даже не успеваешь спохватиться, как уже бывает поздно. Ветер дул мне в спину, и, потратив полдюжины спичек, я подпалил высохшее жнивье, которое тянулось вплоть до хижины; до нас донеслись крики, полные злобы и ненависти, перекрывавшие лай собак, и среди них был слышен пронзительный визгливый голос Билли Басси.
У наших ног затлели сосновые иглы, бросая золотистые отблески на ее растрепавшиеся волосы. Она была так красива, что у меня просто не было слов описать ее, хотя о ней хотелось рассказывать всем и каждому. Стараясь сдерживать смех, она стояла рядом, высокая и стройная. У нее были сильные крепкие плечи, и когда она повернулась грудью к порывам ветра, дующего со склона, он обтянул складки платья вокруг ее широко расставленных ног, четко обрисовывая линию бедер. Ветер нежно ласкал падающие на лицо девушки волосы; они отливали насыщенным густым цветом золота. На мгновение я увидел ее влажные полные губы и глаза, в которых сияло какое-то сумасшедшее озорство, глаза женщины, которая умеет и гордо любить, и смело убивать, женщины вольнолюбивой, которая не умеет подчиняться...
– Они предполагают, что мы побежим. И попытаются зайти со стороны.
– Чтобы взять нас, Митч.
– Не нас, радость моя. А меня. Они гонятся за мной.
Я притянул девушку к себе и, покрывая поцелуями ее лицо и глаза, осторожно уложил Кэролайн на мягкое ложе из сосновых игл.
Где-то внизу полыхал пожар, и на огненном фоне метались маленькие человеческие фигурки, тщетно старающиеся остановить его. Прислушавшись, сквозь треск огня можно было различить собачий лай, в котором явно звучало разочарование.
Рядом с нами трава больше не горела. Ветер ровно и сильно дул вниз по склону холма, и единственным источником света была полная луна. Я смотрел на лихорадочную суматоху перед хижиной, силясь понять, по какому капризу судьбы я оказался тут...
Я всегда старался держаться в стороне от мира людей и никогда не изменял этому правилу – в любой стране, в любом городе и... в любой передряге.
Но мир людей нагнал меня и снова преследует. В последний раз это было в Шталаге-4, но тогда стоял 44-й год. Это повторилось в Корее. Наконец я дома. Но по пятам за мной опять идет погоня. Они лезут из кожи вон, стараясь убить меня. Где-то есть моя база, но добраться до нее будет чертовски непросто. Я завис в воздухе и хожу по кругу, если вы понимаете, что это означает.
Я с трудом заставил себя успокоиться и, едва переводя дыхание, наблюдал за человечками внизу. Я услышал какие-то звуки у себя за спиной, но ни с чем не мог их соотнести – они были чужды тому, что расстилалось перед моими глазами.
Когда я осторожно повернулся, Кэролайн лежала на земле, и тело ее в лунном свете отливало молочной белизной. Никогда еще мне не доводилось видеть более совершенную красоту. В смешении света и теней она предстала белокурой валькирией, и от мягких линий ее тела невозможно было оторвать взгляд.
Я стоял над ней, и по коже у меня забегали мурашки, а горло так сдавило спазмой, что я не в силах был сглотнуть, а когда заговорил, не узнал собственного голоса.
– Как ты прекрасна, девочка, – сказал я.
Она с такой нежностью назвала мое имя, словно лаская меня:
– Митч...
У меня подкосились ноги, и я опустился рядом с ней.
– Не сейчас, Малышка. – Я позволил своей руке кончиками пальцев коснуться ее тела. – Это будет чудесно, но ведь тебе мало только этого.
– У меня никогда не было мужчины.
– Я знаю.
– И я хочу тебя.
– Нет. Не сейчас, когда нам приходится озираться по сторонам... ожидая их нападения и прислушиваясь к лаю псов. – Замолчав, я отыскал ее руку.
Она безмолвно лежала, не сводя глаз с моего лица.
– Причина – не в этом.
Я коротко хмыкнул, продолжая сжимать ее руку.
– Хотел бы я, чтобы это было так. В ту минуту, как только ты оказалась под куполом парашюта, я понял, что хочу тебя. И не на одну ночь. И не потому, что ловлю убегающее от меня время.
– Тогда объясни мне.
– Билли по-настоящему собирается драться за тебя, котенок, – сказал я. – И если ему не повезет, я заберу тебя отсюда.
Я поцеловал Кэролайн, чувствуя, как ее колотит от неутоленного желания, и мягко отстранился от нее, потому что времени у нас оставалось не много.
На темном небе появилась сверкающая россыпь звезд. Какое-то время я смотрел на них, а потом глаза мои сомкнулись.
Какая-то странная музыка вырвала меня из темного забытья сна. Я был в мягких теплых объятиях свежего воздуха, и до меня, словно бы из невообразимой дали, доносились голоса.
Прямые лучи солнца били мне в лицо, и я прищурился. Стоял тот час раннего утра, когда в горах оживают звуки и распускаются цветы, а о покое ночи напоминает лишь свежесть утренней росы.
Услышав голоса, я повернулся и увидел Кэролайн. Она только что окунулась в ледяную воду ручья, кожа ее порозовела, и на плечи падали мокрые пряди волос. Рядом с ней подпрыгивал Трамбл Кэхилл; на шее у него висели две связки копченых сосисок, а в руках он держал пачку печенья.
Махнув, он бросил небрежным тоном:
– Ну, ты и заспался, мистер.
Я посмотрел на часы. На них было десять минут шестого.
Кэролайн оторвала от связки сосиску и кинула ее мне. На лице ее светилась озорная мальчишеская улыбка.
– Ты сразу уснул.
– У меня был трудный день.
– Я пыталась разбудить тебя.
Я взял печенье, откусил и тут же отправил в рот кусок сосиски и заурчал от удовольствия. Завтраком назвать это было трудно, но мне казалось, что я в жизни не ел ничего вкуснее.
Принявшись за второе печенье, я спросил:
– Как ты нашел нас?
Трамбл расплылся в улыбке.
– Прошлой ночью я увидел огонь. Всем надо было тушить его, чтобы он не добрался до домов, я и не думал, что вы болтаетесь тут поблизости. Я прикинул, что далеко ночью уйти вы не могли. И скорее всего, к утру проголодаетесь. Набрал сосисок. Ма сделала печенье. Она решила, что я отправляюсь на рыбалку. И дала мне еду.
Помолчав несколько минут, Трамбл сказал:
– Прошлым вечером я видел Макбрудера.
– Ну и...
– Он мне рассказал, где тогда был. Он боится идти туда, а я нет.
Набрав в грудь воздуха, я испустил длинный выдох.
– То есть там не было пожара?
– Нет. Он говорил, что все развалилось, но огня не было.
– Сколько нужно времени, чтобы добраться туда?
Нахмурившись, он закусил губу и посмотрел на солнце.
– По прямой – часа три. Но по прямой у нас не получится. За вами пойдет погоня, так что придется обходить скалы.
– Так сколько это займет времени?
– К закату будем на месте.
Мы потратили не менее трех часов на обход. Шли, прячась, по лесу, стараясь, чтобы деревья были между нами и нижним плато. Когда случалось очутиться на каменных уступах, следов
