любимые духи. Она благоухала ими, когда он в последний раз был с ней в постели. Она так пахла и в тот день, когда навсегда вышвырнула его из своей жизни.
Почему она здесь сейчас? Ведь к сказанному больше уже нечего добавить?
Салли бормотала дрожащим голосом:
— Джейк, ты меня слышишь?
О, да! И он бы ей ответил, если бы надеялся, что она скажет то, что ему нужно услышать.
— Открой глаза, Джейк, — попросила она и обхватила его руки своими.
Он чувствовал ее, и это было хорошо. Это было очень хорошо.
— Мне так много надо тебе сказать, — продолжала Салли и, видимо, облокотилась на кушетку, или на что там его положили, с одной стороны, так как она слегка прогнулась под ее весом.
Он снова хотел было ответить, но решил, что безопаснее притвориться спящим.
— Джейк… — Рыдания подступали к горлу, но она подавила их долгим вдохом. — Джейк, черт побери! — Слова выстрелили как пули. — Открой глаза и посмотри на меня! Я люблю тебя, ты слышишь? Я верю в нас. В нас! Не лишай меня шанса доказать это. — Она ударила его кулаком по плечу. Она ударила его, лежащего в кровати, злодейка! — Не лишай!
Он медленно поднял веки. На потолке висел плафон, из которого шел приятный, мягкий свет, вокруг него самого с трех сторон висела бледно-зеленая занавеска. Он скосил глаза вправо, пока Салли не попала в поле его зрения.
— Ах, да ты не спишь! — Хотя она прижала ко рту кулак, чтобы подавить смех, в ее голосе звучали слезы. — Ты выглядишь, как будто напился.
Он облизал губы и подмигнул.
— А ты выглядишь забавно. — Он хотел разрядить атмосферу. — Что это на тебе надето?
Она бессознательно одернула полинявший больничный халат, который накинула поверх короткой ночной рубашки с лиловыми лягушками.
— У меня не было времени одеться. Услышала о пожаре и сразу же помчалась искать тебя. — Она погладила его по волосам. — Ты ведь помнишь, что был пожар, да? На складе?
— Да, — ответил он. — Я отыскал ребенка. Может, я и выгляжу ненормально в твоих глазах, но с головой у меня все в порядке!
— Ты не просто отыскал ребенка, Джейк. — Она провела рукой по его лицу, по щетине, отросшей за день на его подбородке. — Ты спас ему жизнь.
— Неплохо, как ты думаешь?
— Естественно! Это лучшее, что может быть!
— Отчего же у тебя такой трагический вид?
— Потому что врач сказал, что можно не торопиться везти тебя в больницу. — Ее губы снова задрожали. — Я подумала, что ты умер.
— И ты недовольна, что этого не случилось?
— Я недовольна собой, — сказала она и не смогла сдержать слезы. Они хлынули по лицу рекой. — Я лгала и тебе, и себе, и чуть не оказалось слишком поздно все исправить.
— Я тоже был с тобой не совсем честен, — сказал он. — Я слышал все твои слова, когда ты думала, что я без сознания. И если в тебе просто говорило чувство вины, я хочу, чтобы ты знала, я не буду тебя удерживать. В стрессе мы все говорим и делаем не то, что думаем и хотим.
— Я сказала то, что думала, — ответила она. — От всего сердца. И если бы ты умер прошлой ночью, не услышав их, я бы тоже умерла. Ты моя жизнь. И всегда был.
Он поймал ее руки, и ему захотелось никогда не выпускать их.
— Сделай одолжение, — сказал он. — Пойди, найди мои вещи и кого-нибудь, чтоб расковать меня: Пойдем отсюда поскорее, пока я не стал посмешищем.
— Ничего я не буду делать, — строго сказала она. — Тебе нужно отдыхать.
— Мне нужна ты.
— Я у тебя есть.
— Тогда докажи это, принеси мои вещи. У нас с тобой есть одно серьезное дело, и оно не должно произойти здесь.
— Ты уверен, что ты в состоянии?
Он попытался придать своему лицу серьезное выражение, но рот скривился и выдал его.
— Загляни под одеяло, моя милая Салли, и сама убедишься, насколько я в состоянии.
Через час он сидел в ее машине, она везла его домой, а он смотрел на нее и не мог налюбоваться. На ней все еще были больничный халат поверх ночной сорочки и белые пушистые тапочки, которые подходили для прогулок еще меньше. От ее кожи пахло «Дивой», она была соблазнительна, как золотистые груши, свешивающиеся с веток в его саду, и никогда не была для него милее и желаннее, чем в эту минуту.
Солнце уже выглянуло из-за горизонта, когда она въехала в его ворота.
— Ты хочешь поставить машину в гараж? — спросил он.
— Нет, — сказала она, поворачиваясь и глядя на него своими глубокими и загадочными, нефритовыми глазами. — У меня изменились убеждения. Теперь неважно, увидит меня кто-нибудь здесь или нет.
Он наклонился к ней и, старательно сдерживая себя, поцеловал ее в щеку.
— Сколько месяцев я ждал от тебя этих слов, Салли, и это стоило того.
Она взялась за его руку и последовала за ним в дом.
— Хочешь есть? Давай я приготовлю завтрак?
— Да, да! — Он заключил ее в свои объятья, где она должна была находиться всегда, и стал подталкивать к лестнице. — Я очень голоден, но сейчас не до еды.
Они начали с душа. Долгие, горячие, нежные соприкосновения и большие мыльные мочалки, смывающие гнетущие, ужасающие напоминания о прошедшей ночи. Она терла ему спину, он мыл шампунем ее волосы. Она распластала руки на его сильной, красивой груди, а он прижал ее к себе.
— Я люблю тебя, — пробормотал он, припав губами к ее губам.
Волна радости пробежала по ней.
— Мне так не хватало этих слов.
— Если я пообещаю компенсировать тебе это все следующие пятьдесят лет, ты выйдешь за меня замуж?
У нее брызнули слезы. Кажется, в последнее время это случалось с ней чаще всего остального.
— Да, — проговорила она. — Конечно, да.
Он завернул Салли в большое, пушистое полотенце, обернулся другим и понес ее к себе в спальню. Сентябрьское солнце струилось по мятым простыням, и наполняло комнату нежным светом.
— У меня нет ни шампанского, ни роз. — Он опустил ее на матрас. — У меня нет ни кольца, ни скрипок. Сейчас, любовь моя, все, что я могу тебе дать, так это себя.
— Ты все, что мне нужно, — прошептала она, распахивая руки навстречу ему. — Жаль только, что мне пришлось почти потерять тебя навсегда, чтобы понять бесценность того, что есть между нами.
Он кинулся к ней с нетерпением, и жаром, которые растопили лед, владевший ее сердцем столько времени.
Потом, удовлетворив на некоторое время свой голод, они тихо лежали рядом. Наконец-то, наступило блаженство, которого не хватало во время их предыдущих встреч, взаимное наслаждение после занятия любовью обещало, что завтра они будут снова любимы.
Она повернулась к нему, глаза ее были затуманены страстью.
— У нас будет ребенок, Джейк, — нежно произнесла она. — Клянусь жизнью.
— И это неудивительно, — ответил он, укладывая ее к себе на грудь там, где было сердце. — Но на этот раз мы не совершим ошибки.
Эпилог
