целясь, пока затвор не клацнул вхолостую, выбросив порожнюю гильзу последнего патрона. Отшвырнув бесполезную теперь винтовку, Машка вырвала из кобуры «Наган». Чтобы не дать ей время на выстрел, Путник в прыжке ударил ее кулаком в подбородок. Мария, выронив револьвер, улетела на несколько метров, кувыркнувшись, словно тряпичная кукла.
Путник взял ее за воротник жакета и подтащил к дереву, у которого сидел враз онемевший Сердюк. Бросив бесчувственное тело Марии к его ногам, Путник мельком взглянул на пузырящуюся в углах ее рта кровь, распухающую на глазах нижнюю челюсть – свидетельство того, что кость перебита в нескольких местах, и хрипло сказал:
- Кончить бы вас обоих к чертям собачьим… Что вы за люди, ей-Богу? Вам бы только убивать да убивать… Вон, и Машку к тому же приучил… А ей бы детишков рожать… Тьфу! Не хочется просто руки о вас марать, да честь свою офицерскую пятнать убийством бабы да калеки... Живите, Бог с вами….
Сердюк смолчал, свесив голову на грудь…
Собрав оружие и увязав его в узел, Сербин свистнул, и вскоре с радостным ржанием прискакал Орлик, который, резвясь и заигрывая с хозяином, пошел перед ним сначала боком, высоко вскидывая сухие, тонкие ноги, потом, встав на дыбы, и, наконец, упал перед Путником на колени передних ног, оскалив бархатные губы в счастливой лошадиной улыбке….
Глава 25
К концу двадцатого года в донецких степях были уничтожены практически все банды, за исключением мелких бандитских шаек из десятка человек. Да и те постарались уйти в города, потому что у селян и хуторян в степях отнять было нечего – надвигался голод…
Морозовско-Донецкая дивизия «Красный партизан» в начале 1921 года была расформирована, и только сводный полк из наиболее подготовленных кавалеристов, которых уже запрещалось называть казаками, готовился к отправке в Сибирь, где вспыхнуло крупное крестьянское восстание.
Сербин был назначен командиром роты, в которую в полном составе влилась его «Летучая» сотня, отказавшись командовать полком. В составе роты добавились пулеметная команда и артбатарея из двух полевых орудий. Был теперь в роте и свой кузнец, и свой оружейник, и свой ветеринар для лечения лошадей, и свой «лазарет» – доктор и два фельдшера.
В конце февраля 1921 года полк в полном составе прибыл в Тюменскую губернию. И здесь Сербин впервые осознал слова Лесного отшельника о власти, построенной на крови…
Восстание охватило все семь уездов Тюменской губернии, 4 уезда – Омской и Курганский уезд. Крестьянские отряды, которыми командовал лесничий Ключенко, захватывали советские учреждения, зернохранилища, убивали коммунистов и продотрядовцев. Поводом для восстания стали реквизиции семенного зерна. Но переполнила чашу терпения очевидная глупость молодого парткомиссара по сельскому хозяйству, который, желая досрочно выполнить план по сдаче шерсти, приказал стричь овец … зимой. Овцы стали болеть и сотнями умирать от холода…
К моменту прибытия полка жертвы среди партийных функционеров превысили семь с половиной тысяч человек…
Сжав руками виски, рассматривали командиры полка карту, на которой синими стрелами расползались уезды, контролируемые повстанцами… На концах стрел располагались обозначения крестьянских отрядов и количество активных штыков в них. Выходило, что армия восставших крестьян достигала семидесяти тысяч человек…
- И чего же они хотят? – угрюмо спросил комполка представителя Тюменского губкома ВКП(б) Перельштейна. – За что сражаются?
- Чего хотят? – Перельштейн ловким движением губ перебросил папиросу справа-налево и обратно. – Известно чего: народной советской власти без коммунистов! Хотят истинного народовластия, свободных выборов, денационализации промышленности…
- То есть, того, чего хочет и вся Россия… - тихо сказал комполка.
- Простите, не понял? - встрепенулся Перельштейн.
- Кто руководит восстанием? – комполка прикурил новую папиросу.
- Общее политическое руководство осуществляет Союз трудового крестьянства – организация внепартийная и несоциалистическая. А командиры, извольте: лесничий Ключенко, фельдфебель Желтовский, еще какой-то Острых…
- Товарищ Перельштейн, вы понимаете, к каким жертвам приведет наше вмешательство в ваш внутренний конфликт? – Сербин не смог сдержаться. - Ведь можно же было найти какие-то компромиссы, не доводить народ до восстания...
- А вы, товарищ, для того и направлены сюда, чтобы пожертвовать многими, но сберечь целое! Сберечь нашу Советскую власть! Нужно подавить это восстание, во что бы то ни стало! А жертвы мы будем считать после победы Мировой революции! И партийную оценку дадим каждому, кто повинен в разжигании конфликта до вооруженного противостояния, не сомневайтесь!
Чтобы подавить восстание, пришлось задействовать крупные силы регулярных войск, четыре бронепоезда… И лишь к концу года, потеряв убитыми около трех тысяч бойцов, войска смогли сломить сопротивление восставших крестьян. О потерях в рядах повстанческой армии нигде и никогда не сообщалось…
Срок командировки полка и, соответственно, роты, сохранившей на новом месте дислокации свое былое название «Летучей», планировался в один год, но лишь в середине 1924 года полк возвратился в родные края, поскольку еще два года пришлось гоняться в районе Белого Июса, Ачинска за бандой Соловьева, в которой в разные периоды насчитывалось от пятисот до тысячи бойцов. Сербин не знал, был ли бандитом бывший офицер-колчаковец, который, совершая нападения на продотряды, отбивал у них зерно и возвращал крестьянам. Нападал на ссыпные пункты и вновь отдавал зерно крестьянам… Сербин и его рота чудом избежали участия в кровавой драме Соловьева. В последний момент план переиграли, и операцию по поимке Соловьева поручили ЧОНу. Приглашенный на встречу с начальником Красноярского ЧОНа Зарудневым, Иван Соловьев явился на нее без оружия, оставив своих людей в стороне. Выскочившие из засады ЧОНовцы, связали Соловьева и, уже связанного, застрелили. Точно так же поступили с его заместителем и адьютантом…
На многое открыла Путнику глаза эта командировка в Сибирь…
Частенько он доставал из бумажника затертый листок с воззванием Ивана Соловьева и читал:
«Мы всегда полагали, что эта власть, кроме обмана и жестокости, кроме крови ничего не может дать населению, но все-таки полагали, что правительство состояло из людей нормальных, что власть принадлежит хотя и жестоким, но умственно здоровым. Теперь этого сказать нельзя…»
Сербин мог бы гордиться своей ротой и ее боевой подготовкой, потому что потерял в боях лишь шестерых бойцов, в то время, как в других ротах полка потери были несоизмеримо большими. Но то, что сражаться пришлось со своим же народом, который хотел того, чего хотел и сам Путник, подрывало его веру во власть и в правильность выбранного пути… Не принес радости и орден молодой Советской Республики – орден боевого Красного Знамени, врученный ему после разгрома восстания командармом Блюхером.
А скоро через всю Россию потащил пыхтящий от натуги паровоз бойцов и лошадей кавполка, и все его военное имущество. Когда мимо распахнутой двери теплушки медленно поплыли берега озера Байкал, заныло у Путника под ложечкой – вспомнил он Монголию, пустыню Гоби и красавца-коня, его любимого Гнедка, преданного смерти собственной рукой…
