зарядиться, чтобы потом «разрядиться». Предполагается, что процесс этот имеет такой характер…
Впрочем, сначала одна оговорка. В. И. Вернадский полагал, что все процессы, протекающие в земной коре и не затронутые жизнью, строго подчиняются второму закону термодинамики — возрастает энтропия, нивелируются уровни гор и равнин, разрушаются горные породы…
И вот в то же самое время в земной коре идет и антиэнтропийный процесс, прямо противоположный второму закону термодинамики. Скажем, горные породы разрушаются выветриванием, но в процессе разрушения солнечные лучи как бы «заряжают» некоторые минералы, повышают их энергетическое состояние. Спускаясь постепенно в глубь Земли, осадочные породы отдают там солнечное тепло, и, быть может, именно оно играет главную роль в сложной тектонической жизни земной коры. Во всяком случае, Н. В. Белов подсчитал, что если при радиоактивном распаде необходимое для переплавления горных пород тепло накапливается за 50–55 миллионов лет, то с помощью геохимических аккумуляторов то же количество тепла может быть легко собрано в любом секторе Земли за несколько тысяч лет.
Итак, на земном шаре протекают по меньшей мере два антиэнтропийных процесса — процесс фотосинтеза и процесс «зарядки» геохимических аккумуляторов.
Поскольку жизнь не существует на земном шаре изолированно от прочих компонентов биогеносферы и поскольку зарядка геохимических аккумуляторов невозможна без разрушения горных пород водою, ветром, корнями растений, теплом и холодом, — по всем этим причинам мы должны признать, что биогеносфера — это и есть антиэнтропийная система, механизм которой обусловливает протекание антиэнтропийных процессов.
Человечество как высшее проявление жизни, разумеется, тоже противостоит второму закону термодинамики. Об этом сейчас пойдет разговор более подробный, а пока отметим, что в будущем, научившись управлять биогеносферой, человечество сможет регулировать и антиэнтропийные ее начала.
С точки зрения статистической, что ли, человек, как и любое животное, — это центр уменьшающейся энтропии, или отрицательной энтропии — так нередко пишут последнее время, хотя термин этот и не очень хорош. Но организм человека и животного противостоит увеличивающейся энтропии за счет внешних связей, за счет обмена веществ, а собирают, аккумулируют энергию все-таки растения. Животное и человек — они потребители… До тех пор, правда, пока техника, созданная человеком, не начинает использовать, концентрировать солнечное тепло. Советский ученый П. Г. Кузнецов справедливо, на мой взгляд, утверждает, что общим как для машин и механизмов, так и для живых организмов является выполнение ими определенных антиэнтропийных функций…
Но машины, механизмы — это, по известным определениям, материализованная сила знаний… Стало быть, мы можем выделить еще один антиэнтропийный процесс, наиглавнейший, пожалуй, — процесс накопления знания как силы, как энергии, направляемой на внешнюю природу, — процесс, наиболее полно выражающий феномен человечества.
…И вновь, так, по крайней мере, кажется автору, нетрудно сделать вывод из изложенного: цель человечества — противостоять энтропии, его назначение — избавить некий локальный участок мироздания от тепловой смерти или, по крайней мере, замедлить ее наступление.
И так все, и не так. Но мы близки к завершению анализа…
Что человечеству не избавиться от выполнения во все возрастающем масштабе антиэнтропийных функций, в общем-то очевидно и в особых доказательствах не нуждается. С созданием гелиоэнергетики, кстати, люди начнут самым непосредственным образом аккумулировать и использовать солнечное тепло.
Но важнее другое. Да, человечество — это своего рода штопор, вырывающий пробку из гигантской бутылки — Земли — и выпускающий жизнь на просторы мироздания. Зеленый лист, рассеянный с помощью человека в околосолнечном пространстве, станет реальным антиэнтропийным заслоном в жизни нашей звездно-планетной системы, заслоном, способным замедлить возрастание энтропии… Любопытная деталь: планета наша Земля маленькая и по размерам не идет ни в какое сравнение с планетами-гигантами. Но зато сравнима с ними общая площадь зеленого листа: она равна примерно площади поверхности Юпитера, самой крупной планеты солнечной системы, ибо растения многоярусны.
Выполняя свои антиэнтропийные функции, человечество когда-нибудь создаст, наверное, вокруг Солнца внешнюю сферу, иначе говоря, искусственную обитаемую эктосферу — многообразно населенную, широко использующую солнечную энергию. (Земной шар получает менее одной двухмиллиардной доли излучаемой Солнцем энергии.)
Но накопление энергии никогда не было и не будет для человека или человечества самоцелью, энергия всегда нужна для какого-то дела, и поэтому человечество — больше, чем просто антиэнтропийная система. И потом, человечество, хотя оно и очень широко использует накопленное жизнью солнечное тепло, уже сейчас осваивает иные формы энергии, термоядерную в первую очередь. Получение термоядерной энергии приведет к резкому возрастанию антиэнтропии человечества, но это ведь не концентрация рассеянной энергии в изначальном смысле…
Все, что сейчас происходит с человечеством, подводит его вплотную к выполнению действительно только ему присущей и предназначенной миссии — к управлению природными процессами сначала на земном шаре, а потом и в околосолнечном пространстве. По-моему, только приняв это положение, можно понять и объяснить те «странные» совпадения, те бурные изменения буквально всех сторон жизни, которые происходили и происходят в XX веке.
Человечество — это не только природа, сама себя познающая, как мы привыкли считать, но и сама собою управляющая природа. Разумная жизнь как высшая сила противопоставлена низменным законам природы. Естественно, она их не отменяет, но она их использует, она их организует и направляет. Мы, человечество, не случайны, мы нужны природе для дела. Вероятно, во Вселенной существуют разные формы самопознания и самоуправления, но в солнечной системе возникла вот такая — человечество. И здесь мы противостоим хаосу, противостоим увеличивающемуся, как писал Винер, беспорядку.
А космические базы — это лишь базы нашего управления природой. Последнее, кстати, показывает, что ни в коем случае нельзя уподоблять космическое расселение тем колонизационным процессам, которые имели место в прошлом на Земле. Там шла все та же борьба за кусок хлеба, за самопрокорм, хотя объективно выполнялось и не осознаваемое тогда требование плотно заселить весь земной шар, чтобы подготовиться к космическому скачку. В космосе же человек будет искать не пищу, не территории, еще не освоенные, а подготавливать поначалу, повторяю, базы управления, пункты управления природой.
В. И. Вернадскому принадлежит утверждение, что жизнь стала наиболее постоянно действующей и могущественной геохимической силой в пределах земного шара, «великим, постоянным и непрерывным нарушителем химической косности нашей планеты». «Руководимая», условно говоря, человечеством, жизнь со временем станет «нарушителем» всяческой косности уже не в земном, а в космическом масштабе. «Растекание жизни — движение, выражающееся во всюдности жизни» (Вернадский), также обретает космический характер.
Едва ли этот процесс растекания жизни — всегда вместе с человеком — имеет замкнутый в пространстве и времени характер, — освоение околосолнечного мира откроет дорогу к другим мирам. И хотя все во Вселенной, кроме материи и движения, конечно и смертно, совсем не исключено, что разумная жизнь и тут противостоит низменным законам: обладая возможностью менять местожительство, разумная жизнь, как бесконечная цепь сменяющихся поколений, очевидно, бессмертна или точнее, в принципе бессмертна (приходится учитывать возможность космических катаклизмов).
Как же все-таки определить человечество, какой ответ дать на вопрос — что это такое?
Казалось бы, все просто: совокупность людей, человеков, населяющих земной шар в данный момент, и есть человечество. Но такое определение если и выглядит убедительным, то лишь с позиций формальной, а не диалектической логики. Вспомним, сколько мучений доставило ученым определение человека, то есть своей собственной персоны в частности. Одни акцентировали внимание на разуме, другие — на членораздельной речи, третьи — на свободных передних конечностях, нашелся наблюдательный исследователь, который даже обнаружил, что во всем живом мире только у человека мягкие мочки уха, и предложил определить человека вот так; животное с мягкими мочками… Сейчас, однако, самым удачным считается определение, предложенное В. Франклином: человек — животное, делающее орудия.
Маркс в свое время определял научное мышление как восхождение от абстрактного к конкретному,
