он.
— Нет, — тихо ответила она. — Но у вас глаз художника, поэтому ваш — особый.
— Но это же не фальшивая лесть, Алессандра. — Потянувшись, Джек намотал на палец прядь ее волос и поднес их ближе к свече. — Вот, смотрите. На первый взгляд ваши волосы кажутся черными как вороново крыло, но в пламени свечи видно, что в них можно разглядеть множество разных, оттенков. А если присмотреться… — Он чуть передвинулся, и теперь его ноги касались ее ног. — Можно разглядеть даже цвета индиго и киновари.
— Вы видите то, чего не видят остальные люди, — прошептала Алессандра.
— Война учит человека наблюдательности, — бросил он, но тут же пожалел о своих словах. Потому что из-за них она может вновь напрячься. Вспомнив о свертке в своем кармане, он поставил бокал и быстро вынул его. — Раз уж мы заговорили об искусстве… Я принес то, что обещал принести для коллекции мисс Изабеллы. — Развернув бумагу, он показал Алессандре несколько соболиных кисточек для живописи разной толщины. — У художника не может быть под рукой слишком много инструментов.
— Как вы добры, — заметила маркиза.
Джек импульсивно взял одну из кисточек и провел мягкими волосками по ее щеке.
— Если бы я писал ваш портрет, то начал бы с бледно-персикового цвета, — сказал он.
Ее глаза округлились.
— Потом я начал бы вырисовывать детали, начав с ваших милых, сияющих изумрудных глаз. — Выбрав кисточку потоньше, он провел ею по ее векам.
— Да вы не только художник, но и поэт, лорд Джеймс.
— Джек, — поправил он ее, прикасаясь волосками к ее губе.
Ее ресницы затрепетали.
— Вы всегда соблазняете женщин с помощью искусства? — спросила Алессандра.
— Нет, — ответил он, проводя линию по ее подбородку. — Я еще ни разу не прибегал к такой технике.
Развязав пояс на ее халате, он позволил тонкому шелку упасть, открывая его взору тонкую ткань ночной сорочки Алессандры. Джек слегка ударил кисточкой по ее ключице.
— Самый первый набросок много обещает. — Голос маркизы стал хрипловатым, казалось, она прерывисто задышала. — Все зависит от того, как вы выпишете детали.
Этот звук — легкий, сексуальный шепот — распалил в его животе жар.
— Алессандра, да никак вы со мной флиртуете?
— Да-а? — Алессандра вытащила еще одну кисточку и скрутила ворсинки жгутиком. — Нуда, возможно, флиртую. — Она тоже провела кисточкой по его подбородку и остановила ее у воротничка сорочки. — На фоне белого льна твоя загорелая кожа по цвету походит на бронзовое сияние древней статуи, — прошептала она. — Пожалуй, ты напоминаешь мне Марса. Или, быть может, Аполлона.
Потянув за кончик галстука, она развязала его.
Джек сбросил сюртук и жилет. Медленно размотал накрахмаленный лен галстука, и тот упал на пол. Расстегнув верхние пуговицы рубашки, он помедлил.
— Могу я снять сорочку? — спросил Джек, помолчав.
Она кивнула.
— Но мы не должны шуметь… и я не смогу долго находиться здесь. — Алессандра опустила глаза. — И еще я должна предупредить вас, что Изабеллу порой преследуют ночные кошмары, так что, возможно, мне придется внезапно уйти…
— Понимаю, — перебил ее Джек. — Ты имеешь право жить по определенным правилам, и я готов их уважать.
Алессандра не сказала больше ни слова. Джек стянул с себя рубашку через голову. При виде ее женственной фигуры и налитой груди, просвечивающей сквозь тонкую ткань сорочки, Джек почувствовал, что сгорает от желания. Однако он заставил себя не спешить. Дисциплина, дисциплина. Несмотря на то, что с каждым мгновением ему было все труднее сдерживать себя.
Алессандра подняла глаза, и на мгновение ему показалось, что золотистые отблески пламени свечей застыли на ее ресницах. Медленно, очень медленно она подняла свою кисточку и провела ею по его ключице.
— Даже представить не могу, чтобы у кого-то из лондонских щеголей были такие же развитые мускулы.
Едва заметное прикосновение пощекотало ему соски, а потом скользнуло вниз по контурам его ребер.
Джек почувствовал, что возбуждение становится все сильнее.
— Я не веду праздный образ жизни, Алессандра, — проговорил он. — Я фехтую, занимаюсь боксом, езжу верхом.
На ее губах заиграла легкая улыбка.
— Этим нельзя не восхищаться, должна заметить, — проговорила она.
— На этих раскопках я сделаю все для того, чтобы понравиться тебе, — заверил маркизу Джек. И добавил: — В профессиональном и личном плане.
— До сих пор ты проходил все тесты с помощью своего умения передавать самые тонкие оттенки цветов. — Алессандра провела кусочком меха по его животу, к застежке брюк. — Я ведь уже говорила, что мы счастливы иметь в своей группе человека с такими способностями к рисованию, как у тебя.
Шелковый халат распахнулся. Алессандра шевельнулась, халат упал вниз с ее плеч и повис на талии. Ряд крохотных перламутровых пуговок спускался вниз от ворота ее ночной сорочки, украшенной пеной тонких кружев.
— Кстати, об искусстве… — выдохнул Джек. — Я придумал, какую картину мне хотелось бы написать.
— У тебя нет бумаги, — прошептала она. — И красок.
— Ну что ж, — отозвался Джек. — Тогда я сделаю это только с помощью своего воображения.
Пока пальцы Джека, то и дело прикасаясь к ее сорочке, медленно расстегивали пуговицы, Алессандра закрыла глаза. Воображение рисовало ей картины тех распутных и развратных вещей, которые он мог сделать с ее телом, однако она гнала прочь эти мысли. Прикосновения Фредерико привели Алессандру в такой ужас, что заморозили все ее нутро. Однако пусть это даже и неправильно, но ей ужасно хотелось, чтобы тепло интимных ласк Джека смешалось со страхом, пусть даже после близости для нее начнется настоящий ад.
— Подними руки, детка, — прошептал Джек.
Приподнявшись, маркиза изогнулась, чтобы Джеку было удобнее стянуть ей через голову сорочку. Алессандра осталась нагой. Она откинулась на узорчатые подушки, а под ее ягодицами приятно зашелестел шелк халата.
Джек снял сапоги. За этим последовал шорох шерсти, и она тут же представила его обнаженным.
Ее глаза распахнулись.
Господи, до чего же он красив!
Пламя свечей золотило резные контуры его грудной клетки и твердую гладкую равнину его живота. Восставший жезл его мужественности с красно-золотистой головкой поднимался из курчавого треугольника внизу живота.
Должно быть, она издала какой-то звук, потому что Джек замер.
— Я испугал тебя? — И, прикрыв свое естество, он добавил: — Я знаю, что ты считаешь меня большим черным дьяволом.
— Нет, я тебя не боюсь. — Потянувшись, Алессандра отвела его руку. — Я вижу Князя Тьмы, но не дьявола.
— Никакой я не принц, а всего лишь скромный художник, — пробормотал Джек. — Который хочет узнать, может ли он поступить по справедливости с твоей неземной красотой.
Словно завороженная, Алессандра наблюдала за тем, как он опустил свою кисточку в бренди. Что он…
Дьявольщина!
