Ивик тронула пальцем губы. Они помнили поцелуй...
Как было бы с ним хорошо... какое это было бы счастье...
Господи, какая же это похоть? Священники всегда предупреждают о похоти. Но разве она сейчас чувствует что-то похожее? Если уж что-то похожее и бывает, то скорее с Марком - когда просит тело, когда бьется кровь и набухает что-то внутри, когда так хочется... да просто удовлетворения. Да, с Марком это часто. К нему тянет. Попросту, физически тянет.
А сейчас, с Кельмом... просто хочется быть с ним, до конца, врасти, срастись, быть единым целым... чтобы уже только смерть могла нас разлучить... Мы ведь - одно. Мы должны быть одним.
Это плохо, да, Господи?
Перестань, сказала себе Ивик. Дело же не в этом.
'...это ведь среди гэйнов вообще норма. Особенно у разведчиков, кто дома подолгу не живет. Да по мне знаешь... лишь бы было шито-крыто. Лишь бы тут мне сцены не устраивал....
.. ты как была наивной дурочкой, так и осталась....
...Надо немножко посвободнее жить! Ну скажи, какой вред был бы Марку, если бы ты нашла на Триме кого-нибудь?
... ну попереживал бы. И смирился. И сам бы кого-нибудь тут нашел... Он же, Ивик, понимает прекрасно, что он тебе не пара. Что вы слишком разные. И не понимаете друг друга. А любит... если любит - смирится. Ну кто ты, и кто он, если честно? Он что, этого не понимает? Он будет благодарен, что ты его вообще не бросаешь!'
Большие телячьи глаза Марка. 'Я так тебя люблю. Ты такая хорошая'.
Все равно, что ударить ребенка. Или убить. Ты ведь научилась убивать в свое время, а сначала тоже казалось невозможным. А теперь ты и глазом не моргнешь - удар, и нет человека. Вот и здесь так же - ну и что, он попереживает и смирится с этим... да...
Ивик покосилась на экран, где разгоряченная девчонка выгнулась дугой в экстазе над замершим голым Штопором... Ведь все так живут, абсолютно все. И не только на Триме. И гэйны многие так... наверное. Она не знала наверняка, но - вполне возможно.
Только это как-то не вязалось с тем, что было. У нее и Кельма. Все эти разумные соображения. Или это - или то. Вот ведь в чем дело... как только начинаешь соглашаться, что да, 'все же так', и 'он смирится', так сразу все исчезает куда-то... его взгляд... его руки. Его негромкий, в душу проникающий голос. Само счастье быть с ним.
Ерунда какая-то...
Ивик насторожилась. Ага, это Жене пришло новое письмо от Дамиэля. Женя, кстати, сегодня неплохо продвинулась с романом. Делать нечего, с ногой в гипсе из дома не выйдешь, остается читать и писать на ноутбуке. М-да... Жестоко, но эффективно. А письмо от Дамиэля мы почитаем. Интересно все же, кто это... Кельм пока ничего не говорил, хотя кажется, уже расследовал там что-то.
Ивик читала письмо. Она увлеклась.
'...ты понимаешь, что такой мир, как Красный, может существовать только при условии предельного напряжения всех сил. Нормальные человеческие потребности в нем не удовлетворяются, они считаются даже неприличными, все должны жить на пределе своих возможностей... воевать, строить дороги, города, прокладывать новые трассы, искать какие-нибудь ископаемые, до одурения сидеть в лабораториях, ночевать на работе. Сплошной энтузиазм. К станку ли ты склоняешься, в скалу ли ты врубаешься... Только при таких условиях может существовать Красный мир. Позволь людям немного расслабиться, сделать что-то для себя, для своей семьи, подумать об отдыхе и кайфе - Красный мир рассыплется. Так вот и Совок в свое время рухнул. Перетянули резинку.
Как оно было в совке? При Сталине, пока каждому грозил расстрел, все и пахали, как проклятые. Не обязательно даже из страха. Может, был и энтузиазм. А потом, когда коммунисты хватку ослабили, люди стали жить для себя - появилось и возмущение - почему мы живем не как на Западе, почему у нас убожество такое...
А рядом с Красным миром - Серебряный, где люди живут не в пример лучше, где армия профессиональная, а все остальные наслаждаются жизнью. Вот и подумай, как удержать людей от желания бежать, от желания вообще разрушить этот режим и
