Лаврентей княж Михайлов сын Мещерской Алексея Богданова сына Дубровскаго на Постельном Крыльце, февраля в 8 день, в четвертом часу ночи, матерны лаел и мать его недоброю матерью называл и бить его посыкнулся; и Алексей де ему сказал: не бей де ты меня, князь Лаврентей, отец де твой моего отца, и дед де твой деда моего не бивал, а тебе де меня зде на Постельном Крыльце не бить. И князь Лаврентей де его Алексея излаял: страдник де ты бадлива мать, отец де твой мертваго немчина голову привез. А Алексей де ему молыл: сам де ты страдник, за што ты хочешь меня бить на Постельном Крыльце. А Ширинских князей холопом Алексей князь Лаврентья не называл. А Андрей Ильин сын Безобразов его Алексея Дубровскаго не бивал и матерны не лаел и ничего дурна не говаривал, и князь Лаврентья унимал».
Дело было решено по известной статье Уложенья, глава 3 статья 1; с присоединением еще двух статей, 167 и 168, из 10-й главы, утверждавших решение только на основании общей правды, без повального обыска и без ссылок на новых свидетелей, как было сделал Мещерский. На основании этих трех статей ему был сказан следующий указ: «Князь Лаврентей Мещерской! В нынешнем во 158-м году февраля в 9 день бил челом государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии столник Алексей Богданов сын Дубровскаго на тебя, князь Лаврентья, в безчестьи отца своего и матери, и в своем, что ты их на Постельном Крыльце лаял матерны и всякою неподобною лаею, и говорил: и отец де твой не дорог; и называл его Алексея страдничонком; и государь бы его Алексея пожаловал, велел про то сыскать и по сыску указ учинить. И государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии указал про то сыскать в правду, по своему государеву крестному целованью. А в том Алексей Дубровской и ты князь Лаврентей обослались на общую правду, на Ивана Матвеева сына Жеребцова. И общая ваша правда, Иван Жеребцов, сказал, по государеву цареву и великаго князя Алексея Михайловича всеа Русии крестному целованью: ты князь Лаврентей Алексея Дубровскаго на Постельном Крыльце матерны лаял и мать его недоброю матерью называл и бить его посыкнулся и отца его Богдана Дубровскаго безчестил, что де он Богдан мертваго немчина голову привез. И государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии, того дела слушав, указал за честь своего двора, что ты на Постельном Крыльце говорил неистовые слова, тебя, князь Лаврентья, посадити в тюрьму на две недели; а что ты его Алексея и отца его и матерь лаял и ему Алексею и отцу его и матери доправити на тебе безчестье; а что ты, князь Лаврентей, Богдана Дубровскаго и сына его Алексея после того лаял в другой ряд, и о том тебе государев указ будет у окольничего у князь Дмитрея Петровича Лвова.
И марта в 9 день князь Лаврентей послан в тюрьму с истопником».
В 1650 г. бил челом государю царю и вел. кн. Алексею Михайловичу всея Руси князь Иван Волконской Хромой на жильца на Гаврила Богданова сына Карпова, а в челобитной его написано: «В нынешнем во 158 году безчестил его князя Ивана на Постельном Крыльце Гаврила Карпов, а называл его ведуном и чародеем, и про то сыскивал стряпчей с ключом Федор Михаилович Ртищев. И тот Гаврило Карпов Федору Михаиловичу сказал, будто де его князь Иванове заговорное писмо объявилось в судном деле в Большом Приходе, что искал брат его родной, князь Тимофей Волконской, безчестья его, князя Иванова, на подъячем на Воинке Якунине. И в том де судном деле и нигде его заговорново писма нет и небывало, а есть де в том судном деле заговорное писмо на него князь Ивана Воинковы руки Якунина; а Воинка де сказал про то письмо, что писал он не на него князь Ивана Хромово, а писано на дядю его князя Ивана Волконского, что сидел в Холопье Приказе, и в том писме он Воинка пытан. А подал де то писмо в суд брат его князь Тимофей и государь бы его князь Ивана пожаловал велел в Большой Приход послать память». По справке оказалось:
«В Приказе Большого Приходу в судном деле, каково судное дело за рукою судии Мурзы Шипова 149 году, как искал на Туле князь Тимофей Волконской вместо брата своево князь Ивана Волконсково Хромова на подьячем на Воинке Якунине князь Иванова безчестья, и в том судном деле заговорное писмо, а подал то писмо на суде князь Тимофей Волконской, а сказал, что то писмо рука Воинкова и в том писме написано: «Боже милостив человек лебедь взгляни на меня раба Божия Мину князь Иван Волконской ангельскима очима материным сердцем, а тому б Костентину тетеревина голова язык тетеревин воловья губа, не умел бы против меня искать; а как пойдешь из двора, попадетца первое лычко и то поднять да в руках смять; да как станешь к суду, и то лычко под него подкинуть: как то лычко смялось, и у того лычка ни ума ни памяти нет, так бы у того Костентина к суду ни путяб ни памяти не было». А на князь Ивана Хромово Волконсково или на князь Ивана княж Федорова сына Волконского то заговорное писмо писано, того в том писме имянно не росписано».
Да в том же суде князь Тимофей Волконской подал на Воинка Якунина роспись, а в той росписи написано его Воинково всякое воровство и обида и насильства и продажа ко многим людем; и как был в приводе и сидел в чепи и в железах. А Воинко Якунин на суде ж князь Тимофея и брата его князь Ивана Волконских уличал словесно и подал писменную ж роспись, а в той росписи написано Волконских ко многим людем обида ж и насильства и налоги и продажа, и у кого поместною землею и угодьи и людми крестьяны завладели насильством; и как его Воинковых людей и крестьян били и в болота сажали; и ко вдовам малопоместным приезжали и били и мучили и вымуча крепости, землями завладели ж, а их с поместей согнали. А про ведовство и про коренье в том судном деле писменых и словесных упрек на Волконских не объявилось. И в нынешнем во 158 году против того заговорного писма Воинко Якунин роспрашиван и пытан, а в распросе и с пытки Воинко сказал: то заговорное писмо рука его, писал с ребячества, по сказке Донского казака Федора Александрова; а писано то писмо Приказу Холопья суда на судью, на князь Ивана княж Федорова сына Волконского прозвище Лося, потому быть было перед ним у него Воинка с толмачом с Костентином суду в подговорной в беглой его жонке; и тем писмишком обернуты были всякие крепости, а крепости были в сундуке, и тот сундук с платьем и с крепости, покрали тати из паперти церкви Всех Святых, что на Кулишках; и то писмишко пропало в тое ж пору. И февраля в 15 день боярин князь Ив. Никит. Хованской да думной дворянин Богд. Федор. Нарбеков да дьяки Ив. Патрикеев да Арт. Хватов по тем Воинковым пыточным и роспросным речем докладывали бояр и бояре, слушав докладной выписки, приговорили того Воинка, пытав, сослать в Сибирские городы.
В 1651 г. жаловался Андрей Чубаров: «Бьет челом холоп твой Ондрюшка Чюбаров. В нынешнем, государь, во 160-м году октября в осмый день пришел я холоп твой на Постельное Крыльцо и учал меня, холопа твоего, бранить и называл меня, холопа твоего, вором и разбойником Ондрей Петров сын Зиновьев; и будто я холоп твой за воровство приведен был к плахе; и будто он Ондрей ведает про то, у кого я от плахи откупился; а я холоп твой на разбое не бывал и к плахе не приваживан и ни у кого от плахи не откупывался. И тем меня холопа твоего он Ондрей обезчестил. Да он же Ондрей октября в 7 день бранил меня, холопа твоего, матерны в сенех перед Грановитою Полатою. И в то время меня холопа твоего он Ондрей обезчестил же. А как он Ондрей ныне меня, холопа твоего, на Постельном Крыльце обезчестил и в сенех перед Грановитою Полатою бранил, и в то время слышали многие люди. Милосердый государь! пожалуй меня холопа твоего вели, государь, про ту брань сыскать кому ты, государь, укажешь. Царь государь смилуйся!»
В то же почти время Михайло Кутузов бранился с князем Григорьем Козловским, который не замедлил пожаловаться. «Бьет челом холоп твой Гришка Козловской, жалоба государь мне на Михаила Васильева сына Кутузова: в прошлом государь в 160-м году обезчестил он меня холопа твоего на Постельном Крыльце у переградных дверей, называл меня пьяным князем и иными словами меня безчестил. Милосердый государь! пожалуй меня холопа своего вели государь про то мое безчестье сыскать, которые про то на Постельном Крыльце слышали; и тем государь подам имянную роспись, кому про то мое безчестье по твоему великаго государя указу указано будет сыскать. Царь государь смилуйся!»
По сыску, произведенному постельничим в 1651 году октября 13-го, свидетели показали: сказал Иван Перфильев сын Образцов, по святой Христовой непорочной евангельской заповеди: князь Григорей Козловской с Михаилом Кутузовым бранился ли или нет, того я не ведаю, на Постельном Крыльце, то моя и сказка. — Сказал Петр Кокорев: по святой Христовой евангельской заповеди, как был шум на Постельном Крыльце у Михаила Кутузова с князь Григорьем Козловским и князь Григорей говорил Михаилу Кутузову:
