– Для нас все это и так достаточно неловко, парень, по – этому старайся не создавать лишних трудностей, – смущенно сказал Ду.
Я-то трахался большую часть своего времени на поверх – ности, заставляя Блада вынюхивать мне девчонок, а здесь, внизу, они желали, чтобы я обслуживал местных дам. Я сел на пол и смеялся, покуда не потекли слезы.
Наконец, я встал.
– Ладно, – сказал я. – Отлично! Но если я возьмусь за это дело, то лишь в том случае, если вы выполните два моих пожелания.
Ду пристально посмотрел на меня.
– Во-первых, Квилла Джун. Сначала я затрахаю ее, пока у нее глаза не вылезут, а потом дам по башке, как она сделала это со мной.
Они пошушукались, потом замолчали, а Ду сказал:
– Насилия мы здесь не потерпим. Но я полагаю, что Квил – ла Джун может быть первой в твоем стремлении помочь нашему обществу. Она может рожать, Айра?
Худой мужчина с желтоватой кожей кивнул. Он выглядел не слишком счастливым по этому поводу. Как я понял, это был старик Квиллы Джун.
– Ну что ж, – сказал я, – тогда можно приступать. Выст – раивайте их в шеренгу. – И я начал расстегивать джинсы.
Женщины завизжали. Мужчины схватили меня и поволокли в какой-то дом, где показали комнату, в которой я буду жить, и сказали, чтобы я побыстрее осваивался с жизнью в Топеке, прежде чем приступлю к работе. Еще они сказали, что если я поработаю на славу, они импортируют сверху несколько молодых людей, и тогда я буду у них самым главным. Вот так!
Поэтому я провел некоторое время в городе, знакомясь с народом, наблюдая, чем они занимаются и как живут. Здесь бы – ло мило, даже очень мило. Они качались в своих качалках на крылечках, подстригали газоны, бросали монетки в автоматы, выводили белые полосы посредине дорог, продавали газеты на каждом углу, слушали духовой оркестр в эстрадной раковине в парке, мыли окна и подравнивали кусты, собирали молочные бу – тылки в проволочные корзины, купались в общественном бассей – не, бросали палки собакам, чтобы те приносили их обратно, выставляли ценники на овощи в своих ларьках, прогуливались под ручку с самыми уродливыми девками, которых я когда-либо видел… И от всего этого я заскучал здесь, как никогда.
Через неделю я готов был выть. Я чувствовал, что эта консервная банка постепенно расплющивает меня.
Я ощущал давление земли надо мной. Они ели всякую ис – кусственную дрянь: искусственные бобы и искусственное мясо, поддельных цыплят и эрзац-хлеб. Все это казалось мне на вкус смесью мыла и пыли.
И еще вежливость. Боже мой, можно было сблевать от всей этой лживой, ханжеской ерунды, которую они называли учти – востью. Привет, мистер такой-то и миссис такая-то. Как вы поживаете? Как здоровье маленькой Дженни? Как идет ваш биз – нес? Вы пойдете на встречу общины эту среду?.. И я начал го – ворить сам с собой, оставаясь один в своей комнате.
Тот маленький, складненький образ жизни, которую они вели, был способен убить человека. Не удивительно, что их мужчины не могли помочь рождению тех, у кого оказались бы яйца вместо щелки.
Первые несколько ней все глазели на меня, словно я вот-вот взорвусь и изгажу их чистенькие, побеленные заборчи – ки дерьмом. Но по прошествии некоторого времени они привыкли к моему внешнему виду. Ду отвел меня в тамошний магазин и снабдил комбинезоном и рубахой, которую любой соло счел бы весьма милой. А Мэг, эта заносчивая сука, которая обозвала меня убийцей, сказала, что хотела бы подстричь мои волосы, чтобы я выглядел более цивилизованным. Но я раскусил ее материнские замашки.
– В чем дело, курица? – пришпилил я ее. – Твой мужик больше не заботится о тебе?
Она попыталась засунуть кулак себе в рот, а я начал смеяться, как придурок.
– Тогда отрежь ему яйца, бэби, – гоготал я сквозь слезы смеха. – Мои волосы останутся такими, какие они есть.
Она отстала от меня и убежала. Полетела так, словно в зад ей вставили дизельный движок.
Так продолжалось до поры, до времени. Я просто расхажи – вал вокруг, они сами приходили и кормили меня, держа покуда свое молодое мясо от меня подальше, не зная, чего можно ожи – дать от такого молодца.
В такой обстановке мои мозги, конечно, не могли нор – мально работать. Я стал какой-то странный, у меня развилась клаустрофобия. Частенько я забирался под крыльцо дома, где жил, и сидел там в темноте. Затем все это прошло, но я сде – лался раздражительным, постоянно огрызался на них, однако, вскоре смирился и стал тихим, даже каким-то отупелым.
Наконец, я начал искать возможность убраться отсюда. Это началось, когда я вспомнил, как скормил Бладу пуделя, который, должно быть, сбежал из какой-то подземки. Но как он мог подняться на поверхность по спусковой шахте? Значит… Значит, отсюда есть и другие выходы!
Мне разрешали родить по городу вполне свободно, пока я сохранял хорошие манеры и пытался испробовать чего-нибудь внезапного. Зеленый ящик-часовой всегда околачивался где-ни – будь поблизости.
И все-таки я нашел дорогу, которая вела из этого рая. Ничего сверхъестественного – просто она должна была сущест – вовать, и я ее нашел.
А потом я обнаружил место, где они держали мое оружие. Я был готов. Почти.
9
Прошла ровно неделя, когда Аарон, Ду и Айра пришли за мной. К этому времени я совсем одурел. Я сидел на заднем крыльце своего пансионата с дымящейся трубкой в зубах, сняв рубаху, и загорал. Только
