Любовь и честь

молодых людей.

Пробыв на Сицилии почти десять лет, восемь из которых он прожил с Пирсом и Йоландой, занимаясь наукой и будучи их домашним священником, отец Эмброуз собрался в Англию. Его туда позвали высшие духовные чины.

– Меня избрали возглавить аббатство Святого Юстина, в котором я жил перед тем, как уехать сюда, – объяснил Эмброуз друзьям. – Подозреваю, что выбор пал на мою скромную персону только потому, что я долго пробыл вдалеке и не участвовал в склоках, раздиравших аббатство в последние годы. Оказывается, даже монахи и священники не в силах уберечь себя от соблазна не вмешиваться в недостойные ссоры правителей. Мы ведь наслышаны о гражданской войне, разразившейся в Англии. Аббатство Святого Юстина – не тот пост, которого бы я желал, но чувствую, что обязан сделать все от меня зависящее, чтобы принести мир в этот Божий дом.

– Я уверена: вам это удастся, – сказала Йоланда, – но как мы справимся здесь без вас? Какой другой священник так будет радоваться нашим радостям и горевать вместе с нами в наших печалях? Дорогой дядя Эмброуз, кто будет выслушивать мои исповеди?

– Я знаю одного или двух священников, прибывших, как я когда-то, а Палермо изучать греческий и арабский, – успокоил ее Эмброуз. – Я до отъезда найду уважаемого святого отца, чтобы он заботился о вашей духовной жизни.

– Аббатство Святого Юстина, – задумчиво произнес Элан. – Оно ведь неподалеку от замка Бэннингфорд.

– Вообще-то оно ближе к Хафстону, – сказал Эмброуз. – Я обязательно по приезде пошлю вам известие о том, что поделывают наши старые друзья.

– И наши враги, – добавил Элан.

Эмброуз покинул Сицилию ранней весной лета Господня 1144. Однако лишь два года спустя первое его письмо из Англии дошло до Элана. В нем говорилось:

«Я прибыл благополучно к Рождеству, но застал аббатство в печальном запустении, так что праздновать не пришлось. На пути сюда я увидел, как разорена Англия этой ужасной войной между Стефаном и Матильдой. Все деревни в округе постоянно уничтожались, так что теперь у селян нет никакого желания снова все восстанавливать. Крестьяне боятся сеять, потому что воюющие армии крадут рожь и пшеницу до того, как их уберут с полей, оставляя крестьян голодать. Я все время молюсь о мире.

Барон Рэдалф все еще правит в Бэннингфорде и также в Хафстоне. Я выяснил, что леди, чье имя навсегда хранит твое сердце, остается до сих пор в башне, заточенная в своей комнате по приказу отца. Большего мне узнать не удалось, потому что, хотя земли Рэдалфа расположены не слишком далеко от Святого Юстина, но полностью изолированы и тем самым недоступны для соседей. Рэдалф почти не принимает гостей, жена его никогда не покидает замка. Люди, живущие на его землях, с чужаками не разговаривают. Каким-то образом, несмотря на все ужасы войны и перемены власти, Рэдалфу удалось сохранить свою независимость и, пожалуй, стать даже сильнее, укрепившись как на своих землях, так и на граничащих с ними, принадлежавших ранее Криспину».

Эмброуз заканчивал письмо прочувствованной молитвой о благополучии своих друзей в Палермо, особенно Элана, Пирса, Йоланды, Самиры и Георгия Антиохийского.

Не желая отягощать Пирса своими заботами, Элан не показал ему это письмо и не вспоминал Англию. Йоланда поправилась, разродившись очередным мертворожденным ребенком, и Пирс был очень встревожен состоянием ее здоровья. Да он и сам болел: воспалилась рана, полученная в сражении.

В это лето, находясь в море, Элан часто думал о возвращении в Англию. Джоанна, заключенная отцом в башню, взывала к любимому чуть ли не с другого края света. В его памяти образ ее слегка потускнел за годы, прошедшие со времени их последней встречи, но он собирался выполнить свою клятву и вернуться к возлюбленной. Элан набрался отваги и предложил Рожеру отправить его с посольской миссией в Англию.

– С какой целью? – осведомился Рожер. – Разве может король Англии поддерживать меня в моих постоянных битвах со Священной Римской империей? Или с византийцами, которым так хотелось бы убрать меня с Сицилии? Нет, друг мой, твои соотечественники ничем не могут мне в этом помочь, так что нет нужды в посольстве к властителю этой несчастной страны. Однако, если ты готов выполнить одно щепетильное задание, я пошлю тебя в Рим переговорить с папой, в чьей поддержке я очень нуждаюсь.

Так еще раз возвращение в Англию было отложено. Шли годы, и, верный своей присяге Рожеру, Элан плавал с его флотом под командованием Георгия в Италию, на Корфу, даже на Греческий полуостров. Кампании проходили успешно. Его награды и богатство накапливались. Будучи дома, в Палермо, он часто навещал Пирса и Йоланду. Самира звала его дядя Элан. Если бы не гнетущее чувство вины и любовь к узнице Рэдалфа Джоанне, он мог бы чувствовать себя почти счастливым.

Постепенно все в королевстве Рожера начало меняться. Поддавшись настойчивым уговорам своих советников, Рожер решил снова жениться.

– Тебе тоже надо подумать о браке, – сказал он Элану. – Ты, знаешь ли, не молодеешь, а мужчина не должен прожить свою жизнь в одиночестве. Никто никогда не займет в моем сердце место Эльвиры, но Сибилла Бургундская – женщина хорошая, и я буду с ней счастлив. Элан, ты должен, как я, жениться ради здоровой спокойной жизни, окруженной любовью жены и детей.

Но Элан не мог смириться с браком без любви и все чаще жалел о том, что клятва верности Рожеру удерживает его на Сицилии.

Женившись, Рожер больше, чем раньше, проводил времени в Палермо. Георгий также оставался дома. Оба старели, Георгий недомогал особенно часто, страдая от камней в почках и какой-то болезни, которая постепенно подтачивала его жизненные силы. Йоланда выхаживала Георгия во время частых болезней и оставалась в его доме иногда по нескольку дней.

В пасхальное воскресенье лета Господня 1154 в кафедральном соборе Палермо Рожер короновал своего старшего сына Вильяма соправителем Сицилии. Это был верный признак того, что старый воин понимал, как слабо его здоровье. На этом торжественном событии присутствовали вся знать королевства, а также многие из иностранных сиятельных гостей.

Вскоре после коронации и сопровождающих ее торжеств Георгий Антиохийский серьезно заболел. Долгие дни проводила Йоланда у его постели, но ни ее постоянная забота, ни искусство врачей не смогли его спасти. Георгий продержался с тяжкими муками до ранней осени и умер, когда старый год близился к концу. Похоронили великого Эмира аль-Бахра дождливым и ветреным декабрьским днем. Стоявшая между