Шилов сплюнул и со свирепым видом уставился на потенциальную родню.
– С вождем этот вопрос не решить?
– Нет, – покачал головой перевозчик. – Это обычай, он не станет вмешиваться.
– Та-ак, – протянул Кир. – А как насчет откупиться?
Он уже был готов расстаться с двумя-тремя монетами. Но Вильдерг развеял его надежды.
– Расплата жизнью.
– А поепаться им не завернуть? – ощерился Шилов.
Герман опять толкнул друга и повернулся к перевозчику:
– Что можно сделать?
Вильдерг осклабился:
– Жениться.
– Я серьезно, – металлическим голосом предупредил Ветров.
Вильдерг изменения в голосе уловил, но ответил спокойно:
– Я тоже. От него надо только признать факт женитьбы, отдать калым и сделать подарок девушке. С собой он ее не возьмет, она ранена. Оставит здесь, чтобы увезти на обратном пути. А до него еще долго…
Кир наморщил лоб, соображая, насколько подходит этот вариант. Герман успел оценить сказанное раньше, кивнул:
– Неплохо. С учетом обстановки, пожалуй, это лучший выход из положения.
– Да. Только если вы сможете отдать два десятка коров или строевого коня с седлом.
– Чего нет, того нет. Золотом не возьмут?
Вильдерг подумал, пожал плечами.
– Могут. А за то, что он спас жизнь девушки, скостят калым.
– Это все?
– Завтра надо пройти обряд посвящения в женихи.
– Твою мать! Ну и обычаи у них! – Кир помотал головой, зло посмотрел на родню «невесты». – Знал бы…
– Именно поэтому мы не влезаем в дела кочевников, – очень серьезно произнес Вильдерг. – И никогда не оказываем медицинскую помощь. Хотя в караване есть свой лекарь. В разных кочевьях разные обычаи. Свои запреты и привычки. Из самых лучших побуждений можно угодить в такую переделку, что легко потеряешь шкуру. Это Степь!
– А раньше ты не мог предупредить? – сквозь зубы процедил Кир.
Перевозчик развел руками.
– Да мне как-то и в голову не приходило, что вы полезете к кочевникам. И потом, о каждом случае не скажешь.
Кир промолчал. Перевозчик прав, а он, сострадалец хренов, в жопе! Вот и делай добро! Верно говорил их шеф в Ираке: «Мы и они – разные цивилизации». Место другое, но суть та же!
– Значит, так! – подвел итог короткому совещанию Герман. – Этого сердобольного врача мы венчаем, в смысле обручаем с местной красоткой. Калым отдаем. И сваливаем.
Слова «венчание» и «обручение» Вильдерг не понял, но суть уловил.
– Да, это решит проблему. До возвращения. А потом…
– А что потом, – перебил его Кир, – потом и решим! Баста!
И опять Вильдерг не понял, переспросил:
– Значит, все, отрезано!
– А! Хорошее слово, решительное. Надо запомнить.
И он пошел договариваться с родней девушки. Те уже начали нервничать и бросать на наемников косые взгляды.
Чего-чего, а торговаться Вильдерг умел. Правда, заставить родственников девушки пойти на попятную с женитьбой не смог. Зато почти вполовину скостил калым. Киру теперь надо было заплатить полтора золотых паластра.
Еще перевозчик настоял на урезанном варианте предсвадебного обряда, мотивируя это обычаями народа Кира.
Родственникам невесты на сам обряд было наплевать. Лишь бы сбагрить девушку. Спаситель сохранил ей жизнь, но мать девушки сомневалась в том, что дочь не останется калекой.
Когда торг был почти завершен, родня вдруг потребовала в качестве подарка для девушки чудо- сундучок.
– Что за сундучок? – не понял Вильдерг.
– Где хранятся снадобья.
Перевозчик подошел к наемникам и потребовал объяснений. Кир чертыхнулся.
– Аптечка! Хрен им по всей роже! Аптечку не отдам!
– Коробка с лекарствами? Видимо, кочевники приняли ее за некий защитный оберег. Угораздило же вас показать ее!..
Он задумался.
– Попробую отговорить их. Но придется заплатить за подарок.
Кир обреченно кивнул. Раз лоханулся, как идиот, надо платить. И впредь быть умнее.
Торг возобновился. Что уж такого сказал кочевникам Вильдерг, земляне не слышали, ушли в глубь пещеры. Вернее, Герман увел друга, пока тот не натворил дел. Кир и так кипел как чайник, наглость и вероломство степняков бесили его. В конце концов перевозчик аптечку отстоял. За три четверти паластра.
Деньги следовало отдать перед обрядом ближайшему родственнику невесты, то есть матери.
– Два с четвертью паластра, – подвел итог промаха Герман. – Или сорок пять серебряных ренций. Неплохо нас кинули.
Кир угрюмо сопел. С собой каждый взял по два десятка золотых монет – паластров. Это на крайний случай. Еще взяли по сотне ренций и медную мелочь. В Хартемене уже ходили бумажные деньги, однако в Степи принимали только монеты. Пришлось тащить увесистый мешок, а золото прятать в пояс.
Сделка с семьей девушки значительно облегчит его кошель. Не смертельно, хотя и неприятно.
Кир из глубины пещеры смотрел, как Вильдерг провожал гостей, давая зарок не лезть больше никуда, даже если на его глазах будут сжигать заживо. Милосердие и сострадание слишком дорого обходятся, а иногда могут стоить головы.
Вместе с перевозчиком гостей провожал Мирт. Он больше следил, чтобы ничего не сперли, степняки в этом деле отличались большой ловкостью.
Капрал находился рядом с кочевниками все время и только он заметил, как смотрел на Кира один из братьев спасенной девушки и как жадно блестели его глаза, когда речь шла о чудо-сундучке.
Блеск Мирту не понравился. Когда степняк чего-то очень хочет, но не может получить, он это просто крадет. А владельца зачастую убивает.
Караванщики здесь в гостях, на них нападать нельзя. Но попытаться ограбить можно. Если все пройдет незаметно, заставить потом вернуть украденное практически невозможно.
Наемникам Мирт решил ничего не говорить, хватит с них на сегодня. Но сержанта надо предупредить. Как бы этот молодой паренек не вздумал проникнуть в лагерь. Чего-чего, а умения незаметно подкрадываться степнякам было не занимать.
Вернувшегося после проводов кочевников Вильдерга наемники пригласили к себе. Извинились за неприятность, угостили квасом и спросили, какие новости поведал вождь.
Но Вильдерг ничего особенного не рассказал. Вождь больше сетовал на немилость богов, на плохую траву на пастбищах, на потравы скота. Правда, вскользь упомянул об уходе воинов, но перевозчик спрашивать об этом не стал. Хотя недовольство Тууна уловил. Старый вождь к большим походам на восточного соседа относился с неодобрением. В молодости сам участвовал в набегах и знал, какой кровью придется оплатить добычу.
– О запрете нападать на караваны он говорил? – спросил Кир.
– Нет, мы об этом и не вспоминали.
