солдат – станет его судьбой, а, значит, придется поближе познакомиться и с тем, кто ее, нефть, сейчас охраняет от любителей легкой добычи.
— Он американец во втором поколении. Его семья бежала из Польши перед Второй мировой войной, дед, получивший американское гражданство, воевал в Корее, отец успел побывать во Вьетнаме, был даже награжден, сражаясь за новую родину, но кровь есть кровь. Мэтью Камински – больший патриот Америки, чем иной потомственный американец, но славянские корни у него остались. Так что, надеюсь, генералу Камински удастся лучше других разобраться в загадочной русской душе, ведь он сам сродни этим русским.
— В генерале Камински сомнений нет, — помотал головой Алекс Сайерс. — А вот насколько надежно это русское правительство?
— Пока в Москве находятся наши солдаты – оно абсолютно надежно, — довольно оскалился Эндрю Стивенс. — Если русские дернутся, парни из Десятой пехотной и десантники из Восемьдесят второй раскатают по кирпичику их чертов Кремль и возьмут всех ублюдков за задницы. Но мы вечно не сможем держать русских под прицелом.
— Нужно сделать так, чтобы русские были заинтересованы в сотрудничестве с нами, хотя бы только русское 'правительство', — предложил Рональд Говард. — Они должны понять, что сами по себе никому не нужны, что их попросту сожрут те же китайцы или еще кто-нибудь, стоит только нам 'забыть' о России. Если новая русская 'элита' осознает свою никчемность, они собственными руками будут душить тех своих соотечественников, кто посчитает наше присутствие на их земле оккупацией.
— Повяжем их кровью, — понимающе кивнул Эндрю Стивенс, вовсе не тот туповатый, но исполнительный солдафон, каким он мог казаться, но человек, искушенный в политике.
— Этого мало, — возразил Натан Бейл. — Каждый русский, а не только те, кого мы приведем к власти, должен понимать, что без нас они все пропадут. Нужно завязать их экономику на взаимодействие с нами, а для нас экономика России – это, прежде всего, русская нефть и газ.
— Сейчас на девяносто процентов энергетический комплекс России направлен на Европу, отчасти – на Китай, а нам это не нужно, — произнес оказавшийся в своей стихии Говард. — Хорошо, если арабская нефть так и будет дальше течь потоком в баки американских авто, но если что-то пойдет не так, нужен запасной вариант. Существует уже несколько проектов транспортных систем, которые позволят направить русскую нефть через Атлантику. Мы создадим тот самый 'запасной аэродром', ради которого все и началось, а заодно дадим работу самим русским. Пусть валят лес, тянут трубы, создают новую инфраструктуру, ну а мы оплатим их труд. И если русским будет, на что поесть и выпить, вряд ли они захотят бунтовать – обычному человеку чужды все эти разговоры о политике и патриотизме, ну а тех, кто все же будет против, задавят сами русские.
— Во всем этом есть один спорный момент, — прервал Говарда глава Администрации Президента. — Если русская нефть потечет к нам, что будут делать те, кто ее лишится? Как поведут себя европейцы? Война началась под предлогом обеспечения энергетической безопасности Европы, и как теперь поступят все эти немцы и французы, поняв, что остались с носом?
— Эти трусливые ублюдки уже проявили себя, — злобно рыкнул Стивенс. — Они выгнали наши войска со своей территории, закрыли свое небо для наших самолетов. Чертовы союзники! Они хотят, чтоб Америка защищала их, но если почувствуют хоть намек на опасность их сытому мирному существованию, то сами же тотчас ударят нам в спину. Это предатели! С ними разговор должен быть короткий!
Эндрю Стивенс помнил тот шок, что испытал, узнав о блокаде американских баз немецкими войсками, о том, что истребители Люфтваффе перехватывают самолеты американских ВВС, возвращающиеся после ударов по территории России. Все устремления, все мысли генерала и тех офицеров, которые вместе с ним воплощали в жизнь сложнейший план, были направлены на то, чтобы не дать русским придти в себя, собравшись с силами для ответного удара, который запросто мог стереть с лица земли и саму Америку. И в тот миг, когда страсти достигли наивысшего напряжения, прежде пытавшиеся казаться верными союзниками, европейцы, за редким исключением, совершили самое настоящее предательство. Немудрено, что первым желанием генерала Стивенса было отдать приказ о нанесении удара по самим немцам, замкнувшим настоящее кольцо вокруг Рамштайна. Раскатать в тонкий блин обнаглевших 'колбасников' – и завершить начатое, уже без лишних помех разделавшись с русскими, врагом намного более серьезным, чем кто-либо иной. К счастью, обошлось без этого, но осадок остался, и теперь при малейшем упоминании о 'партнерах по НАТО' в душе генерала поднималась всесокрушающая волна гнева, жгучей ненависти, ничуть не ослабевавшей со временем.
— Европейцы получат ровно столько, сколько мы им позволим, — отрезал Натан Бейл. — Теперь в союзниках у нас нет необходимости. Не больно-то они нам помогают в Ираке или Афганистане, а те же немцы еще и устраивают всякие провокации, а отдуваться за 'Младших братьев' приходится как раз нам. Но и портить отношения с ними со всеми разом тоже не стоит. Русский газ для нас бесполезен, его через океан доставить практически невозможно, тем более, в промышленных объемах. Так что газ пусть достанется европейцам, а нам нужна русская нефть. И чем быстрее – тем лучше!
Взгляды заговорщиков, деливших заслуженную награду, обратились к Рональду Говарду. Менеджер 'Ю-Пи', отвечавший в корпорации за перспективные проекты, хотя бы за то же освоение иракской нефти, впрочем, не спешил с ответом. Затягивая паузу, он сделал большой глоток освежающего коктейля, долго смакуя напиток, перекатывая его во рту, и лишь когда нетерпение собравшихся стало почти осязаемым, заговорил.
— Русскую нефть мы никому не отдадим, это обсуждений не требует и в доказательствах не нуждается, — произнес Говард, завладев вниманием своих собеседников. — Нам сейчас требуется решить одновременно две задачи, обе – сложные и срочные. Во-первых, чтобы европейские союзники успокоились, нужно восстановить подачу газа, а это требует немалых усилий. Чеченцы, или кто там взорвал газопровод, постарались на славу, восстановительные работы займут достаточно времени.
— Слишком много чести для трусливых ублюдков, — скривился Эндрю Стивенс, по-военному прямолинейный и никак не желавший забывать столь явного предательства.
— Не стоит равнять всех, генерал, — покачал головой Сайерс. — Немцы показали свое истинное лицо, но многие были готовы поддерживать нас и дальше. Поляки, чехи, румыны – они от своих обязательств не отказывались, и не их вина, что вся наша инфраструктура была завязана на Германию с ее Рамштайном, или британские базы. Президент не склонен прощать предательство, но союзники, оставшиеся верными своему долгу, не должны страдать, иначе и они могут в нужный момент отвернуться от нас. Поэтому сейчас европейцы должны ощутить нашу поддержку. И потом, от русского газа нам пользы все равно нет, так зачем жадничать? Все равно мы будем держать европейцев за горло, ведь стоит только перекрыть пару вентилей, и вся их промышленность остановится за несколько дней, а сами они замерзнут в своих квартирках.
— Вы позволите продолжить, господа? — В голосе Рональда Говарда прорезались язвительные нотки – никто, и он в том числе, не любил, когда обрывают на середине фразы. — Прошу, вопросы политики решайте сами, вы в этом более сведущи, так что вам и карты в руки. Я же больше занят технологией. Вы говорите, куда должна потечь нефть, я делаю так, чтобы для нее появилась подходящая труба. И сейчас, пока окончательное решение не принято, я исхожу из того, что мы одновременно должны наладить поставки энергоносителей в Европу, и при этом обеспечить русской нефти доступ в Штаты. А это – нетривиальная задача, справиться с ней, конечно, мы можем, но придется затратить немало средств, привлечь все ресурсы. Речь идет о перестройке всей транспортной системы, многое придется делать с нуля, в тяжелейших условиях, и не только климатических – русские вполне справедливо считают нас оккупантами, и выступления против американского присутствия уже начались.
— Армия подавит любые вылазки, — выпятив для убедительности нижнюю челюсть, сказал, как отрезал, генерал Стивенс. — Пусть только эти русские дадут нам повод разобраться с ними окончательно.
— Русские дадут вам повод, но Президент не даст приказа, — покачал головой Алекс Сайерс. — Джозеф Мердок за то, чтобы сократить наше военное присутствие в России. И так слишком многие недовольны этим актом оккупации, в ООН идут бурные обсуждения. Нас могут обязать уйти из России, так что ни о каких карательных операциях пока даже не мечтайте.
— Чертовы пигмеи! Кто посмеет нам говорить, что делать, а чего не делать?! Кто посмеет указывать Америке, какую политику ей проводить?!
