Генрих не успел ответить, ветер донес голос Лиат, в котором слышался страх и отчаяние. Она зовет его.
Опрокинув стул, он выскочил наружу. Охрана едва успели отскочить. Он знал, куда бежать.
Какой-то благородный лорд крепко держал ее мертвой хваткой.
Санглант сорвал его руку с плеча девушки.
Прошли годы, но он не забыл это лицо.
— Хью! — Санглант отпустил его руку. Хью отступил на шаг. Он был взбешен. Санглант чувствовал запах его ярости.
— Прошу прощения, милорд принц. Этот «орел» служит принцессе Сапиентии, и я как раз хочу доставить ее обратно.
— Волоком?
Голос Хью стал вкрадчивым, но это только еще больше разозлило Сангланта.
— Нет, она сама хочет идти со мной. Ведь правда, Лиат?
В ответ девушка отпрянула и прижалась к груди Сангланта.
— Лиат! — повелительно произнес Хью. Он привык, чтобы ему повиновались, и впадал в ярость, если кто-то осмеливался ему перечить. — Лиат, ты идешь со мной.
Она издала сдавленный звук и крепче прижалась к Сангланту.
Принц почувствовал, что теряет контроль над собой. Из его горла вырвалось низкое рычание.
Хью струсил и отступил.
— Знаете, как некоторые вас теперь называют? Собачий принц!
— Пошел вон, — приказал Санглант. Хью смерил его высокомерным взглядом.
— Не мечите бисер перед собаками, — бросил он и зашагал прочь.
Лиат не двигалась. Он обнял ее. Девушка подняла лицо.
Он долго голодал. Он мечтал о ней все это время. Он прикоснулся к ее щеке. Лиат не шевелилась. Они прислушивались к дыханию друг друга.
— Выходи за меня замуж, Лиат, — все, что он мог сейчас сказать. Разве не она обстригла его волосы на берегу реки? Освободила его от Кровавого Сердца? Память о ней спасла его от безумия…
У входа в шатер показался король. Занималась заря: проснулись и защебетали птицы, постепенно гасли звезды.
Лиат отпрянула от Сангланта, почувствовав себя вором, которого застигли на месте преступления.
— Ваше величество! — вырвалось у нее.
Лицо короля окаменело, но голос звучал спокойно и уверенно:
— «Орел», самое время оповестить моего сына Эккехарда и королевскую школу в моем дворце в Вераусхаузене о нашей славной победе. Отправляйтесь немедленно.
— Ваше величество! — начал было Санглант. Но Лиат отступила еще дальше.
— Это мой долг, мне надо идти.
Он не возражал. Он не мог удерживать ее против воли. В кого он превратился! Собачий принц. Так его называют здесь, так называл его Кровавое Сердце. Почему он так уверен, что ее чувства к нему не изменились?
Он всегда был послушным сыном.
Она на мгновение задержалась и резким движением сунула ему сверток:
— Прошу, сохрани это для меня.
Он скорее догадался, чем услышал. Девушка зашагала прочь. Санглант проводил ее глазами.
— Вернемся внутрь, сын, — сказал Генрих. В голосе отца появились новые нотки. Санглант вспомнил нужное слово.
Ревность.
— Я так долго был внутри!
Когда он в последний раз слышал пение птиц на заре? Видел, как меркнет самая яркая звезда? Вдыхал утренний воздух?
Лагерь постепенно просыпался. Начиналась утренняя суматоха. Возле дальних палаток она обернулась в последний раз.
— Я забыл, как выглядит солнце на заре, — сказал Санглант, глядя ей вслед. — Как сладок утренний воздух.
— Что это она тебе дала?
ЭПИЛОГ
В Гент отовсюду стекались люди. Многие возвращались в покинутые дома в надежде вернуть что-нибудь из имущества, другие хотели попытать счастья, воспользовавшись царившей вокруг неразберихой. Оживали заброшенные фермы, на полях появились люди.
Погиб злой колдун Эйка, расточились орды его. Весть об этом моментально разнеслась по стране.
— Возвращаемся! — провозгласил Матиас — Им нужны будут кожевники. Бог над нами, что мне делать с двумя немыми! — Он обнял Анну. Его мучили опасения. Анна понимала, что он прав: надо возвращаться в Гент и найти папу Отто.
— Маэстро Гельвидиус будет говорить за вас. Но старый поэт вдруг заерзал и отвел глаза.
Они сидели на бревне у разрушенного дома и наблюдали за прохожими. Мужчины с тележками, женщины с тюками, два дьякона в потрепанных одеждах, нагруженные поклажей ослы и богатая дама в сопровождении десятка слуг. Теперь слова госпожи Гизелы о былом богатстве Стелесхейма не казались пустой похвальбой.
— Их вещи лежали рядом. Матиас все не решался ступить на дорогу. Гельвидиус даже не собрал еще свои жалкие пожитки.Армия пойдет назад, — сказал Гельвидиус. — Вернутся аристократы. Вряд ли они откажутся от услуг талантливого поэта.
— Вы нас покидаете!
Анна тронула Матиаса за рукав.
— Что мне делать в Генте? — заныл Гельвидиус. — Старый мэр и его родня погибли. Неизвестно еще, кто там будет собирать налоги. Может быть, король оставит город себе. Я слышал, он хочет основать в Генте монастырь святой Перпетуи, Властительницы Битв. В благодарность за возвращение сына. А монахам ни к чему мои песни о Вальтарии или гордой Хелен. — Он подтолкнул маленькую Хелен к Анне, но малышка была занята божьей коровкой, которая ползала в пыли у ног старого поэта и которую следовало спасти от опасности, исходящей от его подошв. — Нет, Гент теперь не тот. Я попробую поискать счастья в другом месте.
— А как же мы? — вскочил возмущенный Матиас. — Мы же спасли вас зимой!
Анна схватила его за руку. Одна из монахинь, сопровождавших лорда Уичмана, немного научила ее языку жестов.
Матиас с мрачным видом снова уселся на бревно.
Они услышали еще один голос:
— Ну и проваливай! Наплюй на все, что я для тебя сделала после смерти твоей бедной матери! Научила прясть и ткать, выкормила своими собственными…
— …И подсунула под лорда! — услышали они резкий ответ.
— Я тебе больше не родня! Неблагодарная! Чтоб ноги твоей здесь больше не было! Ты обокрала меня!
— Я взяла никак не больше того, что завещала мне мать. — С этими словами племянница Гизелы отвернулась от тетки и пошла вниз по склону. Несколько человек последовали за ней: трое женщин из ткацкой мастерской и молодой мужчина, недавно женившийся на одной из них. Мужчина тащил тележку с красильным чаном, овечьими шкурами, разобранной рамой ткацкого станка и еще какими-то мешками и свертками. Женщины тоже были нагружены, одна из них несла на руках младенца.
— Сдохнешь с голодухи! — надрывалась вслед Гизела.
Анна поняла, что сейчас пора уходить. Она встала, подхватила свой узелок и кивнула брату. Матиас уже оправился от болезни. Он легко подхватил свой мешок и Хелен. Анна думала иногда, что она отдала свой голос в обмен на здоровье Матиаса. Удачная сделка!
