человека, которого так любила.
— Ты поймал мистера Стенли? — спросила она.
Макс прокашлялся.
— Да.
Наступила пауза — одна из тех пауз, от которых она, бывало, чувствовала себя взволнованной и беззащитной, но теперь в ее сердце была только пустота.
— С тобой все в порядке? — спросила она его.
— Да.
И снова наступило молчание.
— Ты хочешь мне что-то сказать? — Ей хотелось, чтобы он поскорее попрощался и уехал.
— Я хотел извиниться за то, что раньше там, на крыльце, обвинил тебя. Ида и бабушка рассказали мне, что ты не имеешь никакого отношения к предложению майора Стивенса. Думаю, когда я чувствую себя загнанным в угол, я начинаю наносить удары не глядя.
Словно дикий зверь, сокрушенно подумала она.
— Я прощаю тебя, — прошептала она. Чувства ее пытались вырваться наружу, но она сдерживала себя. — Это все?
— Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня, Саманта.
Она подавила в себе рыдания, прежде чем слова сорвались с ее губ.
— Мне бы хотелось, чтобы вы поскорее уехали и все было бы кончено, мистер Баррет.
— Всю свою жизнь я убегал от людей, от любых родственных отношений, заявляя, что не хочу связывать себя. Правда в том, что я убегал от самой жизни. Я устал от этого. Я устал от того, что был трусом.
Она подняла на него глаза.
— Ты не трус.
— Нет, именно трус. Ты очень точно угадала это. Когда дело доходит до того, чтобы умереть со славой — тут я герой, но когда надо просто жить — я становлюсь всего-навсего презренным трусом.
— Означает ли это, что ты будешь чаще навещать свою семью? — Она не могла не надеяться, что по дороге домой он сможет иногда заехать и к ней, хотя и понимала, что никогда не сможет чувствовать себя счастливой, лишь изредка видя его.
Он кивнул.
— Гораздо чаще, чем раньше.
— Они будут рады это услышать. Я знаю, твоя мама — человек не простой, но она любит тебя и хочет тебе только добра.
Медленная улыбка приподняла его усы.
— Только ты можешь защищать мою мать, Саманта, да еще после того, как она обошлась с тобой.
— Она же мать. Матери всегда защищают своих детей.
Он все еще улыбался, глаза его блестели. Он облокотился на подоконник.
— Ты позволишь мне войти?
Она встала и слегка отступила.
— Не думаю, что это хорошая идея.
Он перекинул длинные ноги через подоконник и оказался у нее в комнате.
— Я ведь еще не поблагодарил тебя за то, что ты уступила мне свою постель.
Он сделал еще один шаг по направлению к ней, и Саманта отступила к двери.
— Вовсе не за что… Я думаю…
— Не беги от меня, Саманта. Ты должна знать, что, куда бы ты ни пошла, я буду следовать за тобой.
Слезы наконец брызнули из ее глаз.
— Я не могу… Я не могу снова быть с тобой только ради того, чтобы ты опять оставил меня. Не могу.
Он вытянул руку и коснулся ее лица, вытирая слезы.
— Разве ты не знаешь, что, когда ты улыбаешься, ты каждый раз отнимаешь у меня кусочек сердца. Каждый раз, когда ты смотришь на меня, я снова и снова влюбляюсь в тебя.
Слезы побежали по ее щекам, и она покачала головой.
— Прошу тебя. Пожалуйста, не обращайся так со мной. Просто оставь меня и уходи — у меня ведь останется то малое, что было между нами.
— Неужели у нас действительно было так мало?
— Да! По сравнению с тем, что мы могли бы иметь.
— Тогда скажи мне, что мы могли бы иметь. Скажи.
— Дом.
Он провел большим пальцем по ее нижней губе.
— Семью.
Он заглянул ей в глаза.
— Мы принадлежали бы друг другу.
Он поцеловал ее прекрасным и долгим поцелуем. Она поняла, почему ей не суждено быть с ним. Он обладал всем, что могла дать ему жизнь, всей властью, он сам был силой и властью, которую ни одна женщина не сможет назвать своей. Она должна была отпустить его.
— Я люблю тебя, Макс. Но я никогда не стану удерживать тебя, это сделает тебя только несчастным…
— А разве жизнь с тобой может принести мне что-нибудь, кроме счастья?
Она глубоко вздохнула.
— Я понимаю, что иногда нам приходится позволять кому-то уйти.
— А иногда надо удерживать кого-то обеими руками.
— Даже если я никогда больше не увижу тебя, я хочу, чтобы ты знал, что я никогда не забуду тебя, я всегда буду любить тебя…
— А я всегда буду здесь, чтобы напоминать тебе об этом.
Она подняла на него глаза.
— Ты что-то сказал?
— Я сказал: хочешь ли ты выйти за меня замуж, Саманта Джеймс?
— Что?
Он рассмеялся, разглаживая морщинку на ее лбу.
— Забавно. А я всегда представлял, что женщине полагается улыбнуться, когда мужчина, которого она любит, просит ее стать его женой.
— Это твоя бабушка уговорила тебя?
— Никто не уговаривал меня, милая. Я просто пришел к некоторым очень серьезным выводам.
— Например?
— Например, что ты сводишь меня с ума, ты, упрямая и неуступчивая, любящая и верная женщина. Ты иногда храпишь, черт тебя возьми, но об этом я не буду распространяться. И, честно говоря, я просто не смог бы жить без тебя. А теперь скажи «да» на мое предложение, а не то я привяжу себя к твоей ноге, и тебе придется таскать меня за собой повсюду всю оставшуюся жизнь.
Она рассмеялась, обхватив его шею. Он поднял ее, кружа по комнате, а затем бросил на кровать.
— А что, если нам это отпраздновать?
— Нет-нет-нет, — ответила она, тоже смеясь и поднимаясь с кровати. — Нам надо назначить день, прямо здесь и сейчас. Я не собираюсь становиться похожей на Камиллу и ждать тебя всю жизнь, пока ты будешь гарцевать по всей стране, вылавливая разных негодяев.
Он порылся в кармане и подкинул на ладони какой-то металлический предмет. Она повертела его в руках. Это была звезда, на которой было написано «Шериф Округа Кэш».
— Больше я нигде не буду гарцевать.
Она обошла вокруг кровати и обняла его за плечи.
