Сергей Фрумкин
Рожденный Светом
Глава 1
– Повторяю суть задания, – громыхал в шлемах солдат суровый голос лейтенанта. – С орбиты заметили «слепую» зону – импульсы радаров отражаются от поверхности, расположенной на пару десятков метров выше, чем отмеченный ранее на картах уровень суши. Аналитики предположили, что противник проник на нашу территорию и накрыл квадрат сто на сто метров маскирующими полями, скрывая некую деятельность от наших зондов-шпионов. Судя по небольшому размеру квадрата, под силовыми щитами может обнаружиться вход в глубинный бункер или что-то в этом роде. Посланные под маскирующие щиты роботы-разведчики типа «крот» не вернулись. Последовавшая за «кротами» разведгруппа спецназа обнаружила вход в зону, но встретила сопротивление, почему и вызвали нас. Наши действия: высаживаемся, проникаем под шиты, уничтожаем излучатели силового поля и отступаем, открывая территорию для удара с воздуха… Вопросы будут?
– Спецназ заказал роту пушечного мяса, – криво усмехаясь, прокомментировал на ухо сержанту «104». – Какой кошмар – «встретили сопротивление»!
– Отставить! – огрызнулся сержант. – Прибереги свои замечания до возвращения на базу!
«104» сидел в противоперегрузочном кресле бота за спиною сержанта, но шлем лат повышенной защиты с круговым обзором давал возможность увидеть лицо говорившего. Темнокожий рядовой улыбался и пытался шутить, только в его глазах вполне заметно дрожал огонек набирающего силу страха…
«Латы повышенной защиты»: круговой обзор; система биолокации; энергонепроницаемая броня; набор всевозможных приспособлений, как то – ножи, кусачки, плазменный резак, лебедка, аптечка; климат- контроль, вентиляция, электронные навигатор и логистик… и усилители мускульной силы, чтобы тягать на себе всю эту груду металлолома. Десантники ненавидели эти металлические одноместные гробы, как прозвали в частях интеллектуальные латы – не столько даже из-за того, что те ценились выше человеческой жизни и волновали командование больше, чем судьбы людей, которых должны были защищать; а, скорее, потому, что приказ «одеть латы!», неизменно означал: «вернутся не многие!».
Сержант, как и все те, кто отдавал жизни в войне на Клероне, был «безымянным». Его двадцатизначный личный номер начинался указанием звездной системы, где находился «Эмбриональный Центр» – место зарождения и взращивания миллионов безымянных младенцев, продолжался номером самого Центра в списке генетических лабораторий галактики и завершался индивидуальным кодом, определяющим файл данных в международной картотеке и полностью характеризующим гражданина для всех действующих в космосе систем идентификации.
Последние три цифры номера-имени сержанта были 947. Как правило, и этого хватало. Если бы поблизости объявился еще один 947-ой, «краткое имя» солдата удлинили бы на одну-две цифры – тогда оно выглядело бы, как «56947»…
947-мому едва исполнилось двадцать пять лет. Для Ларнита – планеты, где прошли детство и юность солдата – возраст незначимый, незрелый, подростковый. Для десантной дивизии вооруженных сил Ростера – почтенный – здесь редко доживали до тридцати. Настоящей удачей здесь считалось не уцелеть, а сменить место службы или подняться в должности, избавившись от стали боевых лат в пользу легкого кителя штабного офицера…
Очередное задание не обещало стать ни более интересным, ни более героическим, ни более важным, чем все предыдущие. Бот рушился вниз со скоростью семьсот километров в час не ускоряясь и не притормаживая – лишь перед самой посадкой на поверхность планеты перегрузка даст о себе знать, на какое-то мгновение попытавшись вырвать тела солдат и одного офицера из цепких, надежных захватов массивных кресел. А до этого момента десантники не ощущали ничего – только стук встревожившегося от предвкушения очередного бессмысленного риска сердца в висках, да тяжелое, нервное, свистящее сквозь сжатые до хруста зубы дыхание из сотни глоток товарищей в системах звуковой связи шлемов.
У этого задания была только одна особенность – оно должно было стать последним в сезоне – рота 947 -го отработала свое и могла уйти на очередной месячный отдых, перекочевав из зоны военных действий на орбиту дислокации кораблей резерва. Поэтому, все мечты и мысли солдат связывались с предстоящим отдыхом – кто-то представлял себя гоняющим по залу мяч, кто-то – просиживающим сутки в видеозале, кто-то – болтающим с далекими подругами по глобальной информационной сети, кто-то – повышающим уровень образования и сдающим экзамены на курсы младшего офицерского состава… О смерти не думал никто, как никто не хотел возвращаться в мыслях к неприкрашенной реальности – к полумраку бота, к покрытым энергоотражающими чешуйками стальным латам на спинах впередисидящих товарищей и, к кажущимся одушевленными из-за нагоняемого ими страха, тяжелым импульсным излучателям в чехлах на голенях – во всяком случае, пока машина не распахнет люков, а пронизывающий до спинного мозга рев лейтенанта не возвестит: «прибыли!!!».
Шлемы приглушили грохот выпадающих наружу бортов-трапов. Зато только усилили и без того надрывный крик командира: «Вперед! Вперед! Вперед!» Выпрямившиеся кресла придали дополнительный импульс, подбрасывая на ноги.
Снаружи чернела безлунная ночь Клерона. Бот стоял на скалистом, лишенном растительности, но усыпанном большими и маленькими осколками гранитной пароды плато. Насколько хватало глаз – резкие грани, глубокие тени, непролазные завалы. Отвратительное местечко!
– Объект в трех километрах южнее, – сообщил из динамиков шлема голос лейтенанта. – Приготовиться к марш-броску!
Выстроившись цепочкой, они побежали по «тропе» – узенькой полоске ровной поверхности между завалами каменных глыб.
947 прислушивался к каждому шороху, приказав компьютеру лат по максимуму «навострить уши». Внутреннее беспокойство предшествовало любой операции, но на этот раз, казалось, оно нервировало более обычного.
– Сэр, на месте врага я бы устроил засаду между камнями. Почему нам не послать вперед разведчиков? – сержант поделился сомнениями с командиром.
– Мы у себя в тылу, 947! …А разведчики ждут у объекта.
Дорога уходила в большую воронку – оставалось гадать – естественного или искусственного происхождения – война так вскопала поверхность злосчастной планеты, что следы человеческой деятельности отпечатались едва ли не на каждом пяточке ее суши и океанского дна. Идти стало труднее – глыбы гранита увеличились в размерах и то и дело пересекали тропу, вынуждая карабкаться по их отвесной поверхности с применением магнитных присосок перчаток и ботинок лат.
– Нам подали знак «внимание»! – сообщил командир.
Рота замерла. Дальше пошли медленно, пригнувшись и ступая след в след. Впереди глыбы гранита образовывали своего рода тоннель – повалившись друг на друга несколько плит оставили под собой узкую щель – ровно такую, чтобы мог протиснуться один человек в бронированных латах. У входа в этот «тоннель» солдат ждали – невидимые до этого мгновения тени выбрались из щелей-укрытий и отключили рассеивающее свет маскировочное излучение своих многофункциональных неармейских лат – легких, удобных, не стесняющих движений и напичканных электроникой не хуже стальной брони ударного отряда десантников. Три суровых обветренных ветрами многих миров морщинистых и немолодых лица возникли из темноты, а святящиеся отраженным светом от устройств ночного видения десантников глаза с легким пренебрежением изучили вновь прибывших.
«Наемники», – подумал 947. – «Свободны в своих действиях, сами себе хозяева, прекрасно экипированы, не рискуют, не лезут в пекло, и зарабатывают – дай бог иному майору…»
– Кто командир? – спросил старший в тройке.
Лейтенант поднял руку.
– Сэр, – объяснил разведчик, водя пальцем по воздуху. – В двух метрах от вас – силовая стена типа «N». Опущена в виде полусферы. Радиус – пятьдесят метров. Не непроницаемая, но напряжение зажарит вас в ваших латах, как яйца в скорлупе. Щель видите? Силовая стена как бы опущена сверху. Под плитами можно пробраться под купол сферы.
– Что там? – спросил лейтенант.
– Вот вы и расскажите, – ухмыльнулся разведчик.
