрытые тайны генетики. И побыстрее. Через час у меня свидание под Барометром.
Пленк поставил летягу на стол и уставился на нее, скрестив руки на груди и опираясь ягодицами о край стола.
— Предлагаю задать вопрос первому божеству, с которым встретишься. Потом возвращайся. Его ответ очень меня интересует.
— Боги умерли, — напомнила Роберта. — А вопрос я задаю тебе.
Она извлекла из сумочки генетические коды, собрала их, проверила, что таинственная зона выглядит четко, и положила карточки на стол рядом с Пленком. Тот вздохнул, взял снимки, пересчитал их.
— Шестнадцать, — произнес он. — На данный момент наименее оригинальная цифра.
Он изучил коды на просвет под лампой, потом каждый в отдельности, потом опять вместе… Их особенность не ускользнула от него. Роберта следила за ним, сложив руки на животе. Было ли это воздействием пены, корсета или успокоительной атмосферы логова? Она чувствовала себя удивительно расслабленной.
— Может идти речь о совпадении?
— Сотрудники Архива используют пять зондов для создания такого клише. Общая зона статистически невозможна.
Роберта скривилась и напомнила:
— Я пришла, чтобы понять.
Пленка не надо было просить дважды, чтобы завести разговор о генетике. Это был его конек.
— Рассмотрим сначала технический аспект проблемы, — начал он. — Генетический код присутствует у всех живых существ — амеб, простейших, вирусов, млекопитающих и прочих. Это — ключ к передаче наследия. Но состав дезоксирибонуклеиновой кислоты характерен для каждого. Он состоит из того, что называют переменными зонами, которые делают нас особыми, позволяют метчикам нас идентифицировать. Как раз они представлены на этих клише. Повторить?
— Сойдет, — хмыкнула Роберта.
Пленк продолжил:
— Это краткое определение. Но оно высказано медэкспертом, работающим в Музее. Теперь я дам тебе определение колдуна, связанного с Эфиром.
Он потянулся, захрустев суставами, и принялся расхаживать вокруг стола, как врач вокруг разделанного трупа в воображаемом анатомическом театре.
— Мы все являемся движением, — наставительно изрек он. — Наши органы взаимодействуют между собой. Наши органы взаимодействуют с внешней средой. Наши органы взаимодействуют со стихиями. Среда постоянно нас преображает, как и ежедневный опыт, как чувства и миллионы прочих факторов…
— Я не просила тебя читать курс об эмпатии, — прервала его Роберта.
Он бросил на нее суровый взгляд.
— Почему ты носишь тридцать шестой с половиной размер?
— У матери были маленькие стопы, — ответила колдунья, ощущая разочарование.
— А откуда у тебя ослиное упрямство?
— Ты не знал моего отца!
— Последний вопрос: мечтала ли ты о любовном акте, пока еще была девственницей?
Роберта не ответила. Она еще помнила о смущении, когда сообразила, насколько реальность совпадала с тем, что она воображала. У нее не возникло чувства, что она открывает что-то новое. Она словно вписалась в династию. Хотя перед ней распахнулась дверь и немалая.
— Материнский размер обуви, цвет волос твоего прадеда, вкус к пепелищу, к шуму моря, животные инстинкты, страх перед тьмой, пауками или змеями, внутренние часы, чувства, характер, опасение смерти… — Пленк глубоко вздохнул. — Все это записано в твоем ДНК, в любой из твоих клеток. — Он схватил одно из клише и потряс им, как неоспоримым доказательством своих слов. — Рассматривай эти клише, как картины. Видимая часть, изображение, показывает жизнь. Но под поверхностным слоем располагаются предшествующие существования, до самого холста, до самой основы холста. — Лицо Пленка стало серьезным. — Медэксперт не может объяснить таинственную зону. Вместо него отвечает колдун: «Эта зона может свидетельствовать о некоем общем опыте жертв, настолько травмирующем, что он оставил яркий след в видимой части их генетического кода. Словно несчастный случай с материей, находящейся на большей или меньшей глубине, пробил поверхность картины».
— Мы ничего не нашли, — возразила Роберта. — Ничего общего или экстраординарного, кроме насильственной смерти каждого.
— Следовательница выполняет свою работу, а министерство хвалит ее, — сказал Пленк голосом Арчибальда Фулда. — Но колдун спрашивает у колдуньи: заглянула ли она в другие места? Проанализировала ли она прошлое этих славных людей?
— Прошлое… близкое?
— Далекое прошлое. Предков.
Наконец Роберта поняла, что хотел сказать Пленк. Его точка зрения на генетику почти не отличалась от ее работы над древом Мартино, то есть выявления передачи способностей из поколения в поколение.
— Убийца работает в соответствии с историческими методами, не так ли? — продолжил медэксперт. — Казни совершаются без трюкачеств? Скажу тебе, курочка: эта зона не только общее место. Эта зона — смертный приговор.
— Вроде наследственной болезни, — предложила она.
— Я бы скорее склонился к физическому воспоминанию, генетической диаграмме некоего события, принадлежащего прошлому, но за которое потомки платят непомерную цену. Да, генетическая диаграмма.
Роберта вспомнила о
— Кое-кто мог бы дать тебе более точный ответ, — сказал Пленк. — Но согласится ли она с тобой встретиться?
Он говорил о Рагнеруде, духе Земли и идеальной собеседнице для более глубокого изучения истоков.
— У тебя ведь свидание? — добавил он.
— В полдень, под Барометром.
— Уже без двадцати.
— Мне пора.
Пленк помог ей надеть плащ.
— Кстати, перед тем, как уйдешь, я хотел тебе сказать — в телах из мясорубки была некая странность.
— Какая?
— Как сказать… В них не хватало элементов.
— Чего?
— Я с таким сталкиваюсь впервые. Один был полностью лишен фосфора, второй — фтора, углерода или хлора. Конечно, не колдун этого бы не заметил. Но я провел дополнительные анализы. — Он пожал плечами. — Понимаешь? Торговля органами, сведенная к самой сути существа. Куда идет мир?
