глубокое дыхание давно умерших: это прежние шаманы прибывают, чтобы помочь своему собрату в опасном путешествии. Кажется, будто их дыхание и вздохи доносятся из глубочайшей пучины, будто они — морские животные.
Достигнув глубины океана, шаман видит три больших непрерывно движущихся камня, преграждающих ему дорогу: он должен пройти между ними, рискуя быть раздавленным. (Еще один образ 'узкого перехода' на пути к высшему бытию: он непреодолим для «непосвященных», то есть неспособных вести себя как 'дух'.) Преодолев это препятствие, шаман идет по тропинке и подходит к своеобразной бухте; на возвышенности стоит каменный, с узкой дверью, дом Таканакапсалук. Шаман слышит дыхание и сопение морских животных, но он их не видит. Вход охраняет оскалившая зубы собака: она опасна для тех, кто боится, но шаман проходит над ней, и собака понимает, что имеет дело с очень могущественным магом. (Все эти препятствия ожидают каждого шамана; но по-настоящему сильные шаманы достигают морских глубин и встречаются с Таканакапсалук непосредственно, ныряя под шатер или хижину так, как если бы они проскользнули в трубу…)
Если богиня разгневана на людей, то перед ее домом возвышается высокая стена. Шаман должен ее разрушить ударом плеча. Иные говорят, что у дома Таканакапсалук нет крыши, чтобы богиня со своего места у огня могла лучше видеть человеческие деяния. Всякого рода морские животные собраны в пруду, расположенном справа от очага, слышны их крики и дыхание. Лицо богини закрывают волосы, она растрепана и неумыта: это человеческие грехи довели ее почти до болезни. Шаман должен приблизиться к ней, взять ее за руку и расчесать ей волосы (у богини нет пальцев, чтобы расчесаться самой). Но сначала он должен преодолеть еще одно препятствие: отец Таканакапсалук, принимая его за умершего на пути в Страну Теней, хочет его схватить, но шаман кричит: 'Я из плоти и крови!' — и ему удается благополучно пройти.
Расчесывая Таканакапсалук, шаман говорит ей: 'У людей уже нет тюленей!..' — а богиня отвечает ему на языке духов: 'Тайные аборты женщин и нарушения табу — употребление в пищу вареного мяса — закрыли животным дорогу!' Шаман должен пустить в ход все средства, чтобы успокоить богиню; в конце концов она открывает пруд и освобождает животных. Соплеменники слышат их движение в глубине моря, а потом прерывистое дыхание шамана, как будто он вынырнул на поверхность из глубины. Затем долгая тишина. Наконец шаман говорит: 'Я должен кое-что сказать', на что все отвечают: 'Так скажи это! Скажи!' — и шаман на языке духов призывает исповедаться в грехах. Женщины по очереди признаются в абортах или в нарушении табу, выражая раскаяние.[943]
Как мы видим, это экстатическое путешествие в глубину моря встречает ряд препятствий, поразительно напоминающих инициационные испытания. Мотив перехода через непрерывно открывающееся и закрывающееся пространство или по узкому, как волос, мосту, адская собака, успокоение разгневанного божества — эти лейтмотивы повторяются как в рассказах о посвящении, так и в сообщениях о мистическом путешествии в 'потусторонний мир'. И в первом, и во втором случае речь идет все о том же прорыве онтологического уровня — об испытаниях, которые должны подтвердить, что тот, кто прикладывает такое усилие, преодолел человеческое состояние, то есть он подобен «духам» (представление, которое явно показывает перемену онтологического характера — обретение доступа к миру 'духов'); в противном случае, если бы шаман не был «духом», он никогда не смог бы преодолеть такой узкий переход…
Кроме шаманов, каждый эскимос также может советоваться с духами; для этого используют способ, именуемый киланек. Нужно посадить больного на землю и поддерживать его голову ремнем; затем вызываются духи, и когда его голова становится тяжелой, это означает, что духи уже прибыли. Им задают вопросы: если голова тяжелеет, то ответ считается положительным; если же она становится легче, значит ответ отрицательный. Этим способом гадания с помощью духов часто пользуются женщины. Иногда к нему прибегают и шаманы, причем вместо головы им служит собственная нога. [944]
Все это становится возможным благодаря всеобщей вере в духов, а особенно, в реальную связь с душами умерших. Мистические переживания эскимосов в некотором смысле представляют собой элементарный спиритизм. Эскимосы боятся только тех умерших, которые в результате различных нарушений табу становятся злыми и коварными. С другими охотно завязываются контакты. К умершим добавляется огромное количество духов природы, которые, каждый по-своему, оказывают эскимосам услуги. Каждый эскимос может получить помощь и покровительство духа или умершего, но этого недостаточно для обретения шаманских способностей. Как и во многих других культурах, здесь шаманом является только тот, кто через мистическое призвание или добровольный поиск подчиняется наставлениям учителя, успешно проходит испытания посвящения и становится способным к экстатическим переживаниям, недоступным для остальных смертных.
Североамериканский шаманизм
У многих североамериканских племен шаманизм доминирует в религиозной жизни или по крайней мере состравляет ее важнейший аспект. Шаман, однако, никогда не монополизирует весь религиозный опыт. Кроме него существуют другие служители сакрального: жрец, колдун (черный маг); с другой стороны, как мы видели (см. выше), каждый старается в собственных интересах обрести некоторое количество магико-религиозных «сил», отождествляемых чаще всего с определенными 'духами'-хранителями или помощниками. Тем не менее шаман отличается — как от своих коллег-шаманов, так и от мирян — интенсивностью магико-религиозных переживаний. Каждый индеец может обрести «духа-хранителя» или какую-либо «силу», которая открывает ему возможность «видения» и увеличивает его сакральный потенциал; но только шаман, благодаря своим связям с духами, может глубоко проникать в сверхъестественный мир; другими словами, только он может освоить технику, которая обеспечивает свободные экстатические путешествия.
Отличие шамана от других священнослужителей (жрецов и черных магов) не столь явно выражено. Суонтон предложил следующее деление: жрецы работают для целого племени или народа или, по крайней мере, для какого-то сообщества, тогда как авторитет шамана зависит от его личного мастерства.[945] Но Парк[946] справедливо замечает, что в некоторых культурах (например, северо-западного побережья) шаманы выполняют некоторые жреческие функции. Уисслер[947] склоняется к традиционному различию между, с одной стороны, знанием и практикой ритуалов, определяющих жреческий статус, и, с другой стороны, непосредственным переживанием сверхъестественных сил, характерным для шамана. Обычно это различие очевидно; но не следует забывать, что шаман тоже, повторим это еще раз, обязан овладеть определенным набором доктрин и традиций, и иногда он проходит практику у старого мастера или принимает посвящение от «духа», который передает ему шаманскую традицию племени.
В свою очередь Парк[948] определяет североамериканский шаманизм как сверхъестественную силу, которой шаман овладевает в результате непосредственного личного опыта. 'Эта сила обычно используется таким образом, что вызывает интерес у всего сообщества. Поэтому практика колдовства может быть такой же важной частью шаманизма, как и исцеление от болезни или околдовывание дичи во время общей охоты. Под словом «шаманизм» мы будем понимать все практики, с помощью которых смертные могут овладевать серхъестественной силой, использование этой силы в добрых или злых целях, а также все концепции и верования, связанные с такими силами'. Это определение удобно и позволяет соединить много довольно разнородных явлений. Что касается наших задач, то мы предпочли бы подчеркнуть экстатические способности шамана в противоположность жрецу и его положительную функцию по сравнению с антиобщественными делами колдуна или черного мага (хотя во многих случаях североамериканские шаманы, как, впрочем, и шаманы во всех других регионах, сочетают обе позиции).
Главной функцией шамана является целительство, но он играет важную роль также и в других
