Алан радуется, что Горе и Ярость не остались с ним — тут он не смог бы их защитить.
«Львы» удерживают щиты, словно стену. В щиты бьют копья, но не причиняют особого вреда.
«Львы» отступают. Время и ветер повалили старые камни, и теперь они лежат на земле, хотя раньше они образовывали каменную корону на вершине холма. Сейчас Алан думает только о том, чтобы не поскользнуться в самый неподходящий момент. Он боится подвести своих товарищей.
Алан уже нарушил клятву, принесенную семье, которая его воспитала, солгал умирающему, потерял единственную женщину, которую любил.
Но он честно послужит Повелительнице Битв, как поклялся.
Он снова видит ее, женщину неопределенного возраста, с мечом в руке и без шлема. — Он ей просто не нужен.
Повелительница Битв пришла к нему.
Но она сражается на другой стороне.
— Держите строй! — кричит капитан Тиабольд и швыряет копье в кумана справа от Повелительницы Битв. Небрежным движением она откидывает копье воина-кумана, который стоял возле нее. Ни куманский меч, ни копье не могут пробить стену щитов.
Она видит Алана.
Повелительница Битв поднимает свой меч и рассекает его щит надвое, так что во все стороны разлетаются щепки. Теперь стена щитов разрушена. Все погибнут.
Если только он не пожертвует собой.
И Алан делает шаг вперед, так чтобы ряд «львов» сомкнулся за его спиной. Он слышит, как они зовут его, но голос Тиабольда перекрывает их крики.
— Закройте дыру! — кричит он. — Держите строй!
На мгновение он ощущает триумф. Потом Повелительница Битв поднимает меч и наносит удар. Ее меч входит в тело Алана, как нож в масло. Он чувствует боль и, ошеломленный, падает навзничь.
— Я клялся служить тебе, — шепчет он. Как ни странно, ему никогда не приходило в голову, что он станет одним из павших на поле брани.
— Это правда. — Ее голос, низкий и глубокий, звучит как церковный колокол. — Многие служат мне, сея смерть или принимая ее. Такова суть войны.
И она уезжает прочь.
Куманы проносятся над ним. Шлем Алана откатывается в сторону.
Шум битвы удаляется. Где-то неподалеку в агонии надрывно кричит человек. Кажется, стало темнее или его зрение гаснет. Он умирает. Еще нет, всего лишь заходит солнце, и небо действительно темнеет. Его рана горит огнем, и теперь Алан понимает, почему так легко лечь и умереть. Он приподнимается на локтях, ползет на крик и натыкается на тело мертвого «льва». Когда-то он знал этого человека, но теперь не может вспомнить его имени. Наверное, это просто тело без души, исчезло что-то самое важное, что заставляло его быть человеком. Скоро и его собственная душа отлетит. Алан снова приподнимается и упорно ползет туда, откуда слышится крик страдальца.
Это куманский всадник. В животе у него глубокая рана, и видно, что по нему проскакали лошади.
О Господи! Почему люди так страдают? Когда же это кончится?
Его ушей достигает отдаленный шум битвы на северном склоне холма. «Суть войны», — вспоминает он слова Повелительницы Битв.
Куман видит его, и на минуту его крик смолкает. Потом их глаза встречаются. Наверное, на поле битвы все солдаты понимают друг друга, даже не зная языка. На земле лежит кинжал. Человек стонет. И Алан понимает, что он хочет сказать. Это просьба. Мольба. Алан берет кинжал и последним усилием перерезает горло несчастному, даруя ему легкую смерть, если смерть бывает легкой. А потом откидывается на спину, совершенно измученный.
Теперь он принес смерть в этот мир, послужив Повелительнице Битв. Алан пытается нащупать на груди мешочек, в котором лежит роза, но сил совсем не осталось. Больше его ничто не удерживает в этом мире — ни клятвы, ни семья, ни товарищи. Он — один на один со смертью.
Дождь моросит сильнее. Опускаются сумерки, и Алан видит свет луны. Как это может быть, если все небо закрыто тяжелыми тучами?
Он всматривается и понимает, что свет идет от камней, которые когда-то образовывали корону на вершине холма, а теперь лежат на земле, низвергнутые то ли руками человека, то ли временем и ветрами. Но один камень в центре круга остался стоять, и призрачный голубоватый свет исходит от его поверхности, похожей на водную рябь. Алан ползет к этому камню, цепляется за его шершавые бока и медленно встает.
Внизу он видит последних «львов», отступающих к броду. Там мелькает рыжеволосая голова капитана Тиабольда — он все-таки потерял шлем. Принц Боян и его всадники уже перебрались на противоположный берег. Дальше к северу Алан видит отступающую армию, но паники нет.
Выше брода нарастает волна, словно вода заперта невидимой плотиной. Принц Боян что-то кричит, и «львы» переходят реку. Там остался и сентиментальный Фолквин, и тихий Стефан, и решительный Инго. Самые храбрые куманы даже пускают лошадей в воду и решаются сделать несколько шагов.
Вода в реке прибывает, но, как ни странно, брод остается проходимым. Последние «львы» выбираются на берег, и огромная волна обрушивается на брод. Алану даже кажется, что в волнах мелькают подхваченные течением люди, но он знает, что сейчас ему может показаться что угодно.
Боль пронзает грудь, он кашляет и чувствует, как по подбородку стекает струйка теплой крови. Мир затихает, слышны только шум реки да его собственное тяжелое дыхание.
Издалека до Алана доносится лай собак. Голубоватый огонь вспыхивает ярче, тепло камня приятно согревает тело. Лай приближается. Через минуту к нему ластятся Горе и Ярость, они радостно повизгивают и виляют хвостами. Горе лижет его пальцы, а Ярость подпрыгивает и тычется холодным мокрым носом ему в щеку.
Алан плачет, ему жаль оставлять их тут Они останутся совершенно одни в этом мире.
Голубоватый огонь вспыхивает ярче, и Алан чувствует, как земля уходит у него из-под ног, и он падает…
Видение исчезло.
Связь между ними прервалась.
В волнах снова отражается солнце. Сильная Рука осматривается — слева он видит маленький островок, на нем гнездятся тысячи бакланов. В борт корабля бьет волна — они выходят из-за мыса, отделяющего залив от Кьялмарсфьорда. Альбанские колдуны исчезли.
Но он подавил последнее сопротивление, и кланы признали его власть над ними. Он стал королем. Теперь все Дети Скал будут подчиняться ему и никто не сможет остановить их.
До него доносятся крики — это его братья и союзники празднуют победу.
Да, он одержал великую победу.
Но почему-то он чувствует печаль.
Поражение оказалось неожиданно сладким. Анна нашла их, но впервые за два года Санглант почувствовал себя нужным. Он стоял с мечом в руке, готовый к сражению. Лиат гораздо больше занимали вычисления и наблюдения за звездами, ее сила — в магии.
Если им удастся выбраться отсюда…
Анна царственным жестом указала на Лиат и заговорила. В ее тоне слышались строгость и милосердие.
— Лиатано, я знаю, ты считаешь, что я убила твоего отца, но ты не понимаешь такой связи, что существовала между мной и Бернардом. На пути, предназначенном тебе, надо отбросить кровные узы, забыть о них. — Лиат упрямо пыталась снова создать арку из света звезд, Анна продолжала: — Твоя семья — это совсем не то, что ты думаешь. Вражда и неприязнь, которые ты испытываешь ко мне, не должны влиять на твое предназначение. Бернард не имел права красть тебя. Он взял то, что ему не принадлежало. Твоя судьба связана с нами. Осталось слишком мало времени. Нельзя терять его в бесплодных спорах, мы должны объединиться, чтобы спасти мир.
Чары Лиат собирали светящиеся линии в единое целое, сплетая узор врат.
— Мы уходим из Верны, — ответила она.
