происходит со всеми нами, кроме тех, кто уходит в монастырь. Когда ты окажешься наедине со своим мужем, он сделает именно то, что я описала тебе.
– О, Роэз. – Джоанна побледнела, ее чистые глаза округлились и потемнели от страха. – Девушке, должно быть, очень больно.
– Лишь немножко и только в первый раз. – Роэз притянула голову Джоанны к своему плечу и говорила тихо и мягко, словно убаюкивая. – Это может быть очень приятным, особенно когда мужчина стареет и становится не таким исступленно-ненасытным. Я уже привыкла услаждать любовный пыл Рэдалфа, что происходит почти каждую ночь.
– Но лорду Криспину еще только двадцать один, – прошептала Джоанна. – Пройдет еще много лет, пока он перестанет быть неистовым и ненасытным, оставаясь по ночам в постели с женой.
– Не горюй раньше времени, – сказала Роэз, стараясь хоть чем-то ее утешить. – Может быть, чувственное желание сменит любовь. Я верю, что если мужчина любит избранницу, то его близость с ней превратится в самое прекрасное, о чем мечтает каждая женщина. Ведь именно так задумано Природой.
Той же ночью Джоанна, одна в своей уютной спаленке, лежа на узкой девичьей кровати, думала о незнакомом мужчине, который вскоре завладеет ее телом. У нее не было зеркала, так что она не могла сказать, хороша ли она обнаженная, или нет. Однако, когда она пробежала руками сверху вниз по телу, ощутила, что кожа, как атлас, гладкая. Он, этот незнакомец, который станет ее мужем, положит ли он руки на ее обнаженные груди… вот так… и скользнут ли его руки по ее животу… вот так… к тому чуть выпуклому местечку между бедер, где растут золотые локончики. Сделает ли он это до того, как… и… нет!
– Нет. – Она перевернулась в постели, бросилась ничком, заглушая рыдания, чтобы никто, проходя мимо двери, ее не услышал. Лорд Криспин причинит ей боль. Он будет грубым и эгоистичным, как ее отец и его друзья. Ночь за ночью он будет упиваться ее послушным телом ради своего удовольствия, не думая о ней!
Она редко в своей жизни просила в молитвах хоть что-нибудь для себя. Ее обращения к небу были исполнены мольбы о покое души ее матери или царствия небесного ее покойной мачехе и мертворожденным детям этой страдалицы. Еще она молилась о выздоровлении Роэз, когда та болела, о дожде в засуху или о прощении за невинную девичью шалость. Но в эту ночь, впервые за свои четырнадцать лет, Джоанна пылко молилась за себя.
– Пожалуйста, – обращалась она в темноту, – пусть этот человек, с которым меня обручат, будет добрым и честным, чистым, здоровым и красивым. И пожалуйста… о, пожалуйста… пусть он полюбит меня всем сердцем, всегда будет со мной ласковым и никогда не ударит, не побьет меня и не причинит мне боли, исполняя обязанности супруга. И пусть проживем мы в мире и согласии до последнего вздоха.
Джоанна печалилась, думая о предстоящей свадьбе. Ведь она совсем не знала своего будущего мужа, даже не видела его; не представляла, чего можно от него ждать и сумеет ли она проявить силу воли, чтобы не поддаться отчаянию. Но Джоанна была настолько молода и невинна, что не знала: мольба иногда доходит до небес самым загадочным и непостижимым образом.
ГЛАВА 2
Многие из приглашенных собрались в Бэннингфорде еще до появления жениха, а сам лорд Криспин прибыл во владения Рэдалфа за два дня до свадьбы. С ним приехало совсем немного гостей. Он со своими спутниками вошел в замок, оставив распахнутыми двери, в проем которых ринулись сверкающие солнечные лучи. Но тяжелые двери тут же захлопнулись, и опять воцарился мрак.
Как всегда, в огромном зале было сыро и промозгло, хотя дышалось в нем легко из-за того, что Роэз предусмотрительно распорядилась набросать на пол свежий тростник и душистые травы. Однако ничто не могло привнести тепло и свет в каменный замок с узкими бойницами вместо окон. Не помогали ни факелы, вставленные в кольца вдоль стен, ни яростно ревущий в гигантском очаге огонь, ни многочисленные канделябры, в которых горели массивные восковые свечи.
Эти сияющие канделябры Роэз расставила на длинных столах. Золотистый свет, излучаемый ими, преобразил все вокруг: стали казаться ярче цвета нарядных тканей, заблестели меха, засверкали драгоценные камни и золото на фоне темно-серых стен. Можно было наконец разглядеть в полумраке зала лица гостей.
В этом колеблющемся волшебном свете винно-красный наряд Роэз мерцал тусклым пламенем, а золотое ожерелье вспыхнуло огнем. Синее платье Джоанны из тяжелого шелка оттеняло ее дивные голубые глаза. Простой золотой браслет на левом запястье, единственная память о покойной матери, был бы почти незаметен, если бы она время от времени не притрагивалась к нему дрожащими от волнения пальцами: браслет был для нее чем-то вроде талисмана. Прикосновение к золотому обручу успокаивало возбужденную Джоанну.
Первым из хафстонских гостей прибыл аббат Эмброуз, приходившийся лорду Криспину дядей. Он был братом его покойного отца и до последнего времени его опекуном. Рэдалф и Роэз почтительно встретили святого отца, стоя у входа. Рядом, как всегда, замер охранявший их Бэрд.
Взгляд Джоанны равнодушно скользил по лицам гостей, стремившихся представиться владельцам замка – барону Рэдалфу и его супруге. Ее глаза лихорадочно искали среди нарядной толпы своего нареченного. Понять, который из молодых гостей – он, было почти невозможно. Ее внимание привлекли трое юношей: по богатству и пышности наряда – люди явно знатные. Они, видимо, были знакомы и держались вместе.
Юноши появились на свадьбе, пышущие весельем и здоровьем, самоуверенные, гордые недавно свершившимся посвящением в рыцари. Джоанна во владениях своего отца привыкла к повадкам молодых рыцарей: они двигались уверенной походкой, слегка враскачку, вызывающе поглядывая на старших и окидывая наглыми взглядами каждую встретившуюся хорошенькую служанку. Эти трое были точно такими же. Ничего выдающегося, незнакомого в их облике не было – и Джоанна почувствовала себя увереннее.
Рэдалф, продолжая разговаривать с отцом Эмброузом, проводил его в зал. Роэз шла на шаг сзади них, а телохранитель Бэрд следовал за Рэдалфом… вечная тень. Самый высокий из молодых людей, кивнув Джоанне, поспешил по знаку отца Эмброуза догонять старших. Второй, худощавый, с острыми чертами лица и прямыми черными волосами, лукаво подмигнул Джоанне, которую оскорбила такая развязность незнакомца.
Однако третий юноша заворожил Джоанну. Он был поразительно красив: прямой нос, прекрасной формы подбородок, коротко остриженные темные кудрявые волосы. Его ясные серые глаза пристально смотрели на нее. Мимо них проходили гости, направляясь в сумрак огромного зала, но этот красавец не торопился. Он остановился и заговорил с Джоанной.
Она долго смотрела на него, и постепенно смолк окружающий их шум, исчезли люди… Ей показалось,
