В эту связь самому Пьетро было трудно поверить. Обаятельный, но совершенно безответственный Франко мог бы похвастаться множеством любовных связей. Видно, унаследовал особый ген от английской девчонки, на которой его отец женился через пять лет после смерти первой жены, матери Пьетро. Годом позже Дейзи Мазини родила Франко и, посчитав выполненным свой долг, ударилась в сомнительные любовные приключения.
Пьетро сжал губы, испытывая отвращение к нахлынувшим воспоминаниям.
Однако сводный брат оказывал предпочтение элегантным, стройным и длинноногим блондинкам. Так чего ради, он связался с этой неуклюжей девкой? Блондинка, верно, но на этом и кончались все его предпочтения. Волосы растрепаны, да и ни одна уважающая себя женщина не обулась бы в немыслимые ярко-зеленые штуки, похожие на гигантских раздувшихся лягушек!
Должно быть, захомутала Франко в неподходящий момент, когда тот был пьян, и повисла у него на шее...
— Извините меня, но я опаздываю на важную встречу. — Гость подчеркнуто внимательно взглянул на плоские золотые часы на своем запястье. Терпению его пришел конец. Несмотря на предостережения, высказанные им своему отцу, Оливия Добсон вскоре получит все, о чем только могло мечтать ее алчное и коварное сердечко. — Ваши родители расскажут вам о пожеланиях моего отца. — Он мрачно кивнул, считая, что большего она и не заслуживает. — Встретимся через шесть недель. Один из моих секретарей свяжется с вами и уточнит дату и время. Один из его секретарей? Сколько же их у него? И что он имел в виду, сказав, что встретится с ней через шесть недель? Только об этом и думала Оливия, пока ее отец, проявив удивительную бойкость, провожал итальянца до выхода.
— Если тебе когда-нибудь захочется узнать значение слова «экзотический», вспомни Пьетро Мазини, — сказала мать со знанием дела. — Настоящий джентльмен. Ничего общего с его сводным братом. Я поняла, что Франко — негодяй, как только познакомилась с ним.
— Ты видела его лишь раз, — хмуро напомнила Оливия.
Ей пришлось притащить Франко домой буквально силком. У них зашел разговор о помолвке, и девушка настояла на его встрече со своими родителями. Он же упрашивал ее провести с ним уик-энд: «Где-нибудь в тихом месте, на нехоженых тропах, — предлагал ее друг. — Поездка необязательно должна быть связана с большими расходами. И раз уж ты настаиваешь, что не следует тратить деньги на обручальные кольца, вместе проведенный уик-энд даст прекрасную возможность отметить столь важное событие. Ты же знаешь, дорогая, как сильно я люблю и хочу тебя. Или тебе нравится меня мучить?»
— И одного раза хватило. У кого есть хоть чуть-чуть ума, тот распознал бы этого проходимца, — сухо заметила Вивиан, и Оливия почувствовала, как у нее на глаза наворачиваются слезы.
Неужели у всех обитателей планеты больше здравого смысла, чем у нее самой? Неужели были правы родители, обвиняя свою дочь в том, что та всех подряд опрометчиво считает друзьями, и в том, что девушка слишком наивна, чтобы увидеть затаившуюся опасность хоть в ком-нибудь. И еще пеняли ей, что глупо подавать каждому встреченному попрошайке...
Но нельзя все валить в одну кучу, попыталась оправдаться перед собой Оливия. Поняла же она, например, что Пьетро опасен, как только открыла ему дверь! Если бы мать могла слышать, что именно великолепный Мазини сказал, заходя в прихожую, она назвала бы его как угодно, но только не джентльменом!
Словно хватаясь за соломинку, Оливия спросила:
— Вы объяснили ему, что я не знала о том, что Франко женат и даже понятия не имела о несметных богатствах его семьи?
Ей не дали возможности растолковать все самой. Да если бы и дали, интуиция подсказывала, что брат ее любовника все равно не поверил бы ей. Но в устах ее вполне почтенных родителей...
— В этом не было необходимости. Как только мы узнали, что его брат был тем человеком, с которым ты встречалась и от которого забеременела, уже не было смысла говорить плохо о покойном. Должно быть, для него это тяжелая потеря. Нам показалось неприличным упрекать Пьетро в недостатках его ближайшего родственника.
И не было смысла защищать честь собственной дочери, мысленно укорила Оливия мать, теребя пальцами ткань своего поношенного халата. Вспомнила фотографию Франко на первой полосе выписываемой ими ежедневной газеты. Она пережила горе, с которым так и не смогла смириться. Ее до сих пор тошнило, когда она вспоминала сопроводительный текст:
«Франко Мазини, младший сын известного бизнесмена Никколо Мазини, трагически погиб, когда его «феррари» на большой скорости слетел с шоссе под откос. Пассажирка, манекенщица Литиша Бридж, осталась в живых, ее состояние врачи оценивают как стабильное. Безутешная вдова Франко...»
Пытаясь проглотить огромный ком, застрявший в горле, Оливия встала и неразборчиво пробурчала:
— Я иду спать.
— Разве ты не хочешь услышать, что предлагает дедушка твоего ребенка?
Мать задала вопрос как бы с опаской. Оливия моргнула и зашмыгала носом.
— Папа?
— Не глупи! Речь идет о его итальянском дедушке!
Оливия нахмурилась, соображая, как объяснить свое подсознательное желание закрыть глаза на факты и ничего не знать. Она предпочла бы оставить подробности до утра, когда сможет лучше вникнуть в обвинения, вынесенные по поводу умыкания чужих мужей, а также в суть угрозы, касающейся опекунства над ее прелестным чадом. Есть ли у нее хоть один шанс устоять перед богатством и огромным влиянием могущественного клана Мазини?
Видя, что мать сердится, Оливия обрадовалась спасению, которое надеялась встретить в лице отца, вернувшегося в комнату. Тот потирал руки и радостно улыбался.
— Прекрасный молодой человек. Просто первый сорт, не придерешься. — Он еще шире улыбнулся дочери, чьи глаза казались особенно большими на побледневшем лице. — Как тебе перспектива переехать через шесть недель в солнечную Пизу и зажить там в роскоши?
2
— Я ведь еще могу передумать, — сказала Оливия дрожащим голосом, выдавшим ее ужасно нервное состояние. Она с трудом сглотнула слюну и выразительно добавила: — Даже сейчас.
Сейчас? Когда вот-вот должен явиться Пьетро Мазини? Когда багаж дочери забаррикадировал тесную прихожую, а внук мирно спит в переносной люльке у ее ног — накормленный, перепеленатый и полностью готовый к путешествию.
— Не дури! — Нотка ужаса в голосе Вивиан Добсон тут же сменилась раздражением. — Мы обсуждали это тысячу раз за последние шесть недель! Ты просто не посмеешь передумать. Тебе необходимо ехать. — Мать тяжело вздохнула и выдала обычное, уже надоевшее назидание: — Если бы ты училась, как следует, а не жила в мире грез, то вполне могла сделать приличную карьеру. И тогда бы позволила себе завести собственный дом и обеспечила должный уход за ребенком. Мы с отцом не в состоянии содержать тебя с сыном...
— Я могу вернуться на работу...
— Твое место уже занято.
— Найду другое. Да и мистер Вайсмен возьмет меня обратно. Девушка, которую он нанял, когда я ушла в отпуск по беременности и родам, знает, что ее взяли временно.
— Ты, видимо, надеешься, что с ребенком буду сидеть я? И что тебе хватит зарплаты официантки на содержание сына? Я так не думаю. Он не останется навсегда малюткой, и расходы будут расти день ото дня.
Оливия с силой прикусила задрожавшую нижнюю губу. Все верно. Скромная работа нравилась ей, но платили слишком мало. Официантки должны больше полагаться на чаевые, так утверждал мистер Вайсмен. Но большинство посетителей, приходивших в чайную «У Ника», не могли себе позволить раздавать чаевые.
