Сравнительное Богословие Книга 5

распространения (за пределы Сасанидского Ирана) и огромной популярности зороастризма среди населения Римской империи — к концу III века н. э. «мировая закулиса» решилась сменить религиозную вывеску в Римской империи с политеизма на монотеизм, употребив для этого как авторитет Иисуса Христа,[159] так и популярность митраизма (разновидности зороастризма) — среди всех слоёв римского населения. Учитывая необходимость централизации власти для дальнейшего расширения империи с помощью военной интервенции и поддержания внутреннего порядка — было принято решение максимально сконцентрировать власть императора, замкнув его авторитет на «единого “Бога”». В этом отношении теряющий популярность римский пантеон богов[160] уже не устраивал как имперскую, так и «закулисную» власти. Нужен был новый религиозный толчок для часто бунтующей толпы рабов и недовольного «среднего класса», чтобы надолго удовлетворить их стремление к свободе и справедливости, а высшей “элите” выдать новый «карт-бланш» от имени верховного “Бога” для устойчивого управления “успокоенной” толпой.

Сасанидский Иран, в котором “господствовал” зороастрийский культ Ахура-Мазды, был несколько дальше, чем «их» (римские) зороастрийские общины.[161] В то время как в зороастризме шли процессы, укрепляющие тенденции монотеизма (напомним, что после Заратуштры в эпоху Ахеменидов зороастризм не был монотеистической религиозной системой) с выдвижением единого “Бога” Ахура-Мазды, на рубеже I в. н. э. постепенно в обширных регионах Евразии на первый план выходит культ Митры — первого «помощника» Ахура-Мазды. Митраизм в то время распространился и был очень популярен от Средней Азии и Северной Индии вплоть до Атлантического океана. В Средней Азии и Северной Индии Митра входил в число наиболее почитаемых божеств могущественного Кушанского государства.[162]

Возвышение и популярность культа Митры не случайны. Ведь именно Митре в зороастризме отведена была роль судьи над душами умерших. Люди, будучи психически и эгрегориально заражены зороастрийским пониманием справедливости и соответствующей ему доктриной посмертного воздаяния (к тому же ещё и отделённые от Языка Жизни доктриной восточного дуализма) — по своей духовной нищете и психическому несовершенству стали тупо “стучаться” в двери к тому “Богу”, который якобы непосредственно будет решать их посмертную участь, вымаливая себе «рай» прямо у него (мол, чего тратить время на Ахуру- Мазду: лучше обратиться сразу к «высшему судье»). Слабые праведным духом (то есть безнравственные и злонравные) и психически трусливые люди обращались к Митре подобно тому, как холоп обращается к своему “господину”, вымаливая у последнего для себя какие-то блага за верноподданную долгую службу. Эти стереотипы взаимоотношений и вошли в культы митраизма-зороастризма.

* * *

Язык Жизни — отражение в земной жизни того, что Бог предлагает людям к переосмыслению для нормального развития людей, в первую очередь духовно-нравственного. При этом Бог обращается через Язык Жизни к каждому человеку на доступном к пониманию именно этим человеком языке. Эти обращения Свыше через Язык Жизни заранее учтены в судьбах людей (многовариантных жизненных программах, предлагаемых Свыше): и у каждого человека своя судьба, а значит и свои личностные проявления Языка Жизни. Каждому человеку в судьбе предлагается преодолеть от жизненно необходимого «минимума» до желательного «максимума» трудностей — как материального, так и духовно-психологического характера. На эти трудности каждому человеку персонально указывает Язык Жизни — как правило в виде “неприятных” её моментов, ситуаций, предлагаемых к переосмыслению: откуда истоки (возможности) появления “неприятных” (либо даже катастрофических) ситуаций и что надо изменить в себе, в жизни, чтобы такого больше не было. Во всех без исключения случаях источником “неприятных” ситуаций является сам человек, его неправедное прошлое (в том числе и генетика), в результате которого сложилась его психика. Язык Жизни ситуативно указывает на изъяны психики человека, помогая последнему «вспомнить» и даже выявить те моменты его развития (либо даже его предков), которые привели к возникшим “неприятностям”, на которые указывает Язык Жизни. Поскольку психика людей включена в иерархию эгрегоров (духовное наследие), то через личностный диалог со своими бессознательными уровнями психики (помощь в котором оказывает Язык Жизни) человек может постепенно подняться в иерархии эгрегоров до эгрегоров доминирующей религиозной системы и понять, что там плохо, а что хорошо повлияло на его безопасность. А если ещё учитывать опыт предков, то можно проследить этот путь до какого-либо поколения назад и сделать выводы. Кроме опыта предков Язык Жизни предъявляет людям их ошибки ещё и в потомстве, которое тоже рождается и растёт на глазах у родителей, предъявляя последним “неприятные” изъяны из прошлых ошибок. На эти ошибки можно обратить внимание и начать их анализировать беспристрастно, а можно “запихнуть” своё потомство в ту же догматику веры, «зазомбировав» своих детей, как когда-то «зазомбировали» самих родителей.

Если в обществе множество людей занимается такого рода самоанализом благодаря внимательности к Языку Жизни, то каждый из них может придти к свежим выводам, которые в совокупности представляют собой разные грани одного и того же общего свежего понимания необходимости духовных и нравственных перемен, которые бы соответствовали прогрессивной системе безопасности и соответственно — иной религиозной системе взаимоотношений людей с Богом.

Если же отгородиться от Языка Жизни догматами дуалистической веры, настаивая на их истинности в конечной инстанции — что и было в древности проделано зороастрийцами из животного страха к «злым» и «нечистым» явлениям и духам — то нормальное психическое и нравственное развитие людей будет если не остановлено, то сильно заторможено по отношению к объективно возможному наилучшему пути в Божием Промысле. А каждый отдельный человек в такой цивилизации догматиков омертвлённой веры (людей, лишивших себя обратной связи Свыше через Язык Жизни) сможет лишь еле-еле выполнять из поколения в поколение «программу минимум» своей судьбы — в лучшем случае, если уйдёт из земной жизни раньше положенного срока.

* * *

Исторически до периода правления династии Сасанидов культ Митры почитался наравне с культом Мазды ещё во времена Ахеменидов. Ему поклонялись царь Кир Младший, Дарий I — как богу солнца и вечного огня. В сасанидском Иране он занимал одно из первых ключевых мест в системе ортодоксального зороастризма. В эллинистическом мире увлечения митраизмом, как передовым учением, включающем в себя доктрину “справедливости” — было распространено с I в. н. э. А в Римской империи — со II в. н. э. Особой популярностью митраизм пользовался в приграничных районах Римской империи, где стояли легионы, солдаты которых были приверженцами культа Митры, которого считали «богом, приносившим победу». Сохранились остатки многочисленных святилищ-митрариумов вблизи римских лагерных стоянок, на которых можно встретить военную надпись «Непобедимому богу солнца — Митре».[163] В некоторых провинциях Митру почитали наравне с римским Юпитером, в других случаях отождествляли с греческим Зевсом.

Можно сказать, что со II века н. э. митраизм (разновидность зороастризма, в основе которого лежала та же Авеста) начал входить в религиозную систему римской империи как троянский конь, расшатывая своей привлекательностью государственную систему пантеона богов. Это было проблемой для имперской и «закулисной» властей Рима. Второй проблемой примерно такого же плана был приход Христа и растущая популярность “христианства”, которая тоже мешала централизации римской власти. Обе эти проблемы «мировая закулиса» стала решать комплексно и сразу, объединив в IV веке основные культы популярного митраизма (со многим «подошедшим» содержимым зороастрийской веры) под вывеской высшего “Бога”, земным воплощением которого был назначен Христос.[164] Миссию смены религиозных декораций поручили императору Константину Великому. Строгий ортодоксальный монотеизм стал как никогда кстати для централизации власти в Римской империи. Но и это не спасло последнюю от распада…

Процесс распада Римской империи длился не одно столетие. Византия, а затем и другие более мелкие “продукты” распада империи — многочисленные государства западной Европы — были надёжно и надолго заражены доктриной восточного дуализма, всеобщей “справедливости”,