Полковник находился на капитанском мостике – часть корабля, на которой до этого не бывал ни один солдат-пехотинец. «Мостик» представлял собой платформу с креслами и узкой приборной панелью, расположенную в центре сферического помещения, на стены которого выводился круговой обзор космического пространства, передаваемый с многочисленных камер на носу, в хвосте, сверху и снизу ракетоносца – так, что находящийся на мостике человек чувствовал себя выброшенным наружу, единственным живым существом на многие световые годы – как, должно быть, чувствовал себя сам корабль, если бы к стальному великану были применимы человеческие ощущения.
Старший офицер корабля сидел в высоком жестком капитанском кресле, при приглушенном освещении, совершенно один и в глубокой задумчивости, делающей его и без того благородное, обрамленное седыми волосами, волевое лицо, лучащимся чистотой и мудростью. Годы безукоризненной службы этого человека привели к тому, что Аль Рида уважали и любили все – даже те, кто никогда его не видел, и знал о своем командире лишь в скользь и понаслышке. И причиной тому была не только приятная, располагающая к себе внешность…
947 почувствовал робость – лейтенант провел его прямо на капитанский мостик и оставил перед креслом с погруженным в себя полковником. Еще по пути сюда, сержант перебрал в голове все возможные и невозможные комбинации – причин, по которой именитый капитан корабля пожелал лицезреть простого, ничем не выдающегося безымянного десантника, не было, да и просто не могло существовать…
– Присаживайтесь! – тихо сказал полковник.
– Сэр? – 947 подумал, что ослышался – сидеть в присутствии старшего офицера!
Капитан открыл глаза и посмотрел на десантника. Теперь 947 понял, почему в частях говорили, что Аль Рид не допускает ошибок – глаза старшего офицера сказали сержанту о недюжинном уме и уже преклонном возрасте их обладателя.
– Присаживайтесь, 947! – спокойно повторил полковник.
Не понимая, что происходит, сержант присел на соседнее кресло – перед какими-то сенсорными панелями, сразу приобретшими яркость, подвижность и цветовую насыщенность.
– Не дотрагивайтесь до них, и они вас не тронут, – мягко улыбнулся полковник, заметив, как вздрогнул от «оцепившей» его аппаратуры 947.
– Сэр?
– Не догадываетесь, зачем вы здесь? – скорее понимающе, чем спрашивая, сказал Аль Рид.
– Никак нет, сэр!
– Говорите тише, прошу вас, сержант. И не надо этого… «сэр» – у нас с вами неформальная обстановка. Я хочу поговорить не как полковник со своим сержантом, а как человек с человеком, – капитан сделал паузу, поедая десантника вопрошающим взглядом. – Ладно, не буду больше испытывать ваше терпение – причина, по которой я вас вызвал – вот это предписание.
Полковник протянул сержанту полимерный листок. Еще не прочитав ни единого слова, 947 обратил внимание на необычное для армейской почты число гербов и защитных знаков.
– Здесь сказано, – полковник посмотрел на солдата так внимательно, словно по реакции на свои слова собирался прийти к очень важному для себя заключению. – Что вы, 947 – победитель Общегалактической Лотереи Крови…
– Что?!.. – от неожиданности сержант даже позабыл прибавить «сэр», хотя твердо решил, что лучше ему отклонить предложенную «неформальность», не рисковать и не выходить за рамки уставных отношений.
– Хотите сказать, что не сдавали кровь на анализ? – нахмурился офицер.
– Сдавал, сэр, – покрываясь потом, 947 начал вспоминать события на Рангуле. – Но прошло две недели, сэр, я уже думал…
– Почему лотерея? Сомневались в благородстве происхождения? Ожидали от жизни большего?
– Никак нет, сэр. Я хотел…
– Не нужно оправдываться, юноша. Вы же не проиграли, а победили! Следовательно – не зря сомневались. Ваше место среди именитых. И очень скоро я смогу пожать вашу руку, как равный жмет руку равному.
947 посмотрел затравленно, не понимая, шутит полковник или говорит серьезно, но склоняясь к мысли, что, конечно же, шутит. Возможно, на корабль просочились слухи об инциденте с молодым Эльтаром, возможно, весь этот разговор – проверка, за которой последует весьма суровое наказание. Солдат ведь не должен стараться перескочить через голову своих командиров. Офицерское звание и, тем более, имя нужно заслужить потом и кровью, а не возжелать на тарелочке с голубой каемочкой…
– Вы ведь мечтали о военной карьере? – полковник делал ударение на слове «военной». – Подавали прошение о приеме в школу младшего офицерского состава..? Нет? Впрочем, никто ведь не осудит, если решите и вовсе оставить службу – это теперь ваше право, да и личное дело…
– Сэр! – очнулся 947, протягивая информационный листок обратно. – Поверьте: здесь какая-то ошибка…
– Ошибки нету, сержант. А документ оставьте себе – он предназначался для вас и вам передан. В нем, в частности, предписывается прибыть к Кольцу Литиса по заданным координатам, где уже будет ожидать корабль, способный доставить вас непосредственно к месту получения выигрыша.
В голове 947-го все окончательно перепуталось. Меньше всего он хотел бы лететь бог знает куда, к какому-то там «кольцу», за невесть каким призом… Но… приказ есть приказ!
– Слушаюсь, сэр! – сержант поднялся на ноги. – Прикажете отбыть немедленно?
Полковник изумленно поднял брови.
– Вы хотите лететь туда сами? – он широко улыбнулся наивности десантника. – У нас на базе нет катеров, способных преодолеть подобное расстояние!
Прежде, чем 947 успел признаться, что не понимает, что ему тогда делать, Аль Рид, объяснил:
– Мы отправимся туда вместе.
– Сэр?!
– Я лично доставлю вас по месту предписания.
947 потрясенно открыл рот. Задействовать целый ракетоносец для перевозки одного человека…
– Сэр, это же невозможно, – сержант твердо посмотрел в глаза полковнику. – Наши солдаты на Клероне ждут смены. Если у меня есть выбор, я не могу допустить, чтобы из-за одного меня…
– Благородно, но глупо, – то ли одобрительно, то ли давая понять, что другого заявления он и не ожидал, кивнул Аль Рид. – Во-первых: разумеется, у вас НЕТ выбора. Во-вторых: не думаете же вы, что решение об изменении курса боевого корабля принято мною из-за личной симпатии к бойцу, которого я вижу сейчас первый раз в жизни? Нет, 947! Я, как и вы, получил соответствующее распоряжение и намерен его исполнить! И не берите на себя больше ответственности, чем вам захотят ее выделить: если командование считает, что доставка сержанта с личным номером 947 к Кольцу Литиса важнее, чем присутствие моего корабля на орбите Клерона, значит тому есть веские основания – политические, экономические или стратегические – это не касается ни меня ни вас – мы оба будем попросту и беспрекословно исполнять приказы нашего руководства! Понимаете меня, сержант?
Десантник вытянулся – судя по тону старика, фамильярностям с его стороны приходил конец.
– Так точно, сэр!
– Надеюсь, что это так, – закивал полковник. – Маршрут «Эдвайрс Готта» уже изменен. Ориентировочное время прибытия в пункт назначения – через пять стандартных суток. Сейчас и до встречи с посланцами Высших вы можете быть свободны, – старик посмотрел на десантника с прежними интересом и теплотой во взгляде. – Только одна маленькая просьба, сержант: если общество бывшего командира не станет вас тяготить, я бы хотел познакомиться с вами поближе – не каждый ведь день мои солдаты пополняют круги высшего света. Мне бы хотелось узнать, что вы за человек, сержант. Скажу больше – мы можем быть друг другу интересны – я вам не меньше, чем вы мне. Поэтому не обижайтесь, что попрошу провести эти пять суток здесь и со мной, а не в своей роте, с друзьями, с которыми вы наверняка предпочли попрощаться бы как можно любезнее. Это не приказ, 947, привыкайте – теперь это всего лишь просьба.
– Кольцо Литиса, сэр! – доложили на мостик полковнику.
947 огляделся. Он не имел никакого представления, почему это место называли «кольцом» – вокруг
