не в силах справиться с собой, я схватил ее в объятия, вместо того чтобы отпрянуть. Наконец, с трудом разведя руки, я рванулся к дверям, распахнул их и выскочил наружу. За спиной я услышал, как, всхлипнув, она тихо произнесла мое имя.
Я бежал вниз, и мое лицо сводила судорога отчаяния.
Синий «шеви» стоял на противоположной стороне улицы. Вроде в нем никого не было, но я не стал терять времени, присматриваясь к машине. Я хотел лишь поскорее убраться отсюда и увести за собой слежку. Так что я разыграл спектакль по полной программе. Видя меня в таком воодушевлении, они должны были решить, что я спешу на какую-то важную встречу. Мне потребовалось не меньше часа, чтобы добраться до «Клипера», где единственной достойной внимания персоной был Бакки Эдвардс, который еще не успел надраться.
Кивнув мне, он сказал «Пива?» и, когда я отрицательно замотал головой, крикнул бармену, чтобы тот принес стакан апельсинового сока.
– Я так и знал, что рано или поздно ты заявишься сюда.
– Да?
Его умное старческое лицо еще глубже изрезалось морщинами.
– Так каково себя чувствовать живой наживкой, малыш?
– У тебя слишком большие уши, бабушка.
– И они все слышат. – Он чокнулся своим пивным бокалом с моим стаканом апельсинового сока и сказал: – Тебя в самом деле ждут крупные неприятности, Джой. Может, ты этого не понимаешь?
– Понимаю.
– Но ты не догадываешься, насколько они серьезны. Тебе это и в голову не приходило. Парни собираются крепко взяться за тебя.
Настала моя очередь прищуриться. На лице Бакки было такое выражение, словно он ощутил какой-то неприятный запах. Он холодно посмотрел на меня.
– Много ли ты сам знаешь, Бакки?
Он повел плечами.
– Фил Кербой не будет из-за ерунды брать под контроль вокзал и автобусную станцию. Его люди на машинах перекрыли и автотрассы. Он ничего не упускает, не так ли?
Он взглянул на меня, и я кивнул.
– Ренцо тоже бьет копытами. Дергает за все ниточки. Те парни, которым он платит, бегают как вздрюченные, но ничего не могут сделать. Да, сэр, ровным счетом ничего. Как на войне. Всем остается лишь ждать. – Он усмехнулся. – И ключ к разгадке ситуации – это ты, мальчик. Если бы я знал, как можно унести ноги, я бы тебе подсказал.
– А что, если я обращусь к копам?
– Джерот? – Бакки с сомнением покачал головой. – Он может помочь лишь тем, что засунет тебя в камеру. Многие были бы рады увидеть его труп. Дело в том, что у него есть одна ужасная особенность. Он честен. Как-нибудь попроси его показать тебе шрамы. Не так страшно, будь он просто честен. Но он к тому же чертовски умен, зол и упорен.
Я отпил полстакана сока и поставил его во влажный кружок на стойке.
– Интересно, как все раскручивается. И все из-за Веттера. А он тут из-за Джека Кули.
– А я-то гадал, когда ты до этого допрешь, парень, – сказал Бакки.
– Что?
Он не смотрел на меня.
– Так на кого ты работаешь?
Я молчал так долго, что наконец он повернулся ко мне. Я продолжал молчать, пока он не сводил с меня пристального взгляда.
– Я таскаю тележку с ломом, – наконец заговорил я. – И неплохо с этим справляюсь, приятель. Вкалываю – не ради неприятностей. Но теперь во мне взыграло любопытство. Дураком я себя не считаю, и мне удастся выяснить, что к чему. Так или иначе, но я все выясню. Мне заплатили. Но они считают, что я даже не успею потратить капусту. Когда все будет закончено, из меня сделают отбивную, и жизнь пойдет своим чередом. Это я уже выяснил. Поэтому из меня и сделали наживку... или называй ее как хочешь. Так с кем мне повидаться, Бакки? Ты же в курсе всего. Куда мне податься?
– Кули мог бы тебе все растолковать.
– Чушь. Он мертв.
– И тем не менее он мог бы многое рассказать тебе.
Я стиснул стакан с соком.
– История Кули связана с разоблачением афер Ренцо с рулеткой?
– Может быть.
– Объясни толком. Не могу поверить, что и ты боишься этой шпаны. Если ты что-то знаешь, не заставляй меня ломать голову над загадками.
Бакки вскинул брови и мгновенно опустил их, скрывая насмешливое выражение глаз.
– Разговоры ровно ничего не стоят, сынок, – сказал он, – а вот жизнь может обойтись куда дороже. – Он задумчиво кивнул и добавил: – Я встречал Кули в разных местах. Там, где ему не стоило бывать. Но он был очень любопытен. И должно быть, кое-что выяснил. Скажем, почему в нашем некогда спокойном городе появились банды? Почему приходится платить политикам, которые устраивают пикники с темными личностями? На природе, как ты догадываешься, их меньше всего интересуют жареные улитки... они общаются и ведут серьезные переговоры.
– Там ты и встречал Кули?..
– И в рыбачьих домиках. Может, он любил ловить рыбу?
Когда Бакки говорил, его стоило послушать. Пройдя по Мейн-стрит, я забрел в кинотеатр, где шел фильм, которого я не видел. Устроившись в зале, я понял, что мне о многом надо подумать.
В четверть двенадцатого фильм закончился, и я двинулся к выходу. В стеклянной панели дверей я заметил, что кто-то держится у меня за спиной, но не стал оборачиваться. В толпе у кинотеатра может ждать другой. Или даже двое. Вроде никто не проявлял ко мне особого внимания. Но меня это в любом случае и не волновало.
На Мейн-стрит я сел в автобус, проехал около полумили, вылез возле темного мрачного здания супермаркета и спокойно пошел по дороге, хотя в таких местах от страха мурашки бегут по коже. Некий оптимист как-то взялся строить тут завод, и стройка развернулась вовсю, пока плывун не подмыл фундамент. Когда почва стала проседать и стены пошли трещинами, стройка прекратилась, и теперь от нее остался только черный скелет здания с зияющими провалами глазниц и рта, откуда доносилось зловонное дыхание гниющего болота. Но тут по-прежнему жили. С дюжину или около того дешевых домов сопротивлялись наступлению болотистой пустоши. Оконные проемы тускло светились в ночи, а с болотными миазмами мешался запах человеческих отходов. Ветерок доносил слабые звуки, и было ясно, что тени на крылечках не сводят с меня глаз. Слышно было, как они копошатся в своих лачугах, над которыми висел удушливый запах самогона, который они гнали из всего, что попадалось под руку.
С юга донесся низкий стон товарного состава, и над виадуком на той стороне залива метнулся одинокий луч его прожектора. Груженые вагоны тяжело тащились по рельсам, замедляя скорость на повороте, где путь огибал болото, и я слышал, как скрипели буксы, пока товарняк старался выбраться на ровную прочную колею, которая и приведет его на станцию.
На заборе виднелся светлый прямоугольник какой-то наклейки. Раскуривая сигарету, я с трудом разобрал еле заметное изображение, сделанное оранжевой краской, – вроде дикое животное. Спичка погасла. Я зажег другую, наконец прикурил и минуту стоял в темноте.
Голос был тихим, еле слышным. Мягкий и спокойный – его нельзя было назвать даже шепотом. Скорее, шелестом.
– Один сзади, за углом. Другой в ста футах, ниже по улице.
– Знаю, – обронил я.
– У тебя крепкие нервы.
– Не держи меня за ребенка. Я получил твое послание. Извини, но я буду краток. Нас могут подслушать.
