Конюх забрал у Лиат лошадь и сообщил, что король весь день будет охотиться. Девушка обрадовалась, что опоздала на охоту, которая не доставляла ей никакого удовольствия: загнанные животные, жертвы кровавой забавы, слишком напоминали ей саму себя.
Она пристроила свое седло и упряжь в том же стойле, где нашла вещи Хатуи — ее переметные сумы, снаряжение, скатанное в рулон шерстяное одеяло. Хатуи была на охоте. Лиат открыла сумку и, положив руку на книгу, задумалась. Не связано ли появление на дороге дэймона с тем, что она открыла книгу? А может, он возник, потому что она вспомнила смерть отца? Или это просто совпадение? Девушка закрыла суму и, сунув ее под седло, вышла наружу.
День был ветреный, по небу неслись тучи — в воздухе витало предвестие непогоды. От кухонь пахло дымом, по земле кружились желтые и красные листья. На краю леса за речкой паслись козы, за которыми присматривал одинокий пастух. Никто не обращал внимания на Лиат: все были слишком заняты.
Солнце скрылось за тучами. В это время года дожди были частыми явлениями. Лиат вздрогнула, подумав об Эйка, подобных внезапно обрушившемуся ливню. Воспоминания о Генте мучили ее.
Но тот мир находился далеко отсюда. Здесь не было никаких вольных землепашцев, не было крестьян, работающих на земле благородной леди или на монастырских полях. Крутые холмы и лесистые долины Турина оставались нетронутыми, лишь король охотился здесь осенью.
Холодный ветер загнал девушку в центральный зал. Лиат неприятно удивилась, обнаружив, что зал не был пуст. Полдюжины аккуратных монахинь находились здесь, хотя, по мнению Лиат, они должны были сопровождать короля.
Но монахини сидели за длинным столом и добросовестно работали. Равномерно двигались гусиные перья, ряд за рядом на пергаменте появлялись аккуратно выписанные буквы, слова, строки.
Лиат сделала шаг назад, но было слишком поздно. На ближайшем к двери стуле сидела сестра Айвара, Росвита. Священница подняла голову и подозвала к себе девушку. Рядом с ней на столе лежала открытая книга, не до конца разрезанная. На пальцах сестры Росвиты Лиат заметила чернильные пятна.
Девушка осторожно подошла.
— С возвращением, «орел».
— Спасибо, сестра. Я доставила королю сообщение от герцогини Ротрудис.
— Вы так быстро покинули Кведлинхейм, — заметила Росвита. — И на обратном пути тоже, должно быть, там не замешкались.
О боже! За последнее время Лиат едва вспоминала о бедном Айваре. Как советовал Па: «Если волк схватил тебя за руку, другой рукой пощекочи ему брюхо».
— Что вы пишете? — спросила Лиат, невольно бросив взгляд на написанную страницу, поблескивающую от еще влажных чернил. Она машинально начала читать вслух: — «Тогда Генри, рожденный Кунигундой, герцогиней Саонской, от Арнульфа из Аварии, стал герцогом после смерти его матери и старшей сестры. Но королева Конрадина, часто испытывавшая доблесть нового герцога, не доверяла ему и не желала признавать полноправным наследником его матери. Этим она вызвала возмущение армии Вендара. Чтобы успокоить людей, она не жалела хвалебных слов и адрес нового благородного герцога, обещая возложить на него большие задачи и возвеличить его. Но солдаты Вендара не верили ей. Видя их недоверие и понимая, что не сможет сокрушить нового герцога открыто, она попыталась найти способ предательски убить его.
Она послала своего брата с армией в Вендар, чтобы опустошить его. Рассказывают, что, подойдя к городу, называемому Гент, он хвастливо заявлял, что главное его опасение заключается в том, что армия Вендара струсит и не появится перед стенами и он не сможет ее разбить. И не успело еще смолкнуть эхо его похвальбы, как вендарцы, подобно вихрю, набросились на его армию, набранную в Арконии, Салии и Варингии, и полностью сокрушили ее. Как поют барды, Бездна поистине не должна иметь границ, чтобы вместить всех, кого армия Вендара уничтожила в тот день.
Опасения Эберхарда, брата королевы, что вендарская армия не появится на поле боя, не оправдались: он увидел ее перед собою и спасся бегством». — Хроники! — воскликнула Лиат. Она повернулась к Росвите и смолкла, увидев улыбку на губах священницы. Другие монахини прекратили писать, с удивлением воззрившись на чудо: «Королевский орел», умеющий читать на языке образованного церковного люда — на дарийском.
О Владычица! Она снова выдала себя, на этот раз перед учеными клириками короля.
— Я работаю над историей Вендара, — сообщила Росвита, в отличие от остальных ничуть не удивившись. — Здесь рассказывается, как Генрих Первый, герцог Саонии, стал королем Вендара после смерти королевы Конрадины.
— А что будет дальше? — спросила Лиат, надеясь ее отвлечь.
Росвита вежливо кашлянула, монахини вернулись к своей работе. Священница отложила великолепное орлиное перо, — видимо, подарок короля или его матери.
— Королева Конрадина сама была ранена в этой битве. Испытывая телесные и душевные муки, она призвала своего брата Эберхарда и сказала ему, что семья их обладает всеми качествами, необходимыми достойному правителю, кроме везения. Она передала Эберхарду древние символы королевской власти — священное копье, скипетр, золотую цепь и корону — и велела брату отдать все это герцогу Генриху и присягнуть ему на верность. Вскоре она умерла Храбрая и достойная женщина, мудрый правитель и тонкий стратег, широта ее взглядов была всем известна.
— Как в постели, так и вне ее, — вставила одна из сестер под смех остальных. Росвита жестом приказала им замолчать, шум стих.
— Эберхард присягнул Генри и предоставил казну в его распоряжение. Они заключили мирный договор. Дружба между ними более не прерывалась. Затем Эберхард короновал Генри под Касселем в присутствии всех владетельных особ края.
— Да, конечно, — сказала Лиат. — И вот теперь праправнук Генриха Первого, наш король Генрих, правит Вендаром и Варре. — Она поклонилась и отступила. — Прошу прощения за причиненное беспокойство, сестра. Не буду более мешать вашей работе.
Она повернулась и заспешила к двери. Выйдя наружу, девушка прислонилась к стене и поблагодарила Господа за то, что так легко отделалась от пытливого внимания сестры Росвиты. Запах свежей побелки щекотал ноздри, она почувствовала зависть. Если бы события развивались иначе в тот день девять лет назад, она сама могла стать клириком. Сейчас она сидела бы в окружении себе подобных и писала, читала, спорила. Как странно, Айвар попал туда, где она, возможно, обрела бы счастье. Но не суждено.
Встреча с клириками заставила ее задуматься. Девушка направилась к конюшне, внезапно почувствовав необходимость взять в руки книгу, даже если это чревато большой опасностью.
Тусклое освещение конюшни создавало таинственность. Это прибавило Лиат храбрости. Она вынула «Книгу Тайн» из мешка и осторожно открыла ее. Минутная нерешительность, но никакой холодный ветер не ворвался в конюшню. Даже для саламандровых глаз девушки чтение в таком сумраке было нелегким делом. Лиат просто перебирала пергаментные страницы, гладила шершавую, зернистую кожу переплета.
Она общалась с книгой, вдыхая ее сухой аромат. Книга отца. Все, что у нее осталось от Па, все, что он дал ей. О Владычица! Отец все, что имел, отдал ей, всю силу, которой обладал. Раньше она сомневалась в этом.
Безопасности не существовало — для нее во всяком случае. Она больше не удивлялась почти патологической бдительности отца, его осторожности, придирчивому вниманию ко всяким мелочам в каждой монастырской гостинице, и каждой таверне, в каждом фермерском сарае, где они останавливались на ночлег.
Кажется, Хью понял больше, чем она. Дверь конюшни заскрипела от сквозняка, но в этом не было ничего таинственного и опасного. Она почувствовала, что скоро начнется дождь. Голые ветви деревьев трепетали на ветру. Приближалась буря.
Она задрожала, как будто уже само имя заключало в себе злую магию. Прижав книгу к груди, девушка боролась со слезами. Она не должна поддаваться страху. Она спаслась.
— «Орел» Лиат.
Девушка вздрогнула и резко обернулась. Опять она опоздала. Ее окружили, отрезали, загнали в угол, прижали к земле.
