— У вас только фруктовый мармелад и «Все об автоприцепах», больше ничего?
Я в ужасе уставилась на обложку журнала. Чарли тоже изучил обложку и изумленно посмотрел на меня.
— О! О нет, я думала, это… — Я торопливо бросила журнал. Санджай расплылся в улыбке. Когда я оглянулась, Чарли уже ушел.
Я покраснела до ушей. Дура. Какая же я дура! И веду себя, как девчонка! Господи, ну чем я занимаюсь? Цепляю незнакомых мужиков в супермаркете на углу! В присутствии четырехлетнего сына, между прочим! Я униженно порылась в сумочке в поисках мелочи.
— Он сегодня не в настроении. — Миссис Хан изящно поднялась со своей табуретки в тени и мягко улыбнулась. Она подошла к прилавку, чтобы сменить своего непутевого сына, который перебрался поближе к телевизору, ковыряя в носу.
— Что?
— Чарли. Много работа. Когда он такой, никого не узнает.
— О! — Я раскрыла глаза. — Да, вы правы. Он очень серьезно относится к работе, не так ли? Он не говорит, как продвигаются дела?
— О, он говорит, почти конец. Но знаете, он еще всегда говорит: когда же наконец все кончится? — Она рассмеялась. — Всегда говорит, что может с этим играть, понимаете?
Я проглотила слюну.
— Да. Да, конечно, он может.
— Порядок?
— Хм-м? О! — Я вздрогнула. — Да, порядок. У меня только мармелад.
На этом все. Я медленно вернулась в квартиру, размышляя, с чем же таким играет Чарли.
На следующий день я опять пошла в супермаркет. Уверенно подошла к прилавку. Отлично, миссис Хан на месте. Улыбнувшись, протягиваю ей «Дэйли мэйл».
— Чарли прекрасно выглядит. Только что видела его на улице. Говорит, что почти закончил.
Она удивилась, но быстро пришла в себя.
— О, хорошо. — Она улыбнулась. — Значит, скоро он может ехать домой. Хорошо для него.
— Домой?
— Да, это где-то рядом с Оксфорд. Здесь у него только работа, и он скучает без жены, я знаю. Тридцать шесть пенс, пожалуйста.
Я в ужасе вышла. Все пропало. Женат! И даже не живет в Лондоне! Только работает здесь! Ну все, конец. Точно. Женат! Это же безнадежно!
Только вот это был вовсе не конец. Задыхаясь и чуть не на грани сердечного приступа, на следующий день я сошла вслед за ним с автобуса. Потом, через два дня, не нарочно, оказалась рядом с ним в магазинчике деликатесов. Только на этот раз он стоял за мной, а я была впереди в очереди и выбирала сыр. Я судорожно тянула время, в отчаянии оглядывая прилавок.
— Вкуснее всего вот этот, — сказал он, наклоняясь и стуча по стеклянной витрине, там, где лежал «Эпуас».
Тут у меня чуть ноги не подкосились.
— Я возьму «Эпуас»! — выпалила я, хватаясь за прилавок.
— Сколько, мадам?
— Все, что есть! — пропищала я.
Я купила сыр и повернулась, чтобы поблагодарить его, но вдруг поняла, что не могу. Не могу произнести ни слова! Какой позор. И только я восстановила свои речевые навыки, как он повернулся, как я поняла, к своему спутнику, пожилому мужчине, и продолжил разговор. Я тупо глотала ртом воздух. И у самого выхода, к счастью, услышала:
— Да, сэр?
— Кусочек «Эпуас», пожалуйста.
— Извините, сэр, но вон та женщина только что купила все.
Я в ужасе замерла, зажмурилась и застонала. А потом вышла из магазина, покачивая головой.
«Какой абсурд, — подумала я пару минут спустя, направляясь в „Сэйфвейз“, чтобы купить нормальных продуктов. — Давно я уже не вела себя так: лет с шестнадцати, не иначе! И с Недом такого точно не было — это он за мной бегал! По всему Оксфорду, между прочим. Так что я… дайте-ка вспомнить… да, действительно. Никогда в жизни. Никогда в жизни я не гонялась за мужчинами. Значит, вот какие дела, да?» Я смаковала это чувство, задумчиво ворочала ситуацию в голове со всех сторон. Во-первых, я ощущала себя хищницей. Властной и контролирующей ситуацию — это потому, что никто о ней не знал. Он уж точно не знал, и больше я никому не рассказывала, так что никто не мог преуменьшить моего всесилия. Никто не мог высмеять меня, презрительно фыркнуть, все испортить. Я была единственной. Я выпрямила спину, улыбнулась и почувствовала прилив сил: так хорошо мне не было уже давно, несколько недель, а то и месяцев, хотя дома… дома я уже вообще перестала соображать. Хозяйством почти не занималась. Сами посудите: только вчера я забыла положить плеер Бена ему в рюкзак, оставила его недоделанную домашнюю работу на кухонном столе и сделала Максу сэндвичи без начинки!
— Там было одно масло, мам! — возмущенно заявил он, вернувшись домой из школы и кипя от негодования. — Простые бутеры с маслом!
И все это время, пока я рассеянно ставила крем для обуви в холодильник, а резиновые перчатки клала в духовку, я раздувала свои фантазии до невероятных размеров. И переписывала историю. Придумывала, что бы я сделала вместо того, чтобы молча таращиться на него после случая с сыром, что бы я сказала — нечто блистательное вроде:
Я: О да, разумеется, «Эпуас». Этот сыр производят в регионе Булерик на юге Франции, не так ли?
Он: (Восхищен, поворачивается, чтобы рассмотреть меня получше. Мгновенно околдован моей красотой.) Да. Да, вы правы. Вы когда-нибудь были там?
Я: Нет, ни разу, но слышала, там просто чудесно.
Он: О, это правда. Это волшебная страна. Хотите поехать туда? (Знаю, знаю, но мечтать не вредно, правда?)
Я: Куда, в горы Булерика?
Он: Да. Пойдемте же!
И мы уходим. Все происходит в одну минуту. Так что я вовсе не рассеянно качу тележку по отделам супермаркета «Сэйфвейз», не тянусь за пачкой чипсов — о нет, я карабкаюсь по восхитительным горам Булимика — или как их там — под руку со сногсшибательным Чарли. Мы гуляем мимо коз и овец по полю с маргаритками, как Хайди и ее дедушка… нет, пожалуй, Хайди и ее дедушка — это уж слишком. Чарли еще молод. Скорее, как Хитклиф и Кэти, только дело происходит не в Йоркшире.
Эпизод с пакетом молока в супермаркете мистера Хана перерос в такую историю:
Он: (Протягивает мне пакет молока.) Держите. Вам он явно нужен больше, чем мне… Эй! С вами все в порядке? Вы какая-то бледная. Позвольте помочь… мистер Хан! У вас есть стул? (Мистер Хан подбегает со стулом и тут же убегает, оставляя нас наедине.)
Он: (Обеспокоенно суетится.) Вам плохо от жары?
Я: (Прикладываю руку ко лбу, выгляжу ранимо и просто ослепительно.) Нет, нет, что вы, все хорошо. (Храбрая улыбка.)
Он: Я живу прямо через дорогу, почему бы вам не зайти ко мне и не прилечь? У меня есть холодные компрессы и все, что угодно.
Следующий кадр: я лежу на диване у него дома, не то чтобы раздетая, но должен же он был снять с меня хоть что-то, чтобы я в обморок не упала! Он заботливо суетится вокруг, и… Нет. Он уже «заботливо суетился» в магазине. Играет на гитаре у моих ног? Нет, Люси, это глупо и слишком уж подобострастно…
— Проклятье!
Я так замечталась, что банка с солеными огурцами выскользнула у меня из рук, разбилась о пол супермаркета и забрызгала мои джинсы. Я оглядела весь этот беспорядок. По колено в соленых огурцах! Может, в этом есть какой-то скрытый смысл?
