— Я прошу вас понять, — Куард говорил медленно и внешне все так же спокойно, — мы не хотим, да и не имеем возможности как-то воздействовать на ситуацию в вашей стране. Возможно, это все химера и Кербер — безобидный коллекционер и любознательный дилетант. Но, согласитесь, давление двухтысячелетней традиции страха перед чем-то неведомым, что нашей церкви так и не удалось ни понять, ни устранить, чересчур сильно, чтобы не попытаться выяснить, что же происходит. Просто выяснить, чтобы успокоится или… или быть готовыми.
— К чему?
— Вот это я и хотел бы выяснить.
Ну хорошо. В сумерках умирающего четверга я рассказал ему, как купил поэму, передал содержание разговора с Кербером, упомянул и о том, что поэмы у меня нет, что скорее всего ее увез мой товарищ, связаться с которым пока не получается. Испанец выслушал все с тем же отрешенно-спокойным выражением, которое он сохранял в течение всей беседы, поблагодарил за информацию и попросил по возможности познакомить его с текстом поэмы, если она ко мне вернется, в чем он выразил осторожное сомнение.
Мы исчерпали тему нашего разговора. Немного поговорили о Барселоне и стали прощаться. Я настоял на том, чтобы оплатить счет, тем более что Куард практически ничего не ел.
Он легко согласился, взяв с меня обещание, что мы пообедаем перед его отъездом,
Когда Куард уже собрался ухолить, мне в голову пришла одна мысль, Я опросил, знает ли он о расправе над Новиковым и о запрещении масонства в России в 1792 голу. Испанец посмотрел на меня с недоумением, потом ответил, тщательно подбирая слова:
— Святой престол не одобрял масонской деятельности. Более того, не составляет тайны, что в XVIII веке католическая церковь выступала с обличением масонского и розенкрейцерского стремления к магии, каббалистике и алхимии. Но те, кто думает, что Ватикан способен контролировать все процессы, происходящие в мире, сильно ошибаются. Давайте оставим Екатерине Великой ее поступки и решения: ведь она была одним из самых могущественных государей той эпохи и при этом — главой управления православной церковью в России. Так что тут мы ни при чем.
ЧЕТВЕРГ. ВЕЧЕР
Дома я первым делом поставил диск Junior Wells'a. Затем, когда стало лучше, налил в свой зеленый стеклянный стакан «Four roses» (до половины). Чуть разбавив бурбон джинджерейлом, я уселся перед компьютером и решил привести в порядок все то, что услышал от Куарда. И вот что получилось.
[файл: И-1]
«Исходные тезисы.
Все, что написано ниже, надо принимать с оговоркой „ЕСЛИ“.
Если иудаиты действительно существуют, то они: никогда не выступают открыто, находясь внутри какого- то более крупного духовного движения или секты;
питают особое пристрастие к нумерологии, четным числам и особенно числу 24;
создают свои отделения в разных странах, причем критерии отбора стран и народов неясны;
владеют или думают, что владеют, некоей тайной, касающейся взаимоотношений Иуды и Иисуса.
Цель их деятельности неизвестна. По крайней мере мне.
Итак, ЕСЛИ иудаиты вообще существовали, то следы их деятельности могут быть найдены в нескольких исторических эпохах.
I–II века. Секта каинитов. Почитание Иуды наряду с другими „отрицательными“ библейскими персонажами.
V век. Несторий и его последователи. Считали, что Мария родила не Бога, но человека. Осуждены Эфесским собором 431 года по требованию императора Феодосия II. Гонимые несториане отправились на Восток. Большая часть осела в Египте и Месопотамии, другие ушли в Индию и Китай.
X–XII века. При выборе религии Владимиром Святым, а может и раньше, в Киеве возникла община „неправедных христиан, почитателей Иуды“, разгромленная в 1113 году Владимиром Мономахом».
Тут я пошел в комнату с колокольчиками и в куче все еще валявшихся на полу книг отыскал не так давно выпущенный компендиум иностранных сведений о Древней Руси.
[файл И, продолжение]
«Сообщения о Владимире Святом дают два человека. Вот Хроника Титмара Мерзебургского, написанная в 1012–1018 годах. Она закончена тремя годами позже смерти Владимира. В седьмой книге, 72-й главе он пишет: „Продолжу рассказ и коснусь несправедливости, содеянной королем Руси Владимиром. Он взял жену из Греции по имени Елена, ранее просватанную за Оттона III, но коварным образом у него восхищенную. По ее настоянию, он принял христианскую веру, которую добрыми делами не украсил, ибо был великим и жестоким распутником и учинил большое насилие над изнеженными данайцами, потому что внимал словам неправедных христиан“. С Еленой Титмар явно ошибся, женой Владимира была Анна, это известно по многим другим источникам. Данайцы — так в гомеровской традиции он именует греческую свиту принцессы. А вот кто такие „неправедные христиане“?
Чуть ранее Хроники Титмара в книге помещено сообщение сверстника и приятеля Титмара по годам учебы Бруно-Бонифация Кверфурдского, капеллана императора Отгона III. При новом императоре Генрихе II он стал миссионером и в 1008 году отправился крестить печенегов. По дороге Бруно-Бонифаций гостил у Владимира. Вот что он пишет. „Государь Руси, великий державой и богатствами, только что изгнавший из своих пределов неправедных христиан, в течение месяца удерживал меня против воли, как будто я по собственному почину хотел погубить себя, и постоянно убеждал меня не ходить к столь безумному народу, где, по его словам, я не обрел бы новых душ, но одну только смерть, да и то постыднейшую. Когда же он не в силах был удерживать и устрашен был неким обо мне, недостойном, видением, то с дружиной два дня провожал меня до крайних пределов своей державы. Он стоял на одном холме, мы — на другом. Обняв крест, который нес в руках, я возгласил честный гимн: „Петре, любишь ли меня? Паси агнцы моя“. По окончании респонсория государь прислал к нам одного из бояр со словами: „Я проводил тебя туда, где кончается моя земля и начинается вражеская: именем Господа прошу тебя, не губи, к позору моему, своей молодой жизни, ибо знаю, что завтра до третьего часа суждено тебе без пользы, без вины вкусить горечь смерти и мне уже не воскресить тебя“. Дальше ничего интересного, кроме того, что Бруно погиб не назавтра, а в следующем, 1009 году.
