– Черный?!
– Черный как смоль.
– Но у вас уже есть одна Шинейд О'Коннор. Нельзя, чтобы их было две.
– Пожалуйста, Флорентина. У меня был тяжелый день. Просто сделайте так, как я прошу.
– Черный скучный и неинтересный, правда ведь? – спросила Флорентина, когда все было закончено. – Если вы измените свое мнение, приходите ко мне, и мы снова сделаем из вас блондинку.
– Я не изменю свое мнение.
Карла посмотрела на свои коротко остриженные волосы и почувствовала себя словно змея, сбрасывающая старую кожу.
Она стала невидимой, чтобы оставаться видимой.
Глава сороковая
Джой
Пятнышко стал просто проклятием для матери. Джой смотрит на лужу и на кучку в центре оранжереи. Надо поскорее прибрать, чтобы мать не увидела и не начала кричать, что Пятнышко – это настоящие бедствие и что он никак не может научиться, как себя вести. Если он не изменится, то будет жить на улице в будке.
Оранжерея превратилась в личное место матери. Она не любит, когда кто-нибудь туда заходит, особенно с тех пор, как Пятнышко сжевал одну из подушек с плетеного кресла и поцарапал ножки диванчика. Отец говорит, что оранжерея выглядит, как нарыв на боку дома, но мать любит сидеть там и писать, писать. Она запишет имя Пятнышка в Судебную книгу, если увидит, что он снова напроказил.
Мать топчется где-то на втором этаже. Джой хватает щенка на руки и бежит в кухню за газетой. Газета впитывает мочу Пятнышка и становится желтой. Нужна еще одна. Пятнышко скачет по расстеленной газете и оставляет на полу мокрые следы.
– Убегай отсюда, Пятнышко, – шепчет Джой и выгоняет его за дверь.
Третья газета уже не такая влажная. И в этот момент она видит фотографию. Сначала она замечает волосы. Они светлые, как у нее, и закрывают часть лица женщины. На ней черная куртка с блестящими пуговицами и тонкие черные брюки. Она опирается о капот машины. Ее рот раскрыт, как будто она кричит. Одной рукой она кого-то отталкивает. Джой видит только часть этого человека. Непонятно, мужчина это или женщина. Она читает заголовок:
Модели высокие, худые и носят красивую одежду. Но другое слово она никогда не слышала: про-сти- тут-ка. Она произносит его вслух.
– Что ты сказала?
Джой смотрит по сторонам и замечает ноги матери.
Ее застукали. Она сжимает газету, и на ней проступает моча Пятнышка. Щенок маленький, но внутри у него, должно быть, целое озеро.
– Про-сти-тут-ка, – повторяет она. – Так в газете написано.
Мать становится рядом с ней на колени и так сильно наклоняется над газетой, что Джой кажется, что она сейчас упадет. Но мать вовремя подается назад и комкает газету. У нее снова такое выражение лица, словно она не знает, кто такая Джой. И она издает какой-то странный звук, как будто пытается откашляться.
– Твоя собака сжевала руку Барби, – говорит она. – Держи его под контролем, или он будет сидеть на улице. Понятно?
Мать права насчет Барби. Одна ее рука изжевана. Но Джой все равно. У нее шесть таких кукол. Бабушка Тесса дарит ей новую каждый раз, когда приезжает в гости. Джой никогда с ними не играет. Они не могут разговаривать, как умел Медведь. Никто не похож на Медведя, даже Пятнышко.
На следующий день они оставляют его скулить в кухне, где пол застелен газетами. Они с матерью едут в Маолтран. Они давным-давно не были в деревне, с тех пор как стали заказывать продукты на дом. Они проезжают мимо школы. Джой опускает стекло и слышит крики детей в школьном дворе.
– Ты выпускаешь тепло, – говорит мать. – Немедленно подними стекло.
Парикмахершу зовут Мэри. Она закрепляет у нее на шее черную накидку. Джой смотрит на свое отражение в зеркале. Мэри поднимает ее волосы и отпускает их.
– Вши, – говорит мать. – Не спрашивай меня откуда, но у нее уже два раза были вши. Обрежь их как можно короче.
– Обычно девочки собирают волосы в хвост, и это решает проблему, – говорит Мэри. – Жаль, мне кажется, избавляться от такой красоты.
– Она жует кончики волос, – говорит мать. – Это негигиенично. Пожалуйста, сделай, как я прошу.
Джой хочет сказать Мэри, что она не жует кончики волос. Она жевала их одно время после похорон Медведя, но это было очень давно. Мэри зачесывает ее челку назад и проводит гребнем до кончиков волос. Они искрятся, словно по ним пробегает ток. Мэри улыбается отражению Джой. Джой улыбается в ответ, хотя ей хочется плакать. Она нагибает голову, чтобы не видеть, когда Мэри начнет их резать.
Джой чувствует на шее ветерок и вздрагивает. Ее голова такая легкая, что, кажется, она может взлететь, как воздушный шарик.
– Короче, – говорит мать.
Джой прикасается пальцами к волоскам на затылке. Она боится смотреть на себя в зеркало. Оттуда на нее глядит незнакомка. У нее такое маленькое лицо. Даже Пятнышко ее не узнает.
Они возвращаются домой, и мать начинает драить пол в кухне. Она опускается на колени, берет ведро и щетку. По дому распространяется запах белизны. Но она все продолжает тереть, хотя ничего уже не осталось. Только чистые доски.
Отец снова дома. Джой думала, что у него глаза повылезают из орбит, когда он увидел ее.
– Тебе не нравится, папа? – спрашивает она. – Нет?
Он долго молчит. Только кадык двигается.
– Дай-ка я еще посмотрю, – говорит он, когда видит ее слезы. – К некоторым вещам надо привыкнуть. – Он обходит ее вокруг и рассматривает с разных сторон. – Знаешь, кого ты мне напоминаешь? – спрашивает он.
– Кого, папа? Кого?
– Красивую фею, – отвечает он. – Самую красивую фею на свете.
Он глядит через плечо на маму, но ничего не говорит. Джой чувствует, как начинают дрожать его руки. Она зовет Пятнышко и убегает в свою комнату. Она понимает, что сейчас будет. Затишье перед бурей.
Глава сорок первая
Сюзанна
На прошлой неделе ее сфотографировали в клубе «Кимз Кейв». Я хорошо это помню. Это клуб для знаменитостей и желающих ими стать. У нее мутный взгляд пьяных глаз, за которым проступает уныние. Я вижу в них уныние. А теперь это.
– Почему… почему… почему… – Дэвид не унимается. – У Джой были прекрасные волосы. Просто загляденье! Теперь она похожа на оборванца. Ты завидуешь ее красоте? Неужели ты злишься на
