— Очень надеюсь, Нед, — проговорила я, заходя вслед за ним в квартиру. — Я же не собираюсь мочиться в реку. — Я заглянула в ванную. — Маленькая, — вздохнула я. — И душа нет. И все-таки подумай: всего две спальни. Хотя бы еще одну, — я закусила губу.
— Нам ни к чему больше двух, Люси. Иди сюда, я тебе кое-что еще покажу.
— Еще комнаты? — обрадовалась было я.
— Нет, но… — Он взял меня за руку и вывел из квартиры. Не отпуская моей руки, протащил через холл и постучал в зеленую дверь напротив.
— Нед! — Я в ужасе отпрянула. — Ты что такое делаешь?
Дверь открылась почти сразу: хорошенькая, южной наружности девушка высунула голову.
— Ага! — Она широко распахнула дверь. — Пришел! Говорил, что придет, и пришел. — Она уперлась руками в бока и восторженно глядела на моего мужа.
— Конечно, — просиял Нед. — Я всегда держу слово.
Я пораженно взглянула на него, а девушка потянулась и затащила нас через порог, одновременно крича через плечо:
— Карло! Non indovinerai mai, ё ritornata![1]
— Даешь обещания симпатичным девушкам, пока мать твоего будущего ребенка гнет спину на работе? — прошипела я на ухо Неду.
— И приводи твой красивый жена. — Она просияла, глядя на меня. — И беременный! Счастливица. — Я улыбнулась в ответ. Она мне сразу понравилась.
— Люси, это Тереза, — познакомил нас Нед. — У нее магазинчик на Кингс-роуд, где продается?..
— Так, всякий всячина, — она беззаботно отмахнулась. — Красивый шарф с бусина, пояс, шелковый штучка и бантика, который я покупай дешевле дома, в Италии, и продавай здесь сильно дорогой! — весело прощебетала она. — А это, — она махнула рукой, — моя муж Карло — у него нет магазин, но он всегда учить мне, как я должен заправляй мой бизнес!
Маленький смуглый человечек поднялся из-за стола в другом конце гостиной, где он и еще двое пожилых мужчин играли в нарды. Он отвесил легкий поклон и улыбнулся:
— Думаешь, она меня слушай? А? Очень приятен, Люси.
— А это, — продолжала Тереза, — наш хороший друзья, Тео и Рэй, который проживай на первый этаж, в хороший, крутой квартирка — они очень рад с вами ознакомляться!
Тео и Рэй вежливо встали: красивые, хорошо сохранившиеся мужчины в возрасте, в отглаженных джинсах, рубашках поло пастельных цветов и кашемировых свитерах, небрежно накинутых на плечи. Они одновременно пригладили блестящие седые волосы, и я заметила, что на запястьях у них висят маленькие кожаные барсетки. Явно дорогие. Они вместе выступили вперед и пожали нам руки.
— Значит, вы к нам переезжаете? Как здорово, — прогремел Рэй театральным голосом.
— Ну, я…
— Это так здорово, потому что ты имей маленький Бен, а я имей маленький Пьетро! — вмешалась Тереза. — Тоже четыре год, да? — Она бросилась показывать мне фотографию на заставленном безделушками комоде. Со снимка улыбался маленький темноволосый мальчик с курносым носом и озорными глазами. — Они подружайся, да?
Я улыбнулась:
— Было бы мило. Но нам с Недом еще нужно обсудить…
— Конечно! Нужно обсудить очень многое.
Я взглянула на Неда, который был бесконечно доволен собой. Он не смотрел мне в глаза, а завороженно разглядывал ковер.
— И скоро, — продолжала Тереза, — ты ознакомляйся Розанна, наш другой хороший друг. Обычно она захаживай за точило для нож, но сегодня нет, — она нахмурилась. — Не знай, почему. Она проживай на первый этаж, и…
— Как это сегодня нет, — промурлыкал шелковый голос за нашими спинами. — Я здесь, пришла за точилом, спасибо большое. Как обычно, Карло, ты просто прелесть. Извините за опоздание, дорогие, — проворковала она, дефилируя по комнате, — меня задержал отвратительный клиент. Хотел вернуться в детство, но я сказала ему, что больше не переодеваюсь в малышку мисс Маффет,[2] и пусть не пялится на мои пуфики. Уговаривала его, уговаривала, но в конце концов он ушел. Здравствуйте, мои милые, — протянула она, обратив к нам выразительные синие глаза. — Тереза говорила, что вы к нам переезжаете, и вы не представляете, как я рада. Гетеросексуалы, да еще англичане. Такая редкость в нашем доме — вокруг одни иностранцы и педики. — Она закатила глаза, и ее друзья рассмеялись. — И у вас будет ребенок! — просияла она, глядя на мой живот. — Рай.
Я изумленно смотрела на эту очень красивую девушку: блондинка, загорелая, с головы до ног закутанная в шелка и замшу. Она театрально накинула палантин на плечи и опять закатила глаза. — Знали бы вы, как я люблю детей. Когда срок?
— В мае.
— Чудесно. Весенний малыш — будем все по очереди катать его по площади, чтобы полюбовался на нарциссы. Зашли в нарды поиграть, ребята?
— Нет, нам уже пора, — хором проговорили мы, и наконец, наконец, после многочисленных прощаний, благодарностей, обещаний вернуться и в следующий раз обязательно выпить по маленькой, мы ретировались.
И с шумом побежали вниз.
— Хитрец, — прошипела я.
— Что? — рассмеялся Нед.
— Ты меня подставил!
— Ничего подобного! Просто хотел, чтобы ты почувствовала местный колорит. Признай, здесь намного веселее, чем на Крэнборо-роуд в Клэпхеме.
Намного веселее — это точно, и куда разнообразнее. Но больше всего меня подкупила теплота этих людей.
Сомневаюсь, что биржевые брокеры с Южного берега оказались бы такими же добряками: знаю только, что, когда через шесть месяцев произошел этот кошмар, я оказалась здесь, на Ройял-авеню, с новорожденным ребенком на руках и без мужа, и эти люди не просто проявили доброту — они стали моей семьей. Поэтому мне и казалось, что Нед смотрит на меня с небес.
В те мрачные дни после смерти Неда я часами сидела на диване в просторной светлой комнате, малыш спал у меня на животе, а передо мной лежала груда скомканных салфеток. Мне было некуда деваться, и я бы так и приросла к этому дивану. Я бы сидела так целыми днями, пока Бен не приходил из школы. Но, как оказалось, это было невозможно. Утром раздавался тихий стук в дверь, приходила Тереза и спрашивала, не хочу ли я посмотреть ее новую коллекцию шарфов, или Тео говорил, что не будет меня заставлять, но им нужен четвертый игрок для партии в вист. Они были добры, никогда не надоедали и вели себя очень непосредственно. Мне не надо было договариваться или обещать, что я приду позже; я просто выдавливала из себя улыбку, отрывалась от дивана и плелась вниз. Потом, через час или около того, поднималась наверх. И этого было достаточно.
В квартиру Розанны никогда никого не приглашали, и этому я была только рада. Бен и Пьетро, которые стали неразлучны, как-то раз, хихикая, постучали ей в дверь, но она их выпроводила, осторожно загораживая от посторонних глаз члена совета министров в халате. «Сюда нельзя, мальчики, — тихо промурлыкала она, разворачивая их на лестнице. — В будуаре любви Розанны вам делать нечего».
Верная своему слову, она регулярно гуляла с малышом в парке.
— Конечно, это мой ребенок, — огрызалась она на каждого, кто осмеливался спросить. — Вы только посмотрите на его глаза!
Когда она возвращалась, я сонно, иногда пошатываясь, поднималась с дивана, и она сидела со мной, заботливо готовила бесчисленные чашки чая, весело щебетала и ждала, чтобы убедиться, что я снова готова следить за малышом.
Спустя какое-то время, когда я окрепла, мы с Терезой стали вместе отводить мальчиков в школу, а потом я шла с ней в магазин. Макс сидел у меня за спиной в рюкзачке. Я проводила в магазине час или около того, пристроившись на табуретке, помогала ей раскладывать шарфы по пакетам и вешала кардиганы
