богемскому и итальянскому; иные показывали от восхода солнца, по счислению вавилонскому; другое по иудейскому, иные, наконец, начинали день с полуночи, как принято Латинскою церковию». Собственно русские часы, при указании времени, как мы уже говорили, делили сутки на две части: на часы дня с восхода солнца, и на часы ночи с солнечного заката. Во дворце и в домах бояр комнатные часы устроивались таким же образом. — Из имения князей Голицыных, в 1690 г., отписано в казну 15 часов, и в том числе: часы столовые боевые, на них мужик со знаком, ц. 70 р.; часы гарные, ц. 30 р.; часы боевые с гирми, цена 30 р.; часы двои, одни с гири, а другие столовые медные; часы немчин на коне, ц. 5 р.
Еще в конце XV в. при вел. кн. Иване Васильевиче был вызван в Москву в 1490 г. арганный игрец[133] Иван Спаситель, каплан белых чернецов Августинова закона, который, без сомнения, и приехал для того, чтобы устроить во дворце органную потеху. Быть может, он был и мастером этих инструментов и тогда же занялся их постройкою, если не привез с собою уже готовых. Как бы ни было, но это свидетельство указывает, что в московском дворце органы существовали уже с XV в. Нет сомнения, что в потешном обиходе они с другими подобными инструментами составляли впоследствии необходимую статью дворцовых увеселений. В XVI ст. вместе с органами привезены были во дворец и клавикорды, или цимбалы, которые англичанин Горсей поднес в числе других даров царю Федору Ив. Он говорит, что царица Ирина Фед. особенно удивлялась наружным украшениям этих инструментов, раззолоченных и расцвеченных эмалью, или финифтью, так что они должны были служить немалым обогащением и всей меблировки дворца.
В начале XVII ст. «органы и цимбалы» упоминаются уже как самые обычные предметы дворцовых потех. В 1614 г. при дворце находится в службе цынбальник Томила Бесов, а в 1617 г. упоминаются органы, стоявшие в Потешной палате; далее в 1626 г. «в государскую радость», т. е. во время свадьбы царя, в Грановитой палате играли на цимбалах и на варганах, причем участвовали и тешили государя веселые Парамонка Федоров, гусельники уезда, Богдашка Власьев; домрачеи Андрюшка Федоров, Васька Степанов; скрыпотчики Богдашка Окатьев, Ивашка Иванов, Онашка, да немчин новокрещен Арманка.
В 1630 г. приехали в Москву служить ремеслом своим два часовых мастера — Ане Лун и Мелхарт Лун и привезли с собою из Голландской земли стремент на органное дело, который они в Москве доделали: «около того стремента станок (кузов) сделали с резью и разцветили краскою и золотом, и на том стременте сделали соловья и кукушку с их голосы, а играют те органы и обе птицы поют собою без человеческих рук». От государя они получили щедрое вознаграждение за этот стремент [134], который поставлен был в Грановитой палате в заднем углу. В 1638 г., в декабре, государь «указал быть у своей органной потехе с органным мастером с Юрьем Проскуровским в товарищах иноземцу ж Федору Завальскому, потому что Юрью быть у того дела одному немочно, а ему Федору то органное дело за обычай». Царский постельничий фед. Ив. Игнатьев, в присутствии стряпчего с ключом Оничкова и дьяка, привел органиста Завальского ко кресту: «что ему быть у государевой органной потехе и никакие б хитрости ему над государевыми органы не учинить».
В 1639 г. государь велел быть в своей Потешной палате у цимбального и у органного дела в мастерах стрельцу Головленкова приказа Якушку Тимофееву, который также был приведен ко кресту. Органное мастерство до того утвердилось при царском дворце, что в 1663 г. царь Алексей «указал сделать в запас для посылки в Персидскую землю арганы большие самые, как не мочно тех больши быть, а сделати б на двенадцать голосов. А что к тому делу каких запасов надобно, и то давать из Оружейныя Полаты. А делати то дело шляхтичу Симону Гутовскому, потому: — какие надобно в Персидскую землю, и он то все знает, для того, что он посылан был в Персиду с послы». После за то, что Гутовский отвез к шаху эти органы в сохранности, государь пожаловал ему 50 рублей.
Некоторые подробности об органной игре мы приводим в нашем сочинении «Домашний быт русских цариц» при описании Потешной палаты, стр. 442 и след.
К сожалению, мы не встретили описания органов, которые стояли в Грановитой и в Потешной палатах. В казне Оружейной палаты в 1687 г. хранились уже обветшавшие и испорченные «арганы четыреголосные с рыгалом, а в тех органах 50 труб нет, а на лицо труб 220; кругом резьбы нет, клеветура поломаны». В 1690 г. из отписного имущества князей Голицыных в казну поступили «органы на деревянном крашеном рундуке, цена 200 р.; органы на стоянце деревянном, цена 200 р.; органы цена 120р.; органы цена 30 руб.; органы худые ломаные, цена рубль; клевикорты писаны краски, цена 3 р. Домра большая басистая (виолончель) во влагалище деревянном черном, цена рубль; да сурна, деревянная, цена 10 денег».
Для поклажи и сохранения вещей в комнатах ставились казенки, поставцы, шафы, скрыни, шкатуни, сундуки, ларцы, ящики, коровьи, подголовки; у стен приделывались вислые полки, а в печурах, какие бывали обыкновенно в каменных хоромах, устроивались также шафы или полки с дверцами, как и теперь делается в монастырских кельях. Казенка, род шкафа, клеенная из липовых досок, приделывалась к стене наглухо и назначалась для хранения казны, т. е. разных предметов дорогого убора или посуды и вообще драгоценных вещей. Поставцы были собственно большие ящики с полками без дверец, вышиною с небольшим аршин и соразмерной ширины. Они большею частию навешивались к стенам в удобном месте на железных петлях и задергивались завесами суконными или шелковыми. Делывались поставцы и шкафом, вышиною от 2 до 4 арш., с дверьми; но от шкафов они отличались более простою уборкою и постройкою. В них по подобию шкафов устроивались также выдвижные ящики. Бывали поставцы суступом, разделявшим их на две части: верхнюю поменее, которая составляла уступ, и нижнюю пошире, которая служила основанием поставца. Устроивались поставцы по-налойному, вышиною не более аршина, потому что ставились на лавки и употреблялись, вероятно, для чтения письма или, может быть, заместо налоев во время молитв. Когда поставцы приделывались внизу к стене наглухо, то назывались рундуками, какие нередко делались под лавками и особенно в конике. В третьей комнате Каменного Терема в 1661 г. стоял рундук, обитый снаружи золотыми кожами, у которого двери изнутри были оклеены червчатым бархатом, а полки червчатыми дорогами (полосатою бумажною материей). Шафы устроивались с дверцами и с уступами, причем нижний уступ заключал в себе выдвижные ящики, а верхний был створчатый с полками. Они ставились на точеных ножках и сверху украшались гзымзом или шпренгелем с дорожниками. Этого устройства шафы назывались также и поставцами, так как, в свою очередь, поставцы, устроенные по-шкафному, не различались и в названии от шкафов. Комоды назывались скрынями и тоже шафами.
В 1683 г. царевне Екатерине Алексеевне в хоромы сделана скрыня с шестью выдвижными ящиками. В 1684 г. ей же сделан шаф большой четырехаршинный, глубиною полтора аршина, стремя выдвижными ящики и с дорожники и с скрыдлы и с шпренгелем. В 1687 г. ей сделан шаф платяной с тремя ящиками выдвижными; наверху ящики стоячие, с затворы, на шапки. В 1686 г. в хоромы царевны Софьи сделаны и расписаны красками два шафа, в одном 12 ящиков небольших, которые сделаны на письмо, в другом три ящика больших выдвижных платейных.
Поставцы или шафы, определяемые для помещения книг, назывались книгохранительницами. Туалетные вещи и разные драгоценности сохранялись в шкатунах, ларцах, скрынках, подголовках и т. п. О подголовках Меховский пишет, что они были в большом употреблении у новгородских богатых купцов, которые прятали в них серебро, золото и все драгоценные вещи и ставили эти сундуки, черепаховидной формы, вблизи стола, вероятно, в переднем углу под иконами. Кильбургер говорит, что погребцы и пульпеты (укладки) или подголовки делались в Холмогорской стороне, которая вообще славилась сундучным производством. По его словам, подголовки устроивали, однако ж, так, что писать на них было нельзя, потому что сверху их обивали железными лужеными полосами; но зато они были очень удобны для зимней езды: их ставили в санях под головы, а в русские сани, как известно, кладется целая постель, — замечает автор. В хоромах на лавках их также ставили под головы, под подушку, когда ложились отдыхать,
