под ним поползла каменная крошка. Краем глаза Яхья успел заметить, что Ваха и русский исчезли, и стал лихорадочно хвататься руками за камни, стараясь остановить скольжение. Он сполз уже метра на три, когда его левая нога уперлась в камень. Он тут же сгруппировался и перенес тяжесть тела на левую сторону, одновременно уперев в камень каблук правой ноги. Падение остановилось...
Яхья перевел дух и вытер рукавом обильно выступивший на лбу пот. Вбивая в осыпь кинжал, он добрался до каменного зуба и поднял «эсвэдэшку». Поправив прицел, приник к окуляру, осматриваясь... Площадка около пещеры была пуста. Он перевел прицел на стену, около которой совсем недавно стоял его брат и «собака», и увидел на камне брызги и потеки крови. Яхья злорадно ухмыльнулся и снова приник к прицелу, выжидая следующую жертву. Он не сомневался, что русские вот-вот попытаются вытащить тело убитого из-под огня, и готов был ждать... Яхья знал, что нарушает первое правило снайпера – выстрелив, тут же сменить позицию. Но, кроме этой крошечной площадки, на которой он лежал, неудобно подогнув ноги, на вершине утеса другого места, пригодного для прицельной стрельбы, не было. Он вынужден был рисковать...
Прошло несколько томительных минут ожидания. Яхья лежал на солнцепеке, чувствуя, как по спине сбегают ручейки пота, а камни под ним неприятно мокреют... Но даже на миг не мог оторваться от прицела, рискуя мгновенно потерять цель, которая, он знал, должна непременно появиться.
Наконец, он заметил неясное движение в камнях и приготовился, медленно выбирая свободный ход спускового крючка... Высокая фигура внезапно возникла в узком проходе между камнями и стремглав ринулась почему-то не к пещере, а в его сторону. Но на раздумья времени не было, и палец выстрелом завершил свое привычное движение на спуске. Фигура резко дернулась на бегу и рухнула в камни, взбив легкое облачко пыли. И лишь в последний миг Яхья узнал в убитом Ибрагима – напарника Вахи. Снайпер застонал от ярости и вскинул голову...
В то же мгновение тяжелая пуля с тупым стуком вошла в его верхнюю челюсть, оторвав левое крыло носа и вбив осколки кости в мозг. Винтовка кувыркнулась в воздухе и улетела вниз. Тело, отброшенное силой выстрела, упало на спину и, набирая скорость, заскользило по каменной крошке. У обреза утеса оно на секунду задержалось, ударившись о камень, но сила инерции вытолкнула его дальше, и, изогнувшись в падении, оно полетело вниз с двадцатиметровой высоты...
Кунта погорячился, сказав Джинну, что через двадцать минут его группа поднимется на плато. Крутой подъем, покрытый предательски скользкой каменной крошкой, отнял у моджахедов последние силы, которые они не успели восстановить за время короткого сна, и на середине подъема Кунта вынужден был остановить группу для короткого привала. Моджахеды слышали выстрелы «СВД» и с удовлетворением подумали, что Яхья, который никогда не промахивался, уничтожил уже троих русских...
Вопреки чаяниям, группа поднялась на плато через сорок минут.
Какой-то посторонний, не определяемый пока на слух звук возник в небе, и Кунта высоко задрал голову, силясь рассмотреть источник звука. Но кто-то из моджахедов опередил его, оказавшись сообразительнее амира. «Вертолеты»! – крикнул этот кто-то, и группа мгновенно ушла в колючие заросли шиповника.
Лежа под кустом, Кунта попытался связаться с Джинном, но рация последнего упорно молчала. «Все, нет больше Джинна», – подумал Кунта, и в это время прямо над ними, разорвав тишину ревом двигателей, пронесся «Ми-8». Кунта перевернулся на спину и увидел высоко в небе еще два боевых «Ми-24», которых «собаки» называли «крокодилами».
– Ну что, атакуем?! – перекрикивая шум лопастей «вертушки», заорал Кунта.
– Атакуем «вертушки»? – спросил азербайджанец Эфенди. – Они тебе сейчас поатакуют! Один залп, и от нас останется только мокрое место в ошметках мяса!
– Ты в своем уме, амир? – поддержал его Ризван, самый опытный в их группе. – Нас всего восемь человек. Против «вертушек» у нас нет ничего: ни «Стрелы», ни «Стингера», ни даже РПГ-7. Ты решил нас всех оставить здесь?
– А что я скажу Хаттабу? – заорал амир. – Что мы были здесь и даже пальцем не пошевелили, чтобы отомстить «собакам»? И кто мы будем после этого?!
– Мы будем живыми моджахедами! – рассудительно сказал Ризван. – А не дохлыми «героями», которые пытались расстрелять из автоматов «вертушки» и приняли дурацкую смерть от их огня, которому нам нечего было противопоставить! Решать тебе, Кунта!
Кунта присел, опустив голову. Он прекрасно понимал, что автоматный огонь никакого вреда «вертушкам» не причинит, а только вызовет ответный огонь, который может оказаться губительным для группы. Но страх перед возможной карой араба липким потом пробивал его тело, путая мысли.
– Выдвигаемся! – наконец, сказал он. – Попробуем достать «собак» при посадке в «вертушки»!
Кунта втал, пригнувшись под ветками. Но никто из моджахедов не последовал его примеру... Они продолжали сидеть и лежать, не двигаясь.
– Кунта, сядь! – сказал вдруг жестко Ризван. – Ты молод и горяч. Ты амир группы, но это не дает тебе права распоряжаться нашими жизнями, как своей собственной! Ты боишься гнева арабов, и это по- человечески понятно... Но идти на глупую смерть? Никому из нас это не прибавит ни доблести, ни славы. К тому же, мы просто не успеем перехватить «собак» у «вертушек». Это же «гоблины», спецназ. Они погрузятся мгновенно, даже если у них есть раненые и убитые...
В этот момент страшной силы взрыв заставил содрогнуться землю. Кунта инстинктивно упал, закрыв голову руками.
А над кустарником, под сенью которого укрылась его группа, пророкотал, стремительно удаляясь, вертолет...
Седой устало присел на ящик с боеприпасами и сжал ладонями виски.
В пещеру шагнул Дрюня и встал около него.
– Ибрагим мертв, – сказал прапорщик. – Этого нельзя было избежать?
– Слушай, Андрей, я что, должен объяснять тебе прописные истины?
– Да, хотелось бы услышать. Он был пленный все же...
– Ладно. У нас завелся снайпер, который контролировал площадку посадки «вертушки». Время нас поджимает, и мы не могли рисковать, оставляя снайпера в живых...
– Это все понятно... – начал было Паршаков.
– Не перебивай! – жестко одернул его Седой. – Чтобы не понести потерь от огня снайпера при эвакуации группы, я и принял это – да, жестокое, да, аморальное – решение! И Ибрагим выступил в роли живца, позволив Качку снять снайпера противника. Если бы не погиб Ибрагим, царствие ему небесное в садах гурий, должен был бы погибнуть кто-то из нас. Для меня такой вариант был недопустим...
– Можно же было как-то по-другому выманить снайпера на выстрел...
– Можно бы было, – Седой отнял руки от лица и внимательно посмотрел на прапорщика. – Если бы у нас было на это время... Но у нас его нет.
Как бы в подтверждение его слов, откинув масксеть, в пещеру, пригнувшись, вошел Батон и протянул Седому ларингофон: «Воздух»!
– Воздух, Каскад на связи! – заговорил Седой, прижав к уху наушник.
– Каскад, я Воздух! Через три минуты мы будем над вами! Обозначьте место посадки. Как понял?
– Понял тебя, Воздух! Работаем! Дрюня, затащите тела «духов» в пещеру, и давай дым на площадку! – Седой легко вскочил на ноги. – Батон, команду группе к эвакуации! Экстрим, что у тебя?
– Все готово, командир! – бодро доложил сапер.
– Стоп! – Седой вдруг сел на ящик. – Как же ты взорвешь пещеру, если «вертушка» сядет в десяти метрах от нее?
– Зэтэпэшкой, командир! – Миха щерил в улыбке рот. – Пятиминутной зэтэпэшкой. Вы сядете на борт, я дерну чеку и присоединюсь к вам. Мы будем высоко в небе, когда пещера погибнет под обвалом.
– А вдруг что-то не сработает?
– Обижаешь, начальник! – Улыбка не сходила с Мишкиного лица. – Все сработает.
– Посмотрим! – многозначительно произнес Седой и прижал микрофон. – Юра, что видишь?
– В кустах на юго-востоке, у самой кромки леса было какое-то шевеление. Далековато для оптики, не рассмотрел, что там.
– Достать не сможешь?
– Нет, командир. Расстояние слишком велико – до восьмиста метров.
