ОТ/ЧЁТ

Свобода избирать благое,
Решительно отринув злое;
Труды, насилия нести,
В любви дух мирный сохраняя,
Весь ум в завет Твой погружая,
От страстных сердце уз блюсти.

И простоты дар первобытной, —
Как истина, открытой всем,
Воздержной, скромной, безкорыстной,
Не подзревающей ни в чем;
У коей чувство верно, право,
И око мудро, не лукаво;
Без коей совесть не чиста,
Спокойствие души непрочно;
Без коей сердце непорочно,
И жизнь не может быть свята.

Что сотворят мне твари бренны,
Коль я предамся весь Тебе?
Творец — Владыка Ты вселенны,
И жизнь и смерть в Твоей судьбе.
«Детей ли мать своих забудет?
Пусть помнить их она не будет;
Тебя я не забуду ввек». —
Надежней я в Твоем Сионе,
Чем в матернем младенец лоне,
Коль так Сиону сам Ты рек.

Не назову я духа телом.
Не нареку и духом плоть;
Мечтая в воображеньи смелом
Постигнуть, сколь велик Господь.
Ты не объят числом и мерой. —
Но что блаженнее, коль верой
Жить буду, в сердце мысль храня,
Что пред Тобой весь круг Вселенны
Есть миг лишь с Вечностью сравненный,
И — помнишь, Боже! Ты меня.

Чем дальше мысли углубляю
В сокровище Духовных благ:
Творец! тем больше ощущаю,
Сколь беден я и слеп и наг.
Твои ж щедроты неизследны,
К Тебе зову из мрачной бездны:
Пошли мне Духа Твоего.
Он там, где хощет, жизнью дышит;
Сердцами кротким к благу движет:
Он жизнь, Он есть душа всего.

Моя мысль в бездне погрязает,
Мой дух желания томят;
Мой жаждет взор — изнемогает;
Но знаю я…

Последние несколько строк в сканер не попали, но это никак не могло помешать восприятию поэмы как в целом, так и в частностях. И вот мой вывод: если есть на свете снотворное лучше, то я его не знаю. Мне хватило 12 строф! Проснулся в два часа ночи на своем диване, но в одежде и при свете. Пошел принял душ, и сон совсем прошел. Лег, выключил свет. Раз, два, три, четыре, тыща. Включил свет, дочитал поэму. И вот мой второй вывод: поэма отчетливо масонская. Даже не посвященному в тайны учения, но хотя бы отчасти знакомому с масонской литературой это становится ясно с первых же строк.

Во-первых, в последней строке первой строфы Бог именуется «Творцом благих духов», в смысле ду?хов, что соответствует масонской традиции видеть в человеке последнее творение духовного мира и первое творение материального. Достаточно вспомнить второй параграф первой главы сочинения Ивана Лопухина «Некоторые черты о внутренней церкви», где он пишет, дай Бог памяти: «Дух Божий царствовал в духе Адамове, проникал светом своим все свойства души, все его чувства — и одевал его сиянием оного, яко ризою».

Автор, кстати, обращается к Творцу и Создателю, но не к Сыну (Христу), что опять-таки соответствует масонской традиции знания, уходящего в глубины дохристианского мира. Между прочим, Спаситель в поэме тоже не Иисус, а Бог-Творец.

Во-вторых, два стиха третьей строфы («А ты свет истинных познаний / Забвеньем от меня сокрыт») воспроизводят одно из главных положений масонства о тайном, истинном знании, подученном человечеством (Адамом, Моисеем, пророками, волхвами, мудрецами Египта) непосредственно от божества и забытом впоследствии.

В-третьих, в поэме жестоко эксплуатируются масонские образы:

солнце (правды) — главное начало деятельности, все работы масонов строились с учетом положения солнца;

вода— источник жизни, возрождение, очищение от скверны;

капля крови — символизирует искупление Христом человечества, у масонов — вступление в орден;

хлеб — духовная пища, символизирует преодоление соблазнов.

В-четвертых, строки «Надежней я в Твоем Сионе / Чем в матернем младенец лоне» отсылают к знаменитому масонскому гимну Хераскова «Коль славен наш Господь в Сионе».

В-пятых, насколько я помню, в «Нравоучительном катехизисе истинных франкмасонов» правило восьмое изложено так: «Какие суть самые верные знаки последования Иисусу Христу? — Чистая любовь, преданность, крест». «Преданность» — это, по сути, вся поэма целиком. «Любви» посвящена целая строфа. Только до нее добраться надо и не заснуть. Ara, вот — № 14 от начала:

Любовь душа всея вселенной;
Отец Любви — Любовь — сам Бог:
Любовь для смертных дар бесценной,