слабости обороны, круша на своем пути живую силу противника. Вот он, не останавливаясь, повернул и направился на выручку к красному орлу.
Лавастин провел своих всадников сквозь массу Эйка и перегруппировал их. Неподалеку лорд Деди, в черной накидке, под знаменем с черными воронами и башней, направил удар своих людей на тех Эйка, которые пытались образовать резервную группу. Он крушил их и давил лошадьми.
Поскольку брони у Лиат не было, она все время оставалась под прикрытием всадников или вне гущи боя. Некоторые Эйка бросались на нее, считая лучника легкой добычей, но падали, сраженные ее меткими стрелами.
К востоку безмолвствовал Гент. Она ощущала внимательный взгляд непримиримого врага, Кровавого Сердца, бдительно следящего за боем. Его штандарта нигде не было видно. Он не вышел на это кровавое поле, она знала это. Он выжидал, следя за боем при помощи магии. Зачем ему нужно было испытывать свои силы? Он уже убил принца Сангланта, лучшего среди них. Эти, остальные, были всего лишь досадной помехой, крысами, которых он легко раздавит в ожидании своей главной добычи — короля.
Движение справа. Она отгоняет от себя эти мрачные мысли, стрела ложится на лук, тетива натягивается, и простреленный Эйка падает замертво. Может быть, это тоже его магия — внушать противнику пораженческое настроение, мысль о своем неизбежном триумфе. Иллюзия, заставляющая видеть то, что ему нужно.
Основная масса Эйка сосредоточилась на холме. Алана и его охраны видно не было, но штандарт пехоты Лавастина по-прежнему реял над вершиной. Эйка сгрудились на валах. Кавалерии не удалось сломать хребет нападающим. Даже когда Лавастин дал сигнал к повторной атаке, она понимала, что кавалерия не сможет помочь запертым на холме.
Конница поскакала вперед, атака набирала скорость. Впереди Лавастина наступал лорд Деди, оставлявший за собою как бы просеку, к которой и устремилась конница графа Лавастина.
Знамя Фесса скрылось в кипящей массе Эйка. Под золотым львом Саонии люди перестроились, атаковали Эйка, но им пришлось отступить, перегруппироваться и снова атаковать, медленно продвигаясь вперед, пока знамя Саонии не оказалось между Эйка и городом.
Лавастин, с которым были лорд Жоффрей и Лиат, пробивался к свободному пространству, ничьей земле, когда у Лиат вдруг замерло сердце. Она увидела, что граф, то ли по неосторожности, то ли вынужденный к этому натиском Эйка, с полудюжиной своих людей отделился от основной массы кавалерии. Они бешено сопротивлялись, но силы были слишком неравны. Лорд Жоффрей невольно вскрикнул, но услышали его лишь те, кто был совсем рядом. Как журчание ручейка в грохоте водопада, его голос потонул в гуле сражения.
Пес дикарей нырнул под брюхо лошади Лавастина, и от дикой боли животное взвилось на дыбы. Тут же в его грудь вонзились три копья. Лавастин исчез.
Более не раздумывая, лорд Жоффрей и ближайшие к нему всадники рванулись к графу, в неудержимом порыве сбивая с ног и топча отворачивающихся по дороге Эйка. Сгрудившиеся над Лавастином дикари были моментально изрублены и разбросаны.
Лиат, держа в руке заряженный лук, увидела, как Жоффрей протянул руку Лавастину. Вот граф уже сидит верхом за спиной лорда Жоффрея, пытаясь застегнуть свой разбитый вдребезги шлем. Они уже вернулись к своей кавалерии, к относительной безопасности общего строя. Граф кашляет, восстанавливая ритм дыхания. Левая щека его, там, где ее прикрывала кольчужная сетка шлема, разбита мощным ударом, по ней струится кровь.
Графу подводят оставшуюся без всадника лошадь, и он снова в седле.
Лорд Деди, вновь перестроившись, проезжает рядом.
— Граф Лавастин, милость Господня с нами, я уже опасался худшего…
Два отряда Эйка строятся под своими ужасными вымпелами и рысцой устремляются вдогонку отступающей кавалерии.
Лавастин осматривает поле боя.
— Где Кровавое Сердце? — спрашивает он. В этом вопросе слышится недовольство и гнев, переходящие в напряженную сосредоточенность. Он продолжает осмотр места сражения. В поле царит хаос. От кавалерии остались две группы возле него, и вдалеке реет знамя Саонии. — Мой штандарт все еще держится на холме.
Все поворачиваются к вершине холма, Лавастин последним. И как раз в этот миг его знамя, возвышавшееся над шатром на вершине холма, скрывается в толпе атакующих Эйка.
Лорд Жоффрей подается вперед:
— Кузен, сегодня победил Кровавое Сердце. Велите отступить для соединения с королем Генрихом. Мы еще можем спасти от уничтожения тех, кто остался на холме, и прикрыть их отход. Нужно зайти с запада.
— Где Кровавое Сердце? — снова спросил Лавастин, глядя на Лиат.
Она показала на Гент.
— Наше поражение — иллюзия. Магия Кровавого Сердца, видимость. — Голова графа была в крови, пропитавшей спутанные волосы. Из раны на руке текла кровь. — Надо иметь силы верить.
— Верить! — воскликнул Жоффрей. — Мне кажется, нам лучше послужит благоразумие. Нужно было ждать короля в Стелесхейме.
— И сколько бы мы его прождали? И на каких припасах? Страна опустошена Эйка и небрежением. Нет, Жоффрей, я принял решение, которое тогда казалось мне самым правильным. А теперь мы должны сделать единственное, что нам остается, у нас нет выбора. Нужно ударить сзади, или мы потеряем все, в том числе и то, чем я более всего дорожу. — Он посмотрел на холм, где бушевала схватка, но его знамени не было видно, и он с усилием отвел глаза, как бы заставляя себя отвлечься. По его лицу Лиат поняла, как дорог был ему сын. Лорд Жоффрей вздрогнул, как будто его обругали.
— Лорд Деди, — спокойно продолжал Лавастин. В голосе слышались уверенность и отрешенность от забот этого мира, а также намек на отсутствие лишнего времени. — Объединитесь с отрядом из Саонии. Не позволяйте Эйка вернуться в Гент. Жоффрей, берите половину людей Лаваса и тех солдат из Фесса, которых сможете собрать, и присоединяйтесь к лорду Деди. Остальные со мной. — Его взгляд, напряженный, как натянутая тетива лука, встретился с глазами Лиат. — «Орел», как долго нужно сдерживать Эйка, чтобы мы могли подобраться к воротам изнутри?
Она взглянула на небо, оценивая высоту солнца:
— По меньшей мере до полудня.
— Пусть так. Следите за воротами. Если мы не появимся, спасайте, кого сможете, и присоединяйтесь к Генриху. Бог вам в помощь.
Войско перестраивалось.
— «Орел»! — обратился Лавастин к Лиат. Кровь запеклась в его волосах и на лице. Сзади гремели барабаны, раздавались крики людей и Эйка, шум битвы. Граф поднял руку, подавая сигнал идущим с ним войскам, но не сводил глаз с Лиат. — Ведите нас. От вас зависит наша победа.
Вскоре после полудня по колонне армии Генриха прокатилась новость, которую сопровождало всеобщее возбуждение и ужас.
— Эгей! — крикнул гонец, любимый «орел» короля. Хатуи остановилась возле повозки с пожитками и имуществом клириков. Ее сильный голос далеко разнесся над повозками, возницы которых придержали быков, чтобы не пропустить важную новость королевского вестника, и приложили ладони к ушам. Слуга Росвиты, ведший ее мула, остановился и положил руку на нос животного. Задержались и другие, ехавшие на осликах и идущие пешком клирики.
— Разведка сообщает, что под Гентом идет бой. Обозу продвинуться до темноты как можно дальше, армии велено идти без остановок.
— «Орел»! — задержала ее Росвита, прежде чем Хатуи поскакала дальше. — Как далеко до Гента?
Острый взгляд «орла» смерил Росвиту, Хатуи мрачно ухмыльнулась:
— Боюсь, что слишком далеко. Разведчик, который принес новость, сменил двух лошадей, и они обе были еле живы, когда он доскакал до нас. Битва началась поутру, в час Терции, и все это время он скакал во весь дух.
Хатуи задумчиво взглянула на небо, Росвита присоединилась к ней. Около полудня, Секста уже прошла,
