Сравнительное Богословие Книга 2

[58]. Декларировалось, что погребальные приношения должны были гарантировать благотворное влияние умерших (нужно понимать эгрегоров общих с умершими) на живых, которое будет продолжаться.

Погребальные приношения естественно сопровождались культовой мистерией (таинством) в ходе которого перед толпой разворачивалось действо, призванное закрепить в толпе уверенность в абсолютной благотворности умерших предков (конечно особо «благотворными» были высшие сословия). В ходе такого действа “жрецы” понимали и делали своё дело (закрепляли свою духовную иерархию и власть, столбя основы духовной жизни нужные им), а толпа получала уверенность в незыблемости духовности предков - после чего в эгрегорах предков мало чего менялось к лучшему.

В шумерских и аккадских сказаниях смерть изначально - великое, но неизбежное зло: тьма, которой нельзя противостоять. Но постепенно в шумерской и аккадской мифологии появляется новый мотив - идея бессмертия, правда не физического, а духовного. Человек умирает, но он бессмертен в своих делах, заслугах родных.

И в общем-то в последнем нет ничего плохого: душа действительно бессмертна, а праведность при жизни должна стать «бессмертной» - то есть невычищаемой никогда из духовного наследия (из набора эгрегров), оставшегося от умерших людей, чтобы быть теми праведными автоматизмами для самоуправления живущих людей. Праведность предков должна остаться тем что в дальнейшем должно быть принято как «само собой разумеющееся».

И всё было бы вроде правильно, если бы не следующая конкретизация принятых моралей в связи с учением о бессмертии

[59]. Появляется учение о градациях жизненных страданий. С теми, кто имел большие семьи, кто пал на поле битвы, с теми, кто достойно прожил жизнь - в подземном царстве будут обращаться лучше, чем с остальными. Если в одних мифах тени умерших бродят во тьме без еды и пищи, то в других - праведные получают еду и воду в подземном царстве.

Принятая «праведность» получает в месопотамской религии своё представление о грехе. Грехом считалось нарушение ритуала по отношению к тому или иному богу, оскорбление бога. А для умилостивления бога нужно было посредничество “жреца”. “Жрец” употреблял очистительные средства: огонь, воду, елей, молитву. Он омывал, окроплял грешника освящённой водой, иногда жертвенной кровью. Очищаемый обязан был каяться, иногда даже рвать на себе одежду и бить себя в грудь

[60]. Существовали специальные покаянные тексты.

Учение о градации жизненных страданий с последующим наказанием грешников есть ни что иное как ранняя форма-предвестник библейского (и не только библейского…) ада и рая - духовные кнут и пряник для толпы страдающих живущих рабов, заменяющие идею прижизненной справедливости

[61]. Обряды, описанные в последнем абзаце - ни что иное как древнейший предвестник библейского обряда покаяния. Зачем нужен этот обряд в библейской системе мы опишем когда будем разбирать библейское христианство. Здесь же можно сказать, что мистерией «очищения» отступник от веры при жизни возвращался «на своё место» под духовную опеку тех религиозных богов-эгрегоров, к которым считал нужным его «вернуть» “жрец”-священник, контролирующий всю иерархию эгрегоров и людей (либо свою часть иерархии).

Официальное “жречество” храмов боролось с так называемой «народной магией», основанной на вере в демонов, духов, ведьм и колдунов. С ведьмами и колдунами, существовавшими параллельно официальным “жреческим” структурам, и боролись храмовые “жрецы”. Эта борьба в месопотамской религиозной системе не была столь жёсткой как при католическом христианстве, например, и так и не достигла полной победы “жрецов”. Однако, она свидетельствует о том, что народное духовное начало, которое является прямым наследием древних общинных родоплеменных религий, сохранялось и существовало параллельно духовно-храмовой государственной иерархии.

“Жречество” (как его принято называть) официальных храмов Вавилона и других городов Месопотамии было многочисленно, делилось по рангам, по специальным функциям, оказывало решающее влияние на политическую жизнь. Существовали прорицатели, заклинатели, певцы и т.п. Царь Вавилона тоже имел «жреческие» функции. При храмах также находились многочисленные “жрецы”, например при храмах Шамаша в Сиппаре “жрецам” был построен дом с обширным хозяйством и огромным садом

[62].

Духовный храмовый застой вызванный искусственным вмешательством “жреческой” иерархии в естественную для людей духовную динамику привёл к накоплению объективного зла в основных эгрегорах, управляющих «безопасностью» Вавилона и к грехопадению его людей. Причиной была жёсткая толпо-“элитарная” организация, поддерживаемая духом Вавилона. “Жрецы” закрепили надолго в сознании людей и эгрегорах духовную и социальную иерархичность и зло не «вычищалось» из эгрегоров веками. Под воздействием этих эгрегоров при согласии толпы проходила жизнь и управление государственностью до срока установленного в Божием Промысле. После чего государственность Вавилона рухнула под грузом неразрешённых духовно-нравственных проблем. А средством разрушения, как это обычно бывает в толпо-“элитаризме” - послужило другое зло, которое ещё не исчерпало границ Божиего попущения. Так оно и произошло с Вавилоном.

В 1595 году Вавилон захватили касситские цари и правили до 1155 года до н.э. В конце II тысячелетия в Месопотамию вторглись арамеи и вытеснили аккадский язык. Произошло разделение Месопотамии на Вавилонию на юге и Ассирию на севере. В VII в. до н.э. Ассирия окончательно подчинила себе Вавилонию. Вавилон был полностью разрушен. Но в 626 году восстановил былую независимость и помог соседним племенам сокрушить Ассирийскую империю. В 539 году до н.э. войско персидского царя Кира вступило в вавилонское царство и навсегда лишило его независимости