— А тебе известны какие-нибудь особые отношения — какая-то особая женщина, на которой он хотел бы жениться?
— Он часто поговаривал о том, что хочет жениться на мне, — со смехом отозвалась Сьюзан. — Я никогда не воспринимала это всерьез.
— А почему.
— Просто так. Я в любом случае не хотела вторично выходить замуж.
Эмми кивнула.
— Несколько лет назад он был очень близок с Вайолит Самнер. Ты ее знала?
— Не очень хорошо. Помнишь Тони? Она ее сестра и одно время возглавляла мою компанию, до того как вышла замуж за Дома. Так я познакомилась с Вайолит.
— Понятно.
— Насколько я помню, Вайолит интересовала Джастина так же, как все остальные его подружки, но не больше. Я ведь говорила, что он большой женолюб.
— А ты можешь сказать, долго ли он знал Вайолит?
— Дай-ка вспомнить… Вроде бы они познакомились, когда Тони устроилась ко мне на работу в «Уитфилд коммьюникейшнз». Приблизительно шесть или семь лет назад. Вайолит тогда была еще девчонкой. Джастин заинтересовался ею позднее.
— Ты это точно знаешь?
Сьюзан налила Эмми кофе. Все ее движения были грациозны, но тут внезапно рука дрогнула.
— Что ты хочешь сказать?
— Я слышала, что конгрессмен Грум весьма увлекся Вайолит почти тут же, как только узнал.
Глаза у Сьюзан сузились.
— Ей было всего пятнадцать или шестнадцать лет, когда они познакомились. Я не понимаю, о чем ты.
— Ты хочешь сказать, что Вайолит была в общем-то наивной, испорченной, глупой девчонкой?
Сьюзан снова нахмурилась.
— Пожалуй. Определенно, рядом с сестрой она производила именно такое впечатление. Тони весьма опекала ее.
— А почему, по-твоему, кому-то потребовалось убивать наивную, испорченную, глупую девчонку?
Сьюзан села.
— К чему ты клонишь?
— А тебе не кажется это странным?
— Произошел несчастный случай. Ты пытаешься возбудить прежние обвинения против Пенни, но от меня ты ничего не добьешься. Пенни была замечательной, да, замечательной девочкой. Такое не могло произойти ни при каких обстоятельства. Она такая же жертва, как и Вайолит.
— О, я имела в виду не Пенни, — заговорила Эмми успокаивающим голосом. — Я знаю, что не она убила Вайолит. Я как раз пытаюсь узнать, кто это сделал.
Сьюзан хотела было продолжить свои возражения, однако слова Эмми заставили замолчать.
— Что значит, ты знаешь, что не Пенни убила Вайолит?
— Ну какой ей смысл? До того вечера она даже не знала эту девочку. Джастин Грум утверждал, что дело тут в ревности, но, насколько я понимаю, Пенни не выносила одного присутствия Грума. Вряд ли это была ревность.
— Вообще-то Пенни и Грум были близкими друзьями.
— Разве?
— О да. — Однако Сьюзан задумалась, вспоминая что-то.
— Ты о чем-то думаешь? — подбодрила Эмми, глядя на нее.
— О словах Пенни, когда она лежала в больнице.
— И о чем же она сказала?
— О Джастине. Она сказала, что он убил Вайолит и ее собаку. То же самое она говорила и Дому. Однако, когда появились полицейские, чтобы допросить ее, Пенни замкнулась и не сказала ни слова. Поэтому мы решили, что она солгала.
— И тогда вы поверили версии Джастина Грума о том, что произошло в ту ночь?
— Полагаю, бегство Пенни каким-то образом подтверждает ее вину.
— А может быть, ее запугали, чтобы заставить держать язык за зубами.
— Такое возможно. — Сьюзан погрузилась целиком в свои мысли. — Но это значит, что Джастин… Я даже не могу подумать об этом, Эмми. Это невероятно!
— Давай-ка пройдемся еще раз по тому, что было сказано. Ты утверждаешь, что Грум большой бабник. А тебе известны его романы с молоденькими девочками?
Сьюзан как будто стало тошно.
— Я забыла, что разговариваю с журналисткой, — сказала она. — А я принимала тебя за подругу, за жену Джонни.
— Понимаю.
— Джонни мой старый, старый друг. Если ты хочешь, чтобы я сказала что-то, что можно поставить ему в вину, то напрасно стараешься. Я тебе в этом не помощница.
— Я не ищу никакого криминала, мне нужно просто данные личного характера. — Однако Эмми поняла, что выжила из Сьюзан максимум сведений. Она отложила блокнот и стала пить кофе. — Тебе тут нравится жить?
— Одиноко, но в целом нравится.
— Тебе, наверное, не хватает Пенни?
— Очень не хватает.
— Ты переживаешь за нее?
— Страшно. Я совершенно уверена, что, если бы у нее все было хорошо, она дала бы мне знать о себе. — В глазах Сьюзан появились слезы. — А что, по-твоему, могло с ней случиться?
— Я сама задаюсь этим вопросом каждый раз, когда бываю в Нью-Йорке на Таймс-сквер.
Они помолчали.
— Сьюзан, — нерешительно сказала Эмми, — я бы не стала слишком волноваться. У меня такое чувство, что с ней все в порядке.
— Правда? — Сьюзан посмотрела на нее. — Она с тобой говорила? Потому-то ты и пишешь статью?
— Мне позвонила женщина, которая назвалась Мэри Смит. То, что она рассказала, могла знать только Пенни.
— И она утверждает, что весь этот ужас дело рук Джастина?
— Боюсь, что так.
— Ну что ж, — вид у Сьюзан был крайне расстроенным, — даже если звонила Пенни, она могла все это выдумать. Воображение у нее было богатое.
— Ты считаешь ее лгуньей?
— Известно, что она лгала время от времени.
— Тебе?
— Ну, не совсем так.
— Джастину?
— Да.
Они посмотрели друг на друга.
— Знаю, о чем ты сейчас думаешь, — промолвила Сьюзан. — Что Джастин настроил меня против нее.
— А разве не так?
— Возможно, он пытался сделать это. Наверное, я просто больше не понимаю Джастина.
Эмми поняла, что изменения произошли не на кухне — изменилась сама Сьюзан. Она казалась меньше, а вся ее прежняя жизнерадостность испарилась.
