общиной иудаитов забылась. Поэтому в его официальной истории поставлена дата 1051 год. Поэтому нестыковка с «Житием Моисея Угрина». Как это часто бывает, все «подчистить» не удалось, и намеки на раннюю историю Киево-Печерского монастыря остались не только в «Житии Моисея Угрина».
Так, в «Житии святого Антония» указано, что тот жил в пещере со своими двенадцатью учениками сорок лег. Умер Антоний в 1073 году. А это значит, что свой монастырь он основал не позже 1033 года, что гораздо ближе к тому времени, когда освободившийся из плена Моисей Угрин мог добраться до Киева. Кроме того, в одной из редакций Киево-Печерского патерика указывается, что в первый раз Антоний поселился в пещерах под Киевом в 1015 году, еще при жизни Владимира. Сразу после смерти великого князя и убийства Святополком Бориса Антоний покинул пещеры и бежал на Афон. Что было дальше, неизвестно, но в «Житии Моисея Угрина» указывается, что обратил его в монашество, еще в польском плену, некий афонский чернец. Может быть, этим чернецом был Антоний? И потом к нему в киевские пещеры Угрин и пришел?
Выстраивается любопытная связь: Владимир — Антоний — Моисей Угрин. И Борис, сын Владимира, возможно, воскрешенный братьями Георгием и Моисеем Угринами. И пещеры, на которые, по сути, указывает карта. И явная нелюбовь к Киево-Печерскому монастырю Владимира Мономаха. А ведь Мономах пришел к власти в Киеве после восстания, поднятого против «жидов», то есть в трактовке Куарда — общины иудаитов, и способствовал их изгнанию из Киева и Руси.
Все это дает основание предположить, что переносимое из страны в страну забальзамированное тело Иуды было в конце X или в начале XI века упокоено в пещерах под Киевом и скрыто под чужим именем. Возможно, при этом был исполнен какой-то обряд, с помощью которого удалось перенести «проклятие Иуды» на тело другого человека.
А сегодня в библиотеке я посмотрел книгу, переплетенную вместе с поэмой «Черты Ветхого и Нового Человека». Более того, я вспомнил, что видел эту же книгу в сундуке, из которого выкопал «Молитву Иуды» две недели назад. Эта книга называется «Паломник Киевский». Тот экземпляр, что я сегодня смотрел в библиотеке, принадлежал Николаю и Павлу Сафоновым. Первый из них входил в масонскую ложу «Вервь раскаяния», ту самую, в которой состоял Алексей Петрович Хвостинин.
И вот что я обнаружил. В этой книге то ли Николай Сафонов, то ли его брат Павел, в общем, кто-то из них отметил один абзац на странице 32. Вот, я его выписал: «Дальние пещеры или пещеры преподобного Феодосия ископаны, первоначально, преподобным Антонием, вместе с первыми своими сподвижниками на том самом месте, где до него подвизался пресвитер Иларион. Здесь погребен был преподобный Феодосии, коего мощи, потом, были перенесены в великую Лаврскую церковь в 1090 годе, могилу его доселе показывают в сих пещерах; в них покоятся 46 нетленных телес святых Угодников Печерских и кроме них, 31 Мироточивая глава и часть мощей Св. Младенца от Ирода за Христа убиеннаго». А рядом маргиналия теми же чернилами, которыми заляпан титульный лист этой книги. Одно только слово: «Кто». И три знака вопроса.
Я думаю, что в Дальних пещерах Киево-Печерского монастыря, в тех пещерах, где когда-то жил Иларион, первый русский по рождению митрополит, где первоначально поселился Антоний, именно там, под подложным именем лежало тело Иуды, укрытое его поклонниками, может быть, Моисеем Угриным, с ведома князя Владимира или кого-то из его потомков. Пометка «Кто???» может трактоваться так: тот, кто ее оставил, знал, что тело Иуды находится в киевских пещерах, но не мог определить, под именем какого из сорока шести святых.
Вот поэтому ваш Илларион Сафонов и говорил о том, что воскресение возможно в Советском Союзе. Он имел в виду Киев, Украину. И может быть, тело Иуды до сих пор там. Хотя утверждать не берусь. Сколько мне известно, в 1920-е и 1950-е годы в монастыре проводилось вскрытие рак и их научная экспертиза. Мумифицированных останков было найдено крайне мало. Большинство мощей оказалось сборными. Но следует иметь в виду еще один вариант: где-то в районе Дальних пещер до сих пор есть тайное укрытие, никем не обнаруженное и не раскрытое в последние девятьсот лет. А в нем, в этом укрытии, — мощи Иуды, апостола, объявленного предателем, чье тело так долго не принимала земля.
Мы помолчали. Оказалось, что говорить нам больше не о чем. Он еще раз поблагодарил меня и ушел. А я засел за компьютер.
[файл И-3]
Четыре слова нижнего регистра «хвостининской» литореи могут быть соотнесены с картой. «Плоть» — это Восток, пещера и в ней мощи Иуды. «Вервь» — без сомнения, Север, знание о способе обмена живого на умершего. «Сила» скорее всего — слово, заклинание, то есть Юг. Наконец, «Душа» — то, что осталось. А остался Запад и изображение какой-то лохани. Может, мыться надо перед обрядом?
На рисунке Хвостинина, помимо цифр на «юбке» колокола, есть еще цифры на «языке». Я вывел на экран Acer'а рисунок. На «юбке» все цифры, следующие за стрелками, разделены точками на две части. Две группы цифр, написанные на «языке» колокола, разделены двумя точками на три части. Вот так: ^1.6.3, v1.4.4. В третьей группе после второй точки следуют две цифры, разделенные запятой: ^4.2.2,3. Предположим, что первая цифра по-прежнему означает строфу, а вторая — строку. Тогда третья цифра (а в последнем случае и четвертая) дает слово. Через пару минут у меня на экране значились четыре слова:
«ЧАША — КРОВИ — ЖИЗНИ ПИТИЕ».
Ну вот, пожалуй, и разгадка тайны посудины, обозначенной на карте. Всякому, кто хочет добиться воскресения путем обмена душ, нужна кровь того, чью душу он намерен вернуть из шеола. Вот почему Иуда у Леонардо и на русских иконах тянется к чаше. В той чаше — вино, перевоплощенное в кровь Иисуса. Своего рода Грааль, полученный Иудой в час последней совместной трапезы. Уходя, он, возможно, припрятал чашу, а отдавая душу, воспользовался ею.
Нет, не все. Формула обмена, зашифрованная в литорее, видимо, выглядит таким образом: 2–1—2—3. Два тела, одна веревка, два заклинания (или одно, повторенное дважды, или одно из двух слов) и три души. Я думаю, что три души — это две смешанные крови, дающие одну новую. И вот почему: в письме о смерти Алексея Хвостинина говорится о двух порезах. А в самом первом случае — с Иудой — так и неясно, что значат слова «расселось чрево». Может быть, ему, Иуде, понадобилась и собственная кровь? Возможно, поэтому какую- то землю, то ли ему принадлежавшую, то ли как-то еще с ним связанную, называли Акелдама — земля крови? Существуют так называемые лицевые Евангелия, миниатюры которых иллюстрируют все события земной жизни Иисуса. Так, на некоторых лицо Иуды измазано киноварью, то есть кровью. В тех же лицевых Евангелиях в сцене Тайной вечери Иуда тянется либо к чаше, либо к рыбе. А рыба — это и есть Христос.
Они все знали! И говорили прямым текстом. Не только рисунками, но и самыми что ни на есть словами. Вот «Слово о Законе и Благодати» Илариона, того самого, в чьей пещере поселился святой Антоний. Где оно у меня… Вот: «И уже не жертвенныа крови вкушаще, но Христовы пречистыа крове вкушающе, спасаемся». И еще он же: «Не прободаем ребер, но пием источник нетленна…»
Если же поклонники Иуды думали, что они могут воскресить его, значит, у них должна оставаться его кровь, «источник нетления», то, что позволит совершить обмен душами. «Грааль Иуды». Укрытая катарами в Окситании (а это и значит — в Испании или во Франции), кровь Иуды должна сыграть свою роль в его воскресении так же, как тело из киевских пещер, заклинание с Балкан и знание об акте повешения из Германии.
Итак, гипотеза. Для воскресения необходимы четыре элемента. Первый — тело, второй — кровь, третий — веревка со специально завязанным узлом для повешения того, кто отдает свою душу в обмен на душу воскрешаемого. Четвертый элемент — заклинание. С этим туго. Непонятный «сетдезунт» никак не тянет на требуемый набор звуков.
Ну ладно. Проверка. У нас есть пять предполагаемых случаев воскресения путем обмена душ.
1. Иуда — Иисус. Вероятность воскресения — 90 %. Источник сведений один, но сомневаться в его подлинности не принято. Источником зафиксировано наличие и сохранность тела воскрешаемого. Некто Иосиф выпросил тело у Пилата, «обвил его чистою плащаницею и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился». Действие — самоповешение. Чаша с кровью реконструируется с помощью позднейшей изобразительной традиции. Собственная кровь — «рассевшееся чрево» и «земля крови». Указаний на заклинание нет.
