Здесь ничто не казалось реальным.
Отдаленные горы задрожали, как миражи, хребты извивались, как ожившие корни, исчезая и появляясь по собственной прихоти.
Где она?
Несколько ужасных моментов Мита думала, что очутилась в родном мире демона. Она слышала об этих местах: странные планеты, где законы физики почти не действовали, где каждая молекула жила по собственным законам и управлялась Хаосом. В Инквизиции ходили страшные слухи о таких мирах, а поскольку Мита видела изломанные пейзажи, эфирные ущелья и внезапно появляющиеся реки, текущие из ниоткуда в никуда... она начала подозревать самое худшее.
Но нет... Это не царство Хаоса. Чем больше девушка приглядывалась к воющим небесам и сверхъестественным потокам света и тьмы, чем больше изучала сцены на глади луж и пробовала на вкус кипящий воздух, тем ясней ей представлялась правда. Она начинала понимать, куда ее занесло. Она узнала аромат этого места.
Мита вздохнула и внимательно посмотрела на свою руку, концентрируясь на изменениях, фокусируя силу псайкера.
— Меч, — произнесла она.
Сверкающая сабля появилась в ладони девушки. Мита понимающе кивнула и выкинула оружие. Оно растворилось в воздухе раньше, чем коснулось песка.
Псайкер нашла Повелителя Ночи там, где, она была уверена, он и будет. На плато, окруженном круговой цепью острых пиков, Сахаал сидел на верхушке камня. Его руки были прикованы цепями к скале, оковы змеились между лодыжками и запястьями, опутывая Повелителя Ночи с головы до ног. На нем не было шлема и брони. Когти были вырваны.
Мита впервые смогла ясно увидеть Сахаала, без всяких помех. Кожа космодесантника была столь бледной, что казалась прозрачной, под ней ясно просматривались синие вены, четко виднелась различная аугметика, выделялся каждый шрам, каждый след былых ран. На плечах и груди мерцали слои черного металла, который уходил глубоко в тело, сливаясь с тугими мускулами и костями.
Мита никогда в жизни не видела столько шрамов, Самым удивительным было лицо Повелителя Ночи. Девушка ожидала самодовольной недоброжелательности. Необузданного и нераскаявшегося зла. Горящих красным огнем глаз — демонического облика, который излучал скверну открыто, как гноящаяся рана. Вместо этого ее встретил пристальный взгляд взволнованого ребенка. Лицо Сахаала было человеческим — болезненным и изможденным, возможно покрытым слишком многими морщинами от бесконечных лет гнева и хмурых взглядов.
Но его глаза были глазами младенца. Древние и одновременно полные замешательства. Это были глаза юноши, которому никогда не позволяли состариться, которого выхватили из жизни людей в юном возрасте и никогда не позволяли вернуться.
— Где она? — спросил измученный человек.
Если его разум и был поврежден после удара колдуна эльдаров, никаких признаков этого не наблюдалось.
Мите казалось, Сахаал просто в шоке — монотонный голос, немигающие глаза.
Он вызывал жалость.
— Это ваш разум, — ответила девушка, не в силах найти в себе ненависть. — Сон, если хотите. Вас поймали и заключили сюда как в ловушку.
— А ты?
Она пожала плечами:
— Я не знаю. Возможно, я тоже в ловушке.
Сахаал рассматривал ее. При всем сюрреализме ситуации, обнаружив себя скованный и лишенным брони, Повелитель Ночи хранил замечательное хладнокровие.
— Это сделали эльдары?
— В некотором смысле — да... Они заставили вас самого все проделать.
Сахаал кивнул, совсем не удивленный.
— Да. Они так уже делали некогда... Только не с моим разумом.
— Неужели? — Мита нахмурилась. Повелитель Ночи посмотрел сквозь нее.
— Вначале, — сказал он, — ассасин убила моего повелителя. Она похитила драгоценность, поэтому мне пришлось последовать за ней. Понимаешь? Я забрал ее назад, но тут явились эльдары.
— Драгоценность? Вы имеете в виду Корону Нокс?
— Корона, да... Они постарались ее украсть, но я их опередил. Я не дал им наложить на нее лапы, понимаешь, ведьма? Тогда они заманили в ловушку меня. Мой корабль. Мы оказались в глубоком варпе.
— А что такое Корона Нокс? — Мита выпалила вопрос, который мучил ее ужасно давно.
Впервые с того момента, как Мита очутилась в этом нереальном мире, лицо Сахаала посуровело, глаза сузились, пронзая ее. Он смотрел на девушку так, словно ее невежество глубоко оскорбило его.
— Ты не знаешь?
Мита вновь пожала плечами:
— Ну... она похожа на настоящую корону.
— Ха! Похожа на корону — и только? — Сахаал тряхнул головой, сверкнув черными глазами. — Нет, маленькая ведьма, это не просто корона. Она была создана Ночным Охотником из адамантия, добытого из ядра Ностромо, его родного мира. Он носил Корону всю жизнь, она защищала его в минуты, когда он кричал от безумия и ужаса. Она приглушала шепот варпа... Корона Нокс — это все, что осталось от моего повелителя, ведьма. Она наполнена его божественной сущностью, запечатанной в том драгоценном камне. Это совсем не простая корона... Это наследие Ночного Охотника, которое он передал мне в день смерти.
Мита начала понимать, но не могла поверить.
— Но... Конрад Керз был убит тысячелетия назад...
Сахаал нахмурился:
— Десять тысячелетий. Сто столетий. Я был слишком долго заключен в тюрьму.
Псайкер увидела правду его слов. Она уселась на песок перед древним разбитым существом.
Он ненавидел уже целую вечность.
Как дознаватель, Мита понимала, что должна любой ценой уничтожить этот пережиток Великой Ереси. Сахаал сейчас был полностью в ее власти — голый и беззащитный, здесь, в царстве псионической материи, пойманный в ловушку собственного разума, будто вывернутый наизнанку. Она могла его раздавить, как слизняка. Мита представила, как формирует оружие в руке, и немедленно ощутила холодное прикосновение, набирающее тяжесть.
Но его глаза...
Такие одинокие. Такие ранимые.
— Кто ты? — спросил он, путая ее мысли. — Кому ты служишь?
Мита сглотнула и спрятала оружие за спиной:
— Я Мита Эшин, дознаватель Священной Императорской Инквизиции.
— Ты служишь этому... Каустусу? Который украл мое наследие?
— Да, но... так было раньше. Больше не служу.
— Он уволил тебя, да? Выкинул!
— Все не так просто...
— Все всегда просто. — Сахаал отвел взгляд. — По крайней мере, для
